Муля, не нервируй… Книга 2 (СИ) - Фонд А. - Страница 26

— Дуся, — сказал я, — а Маша не приходила?

— Ой, Мулечкаа-а-а-а… — всхлипнула Дуся, а потом зарыдала, — беда у нас! Ой, беда-а-а-а! Модест Фёдорович срочно в больницу уехал!

— Ч-что случилось? — похолодел я.

— Там какая-то девка на Машеньку кислотой плеснула-а-а-а…

— Как такое могло получиться⁈ — я посмотрел на поникшего Модеста Фёдоровича и еле сдержал ругательство.

Мы находились в отделении гнойной хирургии горбольницы. Маше первую помощь оказали, рану обработали, и сейчас она была на очередной процедуре, а мы с Мулиным отчимом стояли в коридоре у окна и терпеливо ждали.

— Это я во всём виноват. Жалко её стало, — понурил голову тот, — да и Машенька просила. Они всё-таки подругами сколько были…

— Хорошая подруга, — проворчал я, — кислотой соперницу обливать. Так невольно в силу дружбы и поверишь.

— Это я во всём виноват, — еле слышно опять повторил Модест Фёдорович.

И такой у него был несчастный вид, что я не стал упрекать его дальше, вместо этого проворчал:

— Ладно, что там говорить. Главное, всё обошлось, — я покачал головой и вздохнул, — более-менее обошлось, я имею в виду. Главное, что лицо не пострадало, а плечо потихоньку заживёт. Шрам, конечно, некрасивый останется, но под одеждой всё равно не видно.

— Да, Машка молодец, — покивал Модест Фёдорович, — хоть и в шоке была, а технику безопасности соблюдает. Не зря я, наверное, ей тогда трояк за технику безопасности влепил и заставил пересдавать. С тех пор как разозлилась на меня — так и выучила, что от зубов отскакивает.

Он усмехнулся, вспоминая.

— Это ещё повезло, что у неё кефир под рукой был, — сказал я. — Иначе выжгло бы всё к чертям. Даже кости бы растворило, мне кажется.

Модест Фёдорович помрачнел:

— Я добьюсь, что Ломакина пожизненное получит! — прошипел он.

— За такое пожизненное не дают, — вздохнул я, — тем более она была в состоянии аффекта. Так на суде и скажут, вот увидишь. Кроме того, у неё хорошая характеристика по месту работы. Да и всё практически обошлось. У Маши только шрам на плече останется и всё.

— Но оставлять всё за так, я не намерен, — прорычал Модест Фёдорович.

— Так не в Ломакиной же дело, — посмотрел на него я, — сам же понимаешь, кто за всем этим стоит.

— Попов, — на Модеста Фёдоровича было страшно смотреть. — Это он её накрутил.

— Будешь с ним разбираться? — спросил я.

— А как, Муля? Доказательств у меня никаких нету, — поморщился Модест Фёдорович и тоскливо посмотрел на меня.

— А со свадьбой что теперь? — я перевёл тему разговора и проследил взглядом, как два дюжих санитара пронесли мимо нас больного на носилках.

— Решили перенести на две недели, — удручённо покачал головой Модест Фёдорович, — врач говорит, что пока ожог не заживёт, никто её выпускать из отделения не будет.

— Так там же небольшой ожог, — попытался подбодрить его я, — неужели из-за такого переносить?

— Ты не понимаешь, Муля, — нахмурился Модест Фёдорович, — химические ожоги дело серьёзное. Они заживают очень долго. И её точно не выпустят, пока всё не зарубцуется. Так что завтра прямо с утра позвоню в ЗАГС и всё перенесём. Справку нам обещали выписать, причина существенная и они просто обязаны пойти нам навстречу.

Честно сказать, я хоть и переживал и за Машу, и за Мулиного отчима, но в душе испытал небольшое облегчение, что две свадьбы не в один день будут, и я со спокойной совестью смогу посетить обе, по очереди. Кроме того, раз свадьба отодвигается, значит у меня есть ещё время для посещения дома номер 61. За две недели что-то придумаю. А Печкину с Ложкиной подарю один из ковров, на выбор. Они капец рады будут. Ну, даже если и не рады, то особого выбора у меня всё равно нету. Никак я не успею деньги из-под балки изъять и пронести незаметно.

Но не успел я всё обдумать, как вышел врач и сказал строгим официальным голосом:

— Товарищ Бубнов, — срочно зайдите в палату!

