Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 5

— Что ты врешь-то, они сами спаслись, — донесся снизу укоризненный голосок.

Астрид посмотрела вниз. Там торчал фиолетовый гриб… то есть Вероника в огромной папиной шляпе. Продираясь через малинник, она оставила ее на траве, но добравшись до изгороди — снова оказалась в шляпе.

— Сами спаслись, