Фельдагент. Порох, шляпа, сапоги (СИ) - Абевега Михей - Страница 9

— Тоже дело, — обрадовался Лимберто. — А вот ответь, твоё благочинство, правду сказывают, что есть среди видаков такие, которым, мол, не только у мёртвых, но и у живых мысли прочесть на раз плюнуть?

— Без понятия, — честно признался я. — Может, кто и умеет такое. Я нет.

— А я слыхал, — подал голос наш капрал, — что есть в контрразведке и у особистов такие мозгодавы, что к тебе в голову, как к себе домой, забраться могут и все тайны из памяти вытянуть. Говорят, тем, кто из Челобитинска отступил, ушастым город сдав, такие спецы жёсткое дознание учинили. Якобы, без измены там не обошлось. Так опосля добрая половина из допрошенных ума лишилась. Теперь, надо понимать, только и могут, что лыбиться да слюну пускать.

— Жуть какая, — поёжился я. — Врут, небось. А нет ли, братцы, у кого чего-нибудь бахнуть для согрева? Что-то меня здорово холодом пробрало, не отпускает никак.

— Держи, твоё чинство, — протянул мне фляжку Варгонсо.

Капрал всегда так ко мне обращался в несколько упрощённом варианте. Но я не чувствовал в том какой-то оскорбительной фамильярности. Это скорее было знаком приятельского расположения, образовавшегося после стычек в харчевне. И я совершенно не противился подобному раскладу — Варгонсо оказался нормальным мужиком, субординацию соблюдал неукоснительно, подразделением командовал умело, в друзья-закадыки не лез, но его дружелюбный настрой я всё же ощущал довольно чётко. Как и вполне теперь благожелательное отношение к себе со стороны остальных бойцов охраны.

Во фляжке оказался гномий самогон. Запашистый, ядрёный, обжигающий нутро, но безжалостно прогоняющий из промёрзшего тела противную зубодробительную дрожь. Тут главное было не назюзюкаться до невменяемого состояния. Пьяное согревание — штука обманчивая.

— А что, — как только по телу разбежалась тёплая волна, обратился я к мастер-сержанту, — среди гномов так много перебежчиков? Может, просто кто из местных на дорогой инструмент позарился? Скажем, для себя или на продажу.

— Так то не перебежчики, — качнул головой Лимберто. — Гномы же по всему свету разбрелись. В землях эльфийского союза их тоже немало живёт. Вот эльфы им в уши и надули, что народ их страдает, ущемлённый орками в правах и свободах. Мол, мы из них все соки выжимаем и угнетаем, за гроши земные богатства скупая. Вот и идут глупые недорослики от нас свою землю освобождать. Не любят они нас.

— Ну, орки-то, — усмехнулся я, — тоже большой любви к гномам не испытывают. Ты, вон, и то их недоросликами обзываешь.

— Так и они нас клыкастыми кличут, — Лимберто пожал плечами. — Чего тут такого? Да и с чего их любить? В каждой дырке они затычки. Куда ни сунься и куда ни плюнь, везде на гнома наткнёшься. Повсюду их артели мастеровые да гильдии. Сами цены сбивают и сами же потом жалуются, что мы их труд не ценим. А жадные… У них же снега зимой задаром не выпросишь. Если честно, не понимаю я, какого лешего мы из-за этих хитровынутых сквалыг должны тут жопы морозить да жизни класть. Вы только, ваши благочинства, — с некоторой тревогой глянул он поочередно на нас с Тимоном, — на свой счёт не примите. Но, как по мне, зря нас высокие командиры сюда отправили.

— Думаешь, — вместо нас мастер-сержанту ответил капрал, — начни тут эльфы вновь хозяйничать, нам с того лучше жить станет? Мы тут, надо понимать, и о своём крае печёмся. Да ты и сам поди дома без утвари, половину коей гномы смастерили, обойтись не сможешь. Заграбастают эльфы горный край себе, и станешь всё, к чему привык, втридорога покупать.

— Да и пусть, — немного обиженно высказал наш провожатый. — Зато живой и не калека был бы. А тут вроде и не на передке, а всё одно в любой миг прилететь может.

— Это всё оверлорды, — вступил в спор один из бойцов охраны. Матэо, кажется. — Что наши из каганата, что из союза ушастых. Им богатства земногорья к рукам прибрать хочется, а мы тут отдувайся за их интересы шкурные, жизни клади.

— Ладно, хорош спорить да демагогию разводить, — буркнул я недовольно. Во всех мирах одно и то же, ничего нового. — Всё, помолчите, я пойду гляну, что с третьим бойцом произошло.

Заграбастал из кучи, на которой мы с Лимберто сидели, охапку хвороста. Прихватил с собой, чтоб не на снегу опять зад морозить. Устроился поудобнее и закрыл глаза. Ну, что тут у нас?

Тимон был прав, вокруг не было ничего, кроме снега. Орк с трудом шагал по какому-то полю, глубоко проваливаясь в снег. Куда и откуда он шёл, было совершенно непонятно. Брёл и брёл себе, монотонно переставляя ноги и особо не глядя по сторонам.

Странно, но такой усталости, чтобы вот прямо упасть и замёрзнуть, я в нём не ощущал. Напротив, настроение у бойца было бодрое и даже приподнятое. Он то ли радовался чему-то, ожидающему впереди, то ли был доволен тем, как провёл время ранее. Тут я не мог разобрать точнее.

Шагал он долго. Выбрел на какую-то почти полностью занесённую снегом дорогу и пошёл уже по ней. Снова долго шагал, немного ускорившись. Я даже немного пожалел, что у меня теперь получается заглядывать так далеко в прошлое погибших. Ну вот на кой ляд мне эта бесполезная скукотища?

Впрочем, тут же вспомнил, что научился перематывать воспоминания туда-обратно, как видеозапись. Где-то ускорить, где-то замедлить, где-то приблизить, увеличивая необходимый объект для более удобного разглядывания.

Мотнул своё видение немного вперёд, до того момента, как мой подопечный остановился и заозирался, прислушиваясь к далёкому и неидентифицируемому пока что звуку. Орк даже в небо попробовал пялиться, видимо, решив, что услышал работу двигателей дирижабля. Но так сквозь белую пелену облаков ничего и не разглядел.

А между тем мерный гул, и впрямь сильно напоминавший жужжание пропеллера, приближался.

Орк вновь закрутил головой. Ага, вон оно, мчалось по дальнему краю заснеженного поля. Тёмное пятно, пускающее в небо струйку белого дыма и оставляющее за собой поднятый завихрениями от стремительного движения облачный след из снежной взвеси.

Кто-то с ветерком хреначил мимо с непривычно высокой скоростью и, похоже, на каком-то паровом снегоходе.

Я почувствовал, как орк насторожился. Ещё бы, сколько я тут находился, ни разу ещё не видел у сил альянса такой скоростной техники. По городским дорогам здесь, да, катались легковые колёсные авто. Имелась в армии и гусеничная техника, и разнообразные шагоходы, но вся эта паровая машинерия не могла похвастаться способностью так быстро передвигаться.

Судя по эмоциям, незнакомое транспортное средство вызвало у орка подозрение на предмет принадлежности к вражеской армии. Боец резко присел, словно подтверждая моё понимание происходящего.

Зря он так сделал. Это же прописное правило: заметил врага первым, старайся максимально плавно уходить из зоны видимости. За неподвижный объект периферийное зрение может и не зацепиться, любое же резкое твоё перемещение может выдать тебя с потрохами, невольно притягивая неприятельский взгляд.

Видимо, так и произошло, орка заметили. Оказавшийся сильно глазастым, водитель снегохода сменил курс, направившись прямиком к моему подопечному.

Тот ещё больше встревожился, но не запаниковал. Скинул с плеча винтовку, щёлкнул затвором и прицельно, раз за разом, выпустил в стремительно приближающийся снегоход семь пуль.

Все его выстрелы были точны, но пользы не принесли. Я видел искорки от попадания пуль в лобовое стекло, надёжно прикрывавшее водителя. Но прочность стекла меня не сильно впечатлила. Гораздо большее удивление вызвал размытый ореол бешено вращающихся позади снегохода лопастей.

Шкрёбанный крот, да это же натуральные аэросани! Ладно хоть, не на воздушной подушке. Просто паровой агрегат с пропеллером, поставленный на обычные лыжи.

Он продолжал нестись на орка, а тот, вставив в казённик новую обойму, вновь открыл огонь. Правда успел выпустить всего четыре пули, прежде чем аэросани сбили его с ног.

Проскользив по обтекаемому носу машины, тело бойца столкнулось с защитным кожухом винта и отлетело в снег.