Feel Good. Книга для хорошего самочувствия - Гунциг Томас - Страница 48

В эти несколько недель он все свое время посвящал Ахиллу и Агате.

Ему это понравилось.

Он столько лет раскапывал свое воображение, скреб его, как скребут дно реки в надежде найти золотую жилу или даже самородок (хоть маленький), что так и жил, погрузив руки в темные и зачастую бесплодные воды дна своей души, а дети разом вернули его в мир, в настоящую, большую, ясную действительность: мыть детей, кормить детей, слушать детей, играть с детьми, день за днем, неделя за неделей. Том пришел к выводу, что растить детей — занятие противоположное писанию книг: чтобы писать книги, надо придумывать действительность, чтобы растить детей, надо реагировать на действительность. И с Ахиллом и Агатой Том понял, что действительности ему, в сущности, не хватало.

Конечно, когда Хлоя, его дочь, была маленькой, он занимался ею, но не уделял этому достаточно времени, наверно, потому что был слишком молод, слишком зациклен на себе, на всех книгах, которые хотел написать, на убеждении, что он «вошел в литературу» (это выражение он всегда терпеть не мог), но с Ахиллом и Агатой все было иначе. Он уделял им больше внимания, настолько больше, что пришел к выводу: чтобы растить детей, лучше быть старым.

Наступил вечер. Том приготовил ужин, по его средствам роскошный: картошку, фасоль и жареную курицу. В доме хорошо пахло, дети были красивые, чистенькие и улыбающиеся, как в рекламе медицинского страхования, и Том ощущал поднимающуюся в груди волну гордости. Давно уже он не чувствовал, что ему что-то удалось.

Пришла Алиса. Том крепко обнял ее.

— Браво, браво, браво, — повторял он.

Она расцеловала детей, Том открыл бутылку вина и рассказал ей свой план:

— Твоя рукопись великолепна, но ей нужен самый лучший издатель. Не надо рассчитывать на удачу, надо найти издателя, который продвинет ее, вложится в раскрутку, издателя, связанного со СМИ!

— А ты такого знаешь?

— Да, большинство крупных издательств в силах это сделать. Но у нас нет времени рассылать им рукопись и ждать ответа. Денег совсем не осталось. Мой счет на отрицательном балансе, я начал снимать деньги с моей карты VISA. Я мог бы попытаться закончить роман и получить аванс в полторы тысячи евро, но с детьми у меня не получилось…

Алиса закусила губу.

— Мне очень жаль…

— Нет… Я не это хотел сказать… Я все равно не очень верю в мой роман… Я не знаю… Ладно, проехали… Короче, надо сделать все, чтобы твой роман заинтересовал кого-нибудь быстро, очень быстро, и чтобы ты получила аванс… Порядка двух или трех тысяч евро. Это много для первой книги, но я надеюсь, что мне удастся добиться этого для тебя.

— Как?

— Кое-кого я знаю. Я хочу сказать, я знаю кое-кого лично!

После ужина Том сложил свои вещи в дорожную сумку. Ахилл и Агата легли спать уже больше часа назад.

— Ну вот… Ты, должно быть, очень устала, ты же написала все это так быстро!

— Не знаю… Я чувствую себя немного пустой, но не то чтобы усталой.

Алиса прижалась к нему:

— Хочешь остаться ночевать?

Том заколебался:

— А дети, что они подумают?

— Дети тебя обожают. Я уверена, что они будут рады увидеть тебя завтра утром. И теперь у Агаты есть своя кроватка в комнате Ахилла, так что большая кровать снова вся моя.

Том остался ночевать.

Перед сном они занимались любовью, и на этот раз у него встал без труда. «Твердый, как камень», — с гордостью подумал Том.

Назавтра он вернулся в свою квартиру и распечатал триста четырнадцать страниц «Feel Good». Потом, включив компьютер, порылся в электронной почте в поисках адреса Анн-Паскаль Бертело. Он нашел его (в рассылке сотне авторов, приглашенных на книжный салон) и написал:

Он отправил письмо.