Модест Фёдорович с тревогой взглянул на меня, вздохнул, и заторопился вслед за врачом. А я остался нервничать в коридоре.

Мулиного отчима не было долго. Я уже успел сбегать на улицу покурить, трижды пересчитал все штативы от капельниц, которые стояли в коридоре, подумал о том, как я буду разбираться с комсоргом дальше и что следует предпринять в первую очередь. Порассуждал, как бы правильно использовать болтливость кареглазки в личных целях и какие вбросы с помощью неё и её подружек следует задвинуть в общество для продвижения меня по карьерной лестнице.

Наконец, где-то глубоко в коридоре хлопнула дверь и через некоторое время Мулин отчим подошел ко мне. Вид у него был одновременно и сконфуженный, и обрадованный.

— Что случилось? — спросил я.

— Ну, и Машка! — хохотнул Модест Фёдорович. Смешок у него при этом получился несколько нервным, хотя и довольным.

— Что Машка? — пришлось вытягивать из него информацию по капле.

— Да устроила там целое представление! — покачал головой Модест Фёдорович, — бедный врач, он был потрясён.

— Представление по поводу чего?

— В общем, она убедила доктора, что свадьбу переносить никак нельзя! — опять хохотнул Модест Фёдорович, с довольным видом потирая руки, — и в конце концов он согласился отпустить её в субботу на свадьбу. Ты представляешь⁈

— Если женщина хочет замуж, её не остановит ничего! — глубокомысленно изрёк я и, чуток подумав, добавил, — даже колба с кислотой от соперницы.

— Ты не по годам мудр, Муля! — ехидно кивнул Модест Фёдорович и подытожил, — так что свадьбе быть. А теперь расходимся по домам, завтра на работу.

Коммуналка в основном уже спала, лишь за стенкой что-то глухо бубнил Софрон, явно выговаривал Музе, слышалось, как она робко пытается оправдаться, как её перебивает визгливый смех Зайки. Я тяжко вздохнул. Рука машинально нащупала пачку сигарет и я, словно сомнамбула, поплёлся на кухню.

Закурил в форточку и попытался обдумать ситуацию. Свадьба таки состоится в субботу. Нет, я, конечно, рад, что Маша чувствует себя более-менее нормально. Но так-то у меня осталось всего четыре дня до свадьбы. Точнее уже три. Подарков нет, денег нет и что делать, я как-то не представляю. Были бы деньги — что-нибудь купил бы. Хотя в послевоенные годы купить что-то нормальное было тоже непросто. Но денег нет. Такая хорошая идея с девушкой провалилась. Других вариантов девушек я не знаю. И вот что делать⁈

Я стоял курил и раздражённо думал, ну как же так⁈ Как на такую огромную Москву я не могу найти ни одной подходящей девушки!

И тут за спиной послышался ехидный голос:

— Опять куришь, Муля?

Я обернулся и укоризненно посмотрел на Фаину Георгиевну.

Очевидно, мой взгляд был недобрым, потому что она отбросила всё ехидство и озабоченно спросила:

— Муля, что случилось? — и столько в этом всегда язвительном голосе было непередаваемого сочувствия, что я тяжко вздохнул и сказал:

— Проблемы, Фаина Георгиевна.

— Рассказывай, — она тоже подкурила и выдохнула дым в форточку.

Я посторонился, уступая ей более удобное место у окна.

— Да вот, неприятность с невестой моего отчима случилась, — и кратко рассказал о происшествии.

— Ничего себе неприятность! — возмутилась Злая Фуфа, — эта ваша леди Макбет могла же ей и лицо изуродовать.

— Угу, — вздохнул я и крепко затянулся, — хорошо, что в глаза не попала. Кислота концентрированной была.

— А где она её взяла?

— Так в лаборатории же, — я затушил окурок и подкурил новую сигарету.

— На суд подавать будет? — спросила Фаина Георгиевна.

— Конечно, — кивнул я.

— Потому ты такой грустный, — констатировала она.

— Да и ещё и личные проблемы навалились, — пожаловался я.

— С девушкой небось? — догадалась Злая Фуфа.

— С девушкой, — покаялся я,

— Пострадал на почве доверия к девушкам, — подколола она меня, но беззлобно.

— Да нет же, — я опять затянулся, да так крепко, что аж слёзы из глаз выступили. — Мне нужно было с девушкой пройтись к дому номер 61. Там кое-что забрать. Я попросил сходить со мной Машу. А она в больницу попала. И как быть — не знаю теперь.