Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим - Страница 19

Тем временем некоторые из толпы увидели меня и сразу догадались, кто к ним явился.

— Смотрите, щенок сам явился сюда! — раздались крики, тут и там. — Давайте спустим его самого в этот канал, пусть отведает грязи.

Как я заметил, призывы в толпе к тому времени уже раздавались не к остановке строительства канала и освобождению факционариев, а к смене власти. «Долой Момиллуса!», — кричали бунтовщики, и даже: «Пустите прасинов во дворец!», «Веттониана на трон!».

Да, аппетит растет во время еды. Надеюсь, сейчас вам понравится блюдо от шеф-повара Атальфа.

Несколько десятков человек из толпы бросились ко мне и в это мгновение из пролома в стене на пристань вышли солдаты Атальфа. Бывший наемник сразу оценил обстановку, понял, что сейчас начнется противостояние и еще загодя приказал воинам построиться в боевые порядки.

Они быстро соорудили построение «черепаха» и медленно направились в сторону толпы. Вскоре на пространстве для пристани оказалось десять коробок «черепах», с полусотней солдат в каждой и все они неторопливо направились к бунтующей толпе.

Я оглянулся назад. Надеюсь, сейчас на нас не нападут сзади, иначе моим воинам придется туго. Но нет, в самом городе было тихо. Жители окрестных домов спрятались кто куда, только в соседней каупоне пьяные посетители стояли возле входа, кричали в унисон толпе и воинственно размахивали руками.

— Бей солдат! — закричали в толпе.

Бунтовщики оставили Эрнака и его людей в покое и бросились на воинов Атальфа. Но для того, чтобы справиться с обученными солдатами, у них явно не хватало умений. Я надеялся, что Лакома достаточно хорошо натаскал моих воинов, чтобы они могли противостоять численно превосходящему противнику, пусть и плохо вооруженному.

Пробить римскую «черепаху» трудно даже для опытных и закаленных в боях варваров, а вот обычным городским повстанцам это и вовсе сделать был не под силу. Здесь главное не дать нападающим прорвать строй, выдержать первые, самые яростные минуты натиска, а вот потом, когда бунтовщики поймут, что не в силах пробить оборону солдат, уже можно делать с ними все, что угодно.

Судя по всему, Атальф прекрасно в этом разбирался. Нападающая толпа разбивалась о медленно продвигающиеся коробочки «черепах», как волны о скалы. Только в одном месте, на левом фланге крайняя «черепаха» не выдержала напора толпы и развалилась.

Солдаты там подались назад перед толпой, а я досадливо поморщился. Такой успех, даже самый малый, может воодушевить толпу и усилить ее натиск. К счастью, даже там, в отряде, где «черепаха» сломалась, солдаты не побежали, а быстро перестроились атакующим прямоугольником, выставили щиты перед собой и по бокам строя и начали колоть противников в просветах, совсем, как в реальном бою с варварами. Здесь уж толпа ничего не могла им противостоять, потому что у бунтовщиков не было копий и щитов.

Остальные «черепахи» между тем успешно продвинулись вглубь толпы, разрезая ее на малые разрозненные части, деморализуя и лишая способности к сопротивлению. Всюду на земле лежали трупы погибших бунтовщиков. Поняв, что им не удастся пробить оборону солдат, протестующие люди начали разбегаться.

Коробочки «черепах» добрались до редкой цепи воинов Эрнака. Я вздохнул с облегчением. Главное, что удалось спасти эту центурию.

Сзади послышался шум и оглянувшись, я увидел, что из города выехали с десяток колесниц с позолоченными бортами. Рядом с возницами стояли люди в шелковых плащах, по большей части пожилые и солидные.

Ясное дело, аристократы и богачи, члены партии прасинов и венетов, истинные организаторы беспорядков. Позади колесниц маячили вооруженные всадники, около сотни, судя по всему, сопровождающее войско.

Но не это удивило меня больше всего. В толпе сопровождающих всадников я заметил Либерию, переодетую в доспехи и с вызовом глядящую на меня.

Что здесь делала Либерия, мне было совершенно непонятно. Но это не самая большая проблема, что сейчас стояла передо мной.