И стал ждать.

Ответа все не было, и к вечеру его охватила тревога: а что, если адрес неправильный? А что, если Анн-Паскаль не заинтересовалась? А что, если она больше не работает в издательстве? Тогда все затянется, и они с Алисой окажутся в полном дерьме.

Вечер он провел с Алисой и детьми.

— Ты послал роман тому человеку, которого знаешь? — спросила Алиса.

— Нет, я попросил о встрече. Я хочу передать рукопись лично в руки. Думаю, это подействует лучше, чем посылать файл.

В течение вечера Том регулярно проверял почту, но ответа по-прежнему не было. Беспокойство нарастало, он пытался скрыть его, чтобы не встревожить Алису. Но атмосфера была не такой радостной, как вчера. Том смотрел на Алису и думал: «Черт побери, может быть, ее роман не так уж хорош». Том смотрел на Агату и думал: «Черт побери, эта малютка похищена». Том смотрел на Ахилла и думал: «Черт побери, этот ребенок кончит в приемной семье». Том смотрел на себя и думал: «Черт побери, может быть, это последний ужин перед жизнью бомжа».

Как и вчера, он провел ночь у Алисы, но почти не спал: проваливался ненадолго в сон, а больше лежал с открытыми глазами, и тревожные мысли крутились в голове, как мухи в банке.

Утром на его письмо по-прежнему не было ответа. Он хотел написать снова, но побоялся показаться навязчивым. Настроение у него испортилось вконец: он видел себя жертвой закосневшей издательской системы и ненавидел издателей, организаторов ярмарок, журналистов, успешных авторов, ничего не понимающих читателей, книготорговцев, пресс-атташе, блогеров, клубы чтения, комментаторов с сайтов «Амазон» и «Бабелио». Каждый на свой лад, они сломали ему жизнь, украли судьбу, выбросили его на улицу. Он жалел себя и думал, что его книги лучше пошли бы полвека назад: когда больше читали (ему говорили, что «раньше» читали больше, но он не имел представления о цифрах), когда издавали меньше, до «издательского кризиса», о котором ему говорили всю жизнь, до электронного пиратства, когда люди не смотрели в метро Фейсбук или Нетфликс (он тоже это делал), вместо того чтобы читать книги, разумеется, его.

А потом, уже дома, все такой же злой, разглядывая пятно сырости на стене в кухне и почти чувствуя себя плесенью, разрастающейся по его окружности, он наконец получил ответ от Анн-Паскаль Бертело.

Он ответил:

И настроение его мгновенно изменилось: гнев и горечь стали радостью и оптимизмом. Знаменитая Анн-Паскаль Бертело, известная даже в Соединенных Штатах, где ее книги изучают в университетах, его не забыла, более того, она назначила ему встречу. Он вдруг почувствовал свою принадлежность к интеллектуальной элите, которую мало знает широкая публика, но те, кто «что-то значит», относятся к ней с большим уважением.

Назавтра Том принял душ, побрызгался туалетной водой, смазал волосы ухаживающим маслом с запахом «розового дерева», достал из гардероба одежду, которую считал наиболее подходящей для скромного, но первостатейного автора (темные полотняные брюки, ботинки из потертой кожи, вельветовый пиджак поверх шерстяного свитера), положил рукопись «Feel Good» в портфель и отправился на встречу.

Он сам не знал почему, но, по мере того как он подходил к издательству, где работала Анн-Паскаль Бертело, настроение его стремительно падало, и, войдя в кабинет, где она его ждала, он в очередной раз растерял остатки веры в себя.

Она была на месте, за маленьким письменным столом, заваленным книгами и рукописями, — сухое, как древесная кора, лицо, взгляд глубже колодца шахты, бешеной цены свитер на скелетоподобном теле. Ее окружала воинственная аура, свойственная знаменитостям «селф-мейд». Она встала, шагнула к нему, звонко чмокнула в обе щеки. От нее сильно пахло табаком и кофе, и Том окончательно оробел.