Глубины отчаянья (СИ) - "allig_eri" - Страница 9

— Тц, — Килара напряжённо почесала затылок, — я пока не сильно переживаю…

— О, я вижу, — фыркнул парень.

— Заткнись, — огрызнулась она. — Я серьёзно. Это… ну… пока не сильно. Но что будет, если они и правда прóкляты? Или если меня начнёт преследовать эта самая волна удачи? Или неудачи?

— Вот тогда и подойди, — Изен похлопал её по плечу.

— А если тебе прикажет капитан? — подалась та вперёд.

— Тогда сам будет объяснятся перед Далисом за то, почему я не могу взять его заказ, — хмыкнул парень. — А ещё перед Дэйчером, почему я не могу контролировать починку энергоядер для инсуриев. И перед…

— Хорош, — буркнула она. — Я поняла, что значу для тебя чертовски мало.

— Ага, ты же мне как сестра и мать одновременно, — с сарказмом выдал маг. — Не дави на жалость, Килара. Ты — моя боевая подруга и конечно же, будь нужда, я бы не бросил тебя. Но тут ты сама виновата и, пока что, проблем, вроде как, не видно. Попробуй узнать подробности у местных, кто не так сильно загружен. Расспроси жрецов Оксинты. Попытайся, не знаю, хотя бы руны мне сообщить. Тогда может сумею снять эту побрякушку без отрубания руки.

— Троица… Хоть за это спасибо. Только… — Килара замялась, — ну… Изен…

— Чего мнёшься, как девственница в брачную ночь? — скрестил он руки на груди.

— Если ты откинешься, то чего мне делать? — брякнула она. — То есть… тебе ведь уже недолго осталось.

Изен поморщился, а потом почесал нос.

— Не «если», а «когда», — заметил парень. — Ладно, не ной. Сейчас всё чуть-чуть наладится и я попробую выделить время на работу с твоей рукой.

— Я заплачу́, — довольно кивнула Килара. — Или, если хочешь, можно… — её палец аккуратно дотронулся до груди мага, — рассчитаться по другому.

— Возьму золотом, — с серьёзным лицом произнёс он, на что женщина грязно выругалась. — Но скидку таким образом, — Изен хмыкнул, — думаю выбить ты сумеешь.

— Ублюдок, — беззлобно выдала она.

— Я вообще про ваш трёхдневный улов хотел спросить, — волшебник потёр ладони, — сколько набрали?

— Взяли нормально, но я почти половину спустила на артефакт, — Килара пожала плечами. — Вернусь, отдам из своих. Всего у нас, с пересчётом, если серебро брать, вышло почти сто семьдесят золотых. Правда половина этими… сраными мелкими монетами, — она беспомощно уставилась на Изена. — Ну! Сайнадские которые.

— Тилны? — предположил он.

— Во, точно, — закивала женщина. — И не бойся, у меня записано, — похлопала та себя по сумке.

— Сайнадцы… снова, — пробормотал маг. — Что-то беспокоят они меня. Всё лезут и лезут сюда… — он поскрёб пальцем висок. — Ладно, и ещё: последний маячок, который вы отправили — где он?

Килара нахмурилась.

— А ты не знаешь? Это же твои камешки, Изен!

— Кому вы его отдали? — прищурился парень. — Аристократу со Слезой?

— За дур не держи, — отмахнулась она. — Этому херу, старику-торговцу. Он ещё резьбой по кости занимается.

— Это его творение у тебя на руке? — уточнил Изен.

— Ну да, но это была единственная волшебная вещь — я остальные осмотрела: красиво, но ничего особенного, — воительница пожала плечами.

Лейтенант покосился туда, где Бейес и Рушен грузили на лошадей упакованные столбики монет под самодовольным взглядом Дуноры.

— Ладно, не думаю, что он далеко ушёл, — Изен достал карту и зачарованный компас. — Если будет по пути, то сразу и возьмём, а то что-то мне не нравится пропажа сигнала, словно его сбивают…

— Вообще, есть шанс, что он наведёт нас на своих дружков-контрабандистов, — протянула Килара, — но чёрт с ним. Ежели такой мутный, как ты говоришь, лучше бы взять его сразу, да направить на допрос ребятам в Монхарбе.

Волшебник кивнул, а потом отошёл на несколько шагов и расположился на широком камне, сохранившим запас солнечного тепла. Там он достал маленький артефакт-светильник, а потом начал проводить свои манипуляции по поиску цели.

Западный ветер с гор Нил-Бурат принёс с собой ночной осенний холод. Звёзды над головой проступили резче и отчётливее. Килара отвернулась и стала наблюдать за погрузкой.

— Дунора! — крикнула она. — Не забудь про тайник с серебром, под склоном!

— Само собой, — ответила та.

Один небольшой караван из семи человек рассчитался сразу двенадцатью кило серебра — уж больно много они тащили всего, проходящего по категории «подозрительное». А контрабанду женщины пропускали, хоть и не всю — по решению Маутнера, само собой.

Таскать с собой взятку такой массы никто не хотел, а потому прикопали всё под склоном.

Воительница взглянула в направлении Монхарба. Местечко, конечно, то ещё, но хотя бы ночи тёплые. А Килара уже не девочка, чтобы ночь за ночью спать на холодной, жёсткой земле. Они три дня ждали этой смены, и все кости напоминали ей об этом глухой болью.

— Ничего, — тихо шепнула та себе под нос. — Наладим здесь поток и свалим. Правда не на отдых, а решать очередные Двуликим целованные проблемы, будто бы все мы не устали, как черти в сраном аду.

«Похоже, все сходятся на том, что „Бессмертный император“ был человеком крайне подозрительным. Страх имеет множество обличий, но опаснее всего он тогда, когда сочетается с властью и постоянной неуверенностью».

Эберк Мэриме, глава службы разведки республики Аспил.

Таскол, взгляд со стороны

Милену не привели прямо к Силакви, как она ожидала. Вместо этого её доставили в командированный сторожевой гарнизон на остаток ночи. Она была избита, едва не изнасилована и очень страдала от того злобного отсутствия почтения, которое часто бывает присуще слугам, считающим своего хозяина врагом. Императрица не спала, и её не освободили от цепей. Она была вынуждена избавляться от жидкости, не снимая одежды.

На рассвете прибыла вторая рота рыцарей веры, принадлежавших к элитной службе телохранителей самогó высшего жреца. Во главе роты находился сам Фраус Гарбсон — паладин веры и приближённый Киана.

Между рыцарями разгорелся спор, и каким-то образом их крики перешли в совместную экзекуцию — за которой последовало поспешное бегство троих мужчин, ранее присматривавших за Миленой. Новоприбывшим не понравились условия её содержания.

Блистая своей парадной формой, элитные воины вывели императрицу обратно на улицу. Эти люди, по крайней мере, обращались с ней прилично и уважительно, хотя и не сняли с женщины цепи. У Мирадель не хватило духу даже открыть рот, не говоря уже о том, чтобы умолять об облегчении условий перемещения, и поэтому она нашла свой путь к случайному достоинству, какое зачастую возникает от шока и изнеможения.

Она шаркала и спотыкалась в сковывающих её лодыжки цепях — женщина, казавшаяся карликом в сияющей колонне рослых мужчин. Было ещё раннее утро, так что солнце не касалось ничего, кроме неба, оставляя улицы холодными и серыми. Несмотря на это, всё больше и больше горожан собиралось вокруг, когда они пробирались к Аллее Жрецов, вытягивая шеи и иногда подпрыгивая, чтобы взглянуть на неё.

— Святая императрица! — слышала она, как кто-то кричал беспорядочным, прерывистым хором. Но периодически к этим крикам добавлялись другие: «Кровавая императрица!», «Предательница!», «Шлюха!»

Крики, очевидно, опередили их небольшой строй, ибо с каждым поворотом становилось всё больше людей, толпящихся и толкающихся вокруг конвоя на улицах, свесивших головы из окон и с крыш домов, с затуманенными от сна и удивления глазами. Милена видела представителей всех сословий и профессий, мельком видела лица, которые скорбели, которые праздновали, которые увещевали её быть сильной. Они не ободряли, но и не отталкивали.

Рыцари веры проталкивались вперёд, выкрикивая предупреждения, отталкивая самых наглых или даже нанося им удары кулаками. Вместо сосредоточенности, на лицах горожан появлялось всё больше и больше разочарования и тревоги. Фраус Гарбсон, в своём парадном камзоле, величественно махнул рукой, приказав использовать мечи в ножнах, заместо дубин.