Самой громадной и жирной проблемой был пожилой толстый сенатор, я его уже пару раз видел на заседаниях в Капитолии. Он обладал обширными поместьями в окрестностях Рима, Капуи и Равенны и непомерным самолюбием. Сейчас он усмехался и смотрел на меня свысока, как на букашку. Выехал чуть вперед, оставаясь в своей роскошной колеснице и крикнул:

— Приветствую тебя, мелкий император! Вернее, мелкий кусок дерьма. Ты видишь, что ты натворил в городе?

— Здравствуй, сенатор Марк Констанций! — крикнул я. — Здравствуй, толстый кусок дерьма. Ты уверен, что все произошедшее — это моих рук дело?

Его коллеги на колесницах недовольно заворчали, а сенатор натянуто улыбнулся и закричал:

— А кто же виноват, как не ты? Зачем было брать в плен факционариев? Отпусти их, выдай нам предателя Бамбали и бунт в городе сразу прекратится.

Я оглянулся и увидел, что мои солдаты уже разогнали толпу на месте для пристани и теперь выстроились широкой линией в два ряда и гонят оставшихся бунтовщиков к каналу, как раньше те гнали людей Эрнака. Всюду лежали окровавленные тела горожан, валялись мечи и ножи.

Две центурии под командованием помятого Эрнака, в том числе и с тремя десятками конных гуннов, между тем, медленно маршировали в нашу сторону. Эрнак глядел на меня и ждал сигнала. После того, как во время беспорядков его чуть не спустили в жижу канала, командир гуннов жаждал крови.

— А разве бунт не прекратился? — удивленно спросил я, снова повернувшись к членам партий. — Или вы хотите, чтобы вас тоже скинули в канал и вы отведали там вкус приморской грязи?

— Здесь протесты прекратились, — согласился Констанций. — Но вот в других частях города могут вспыхнуть в любой момент. И только ты можешь предотвратить страдания людей. Просто освободи факционариев и микропанита, и в городе сразу станет спокойно.

Ух ты, какой добрый. А ведь и так понятно, что он не остановится на достигнутом. Стоит мне только единственный раз поддаться на их требования, как они не успокоятся, пока не столкнут меня с трона.

— Зачем же идти таким сложным путем, почтенный сенатор? — удивленно спросил я. — Давайте мы сделаем наоборот. Лучше вы сами составите компанию факционариям партий.

Я кивнул Эрнаку, призывая его действовать без сожалений и оглядки. Тут же зазвучала труба и центурии перешли с ходьбы на размеренный бег. Они разделились и отправились на колесницы противников с двух флангов, обходя меня и куску моих телохранителей, стоявших в центре.

— Ты что такое творишь, мальчишка? — закричал Констанций.

Вооруженные всадники смешались, а возницы начали спешно разворачивать колесницы, стараясь уйти обратно в город. В это время на них налетели гунны, а я приказал Марикку собрать всех наших палатинских схолов и напасть с центра.

Грозные патриции с большими животами не стали оказывать яростное сопротивление, также как и их люди, выглядевшие так впечатляюще в блестящих доспехах. Вскоре их всех согнали с лошадей и колесниц и поставили в ряд передо мной.

Я сошел с колесницы и подошел к Либерии, которую тоже выбили из седла и загнали вместе со всеми. Взял за руку и хотел вывести из толпы пленников, но девушка вырвала руку, с ненавистью глядя на меня.

— Мерзавец, не смей прикасаться ко мне, — прошипела она.

Тогда я приказал двум воинам все равно вывести ее из толпы и держать рядом с моей колесницей.

— Оставьте ее в покое, — закричал один из сенаторов, совсем недавно он стоял в колеснице, что находилась справа от Констанция. — Не трожьте ее.

— С ней ничего не случится, — заверил я сенатора. — Наоборот, ей лучше не бывать там, где окажетесь вы.

— Ты зашел слишком далеко, Момиллус, — процедил Констанций. — Ты же не думаешь, что это останется без последствий для тебя?

— Вы объявлены вне закона за то, что посягнули на честь и достоинство императора, — ответил я. — Вы обвиняетесь в подстрекательстве народа к мятежу и неповиновению. Ваше имущество будет конфисковано в пользу государства, а вашу судьбу будет решать суд под моим председательством. Пока что, до вынесения решения вы будете содержаться под стражей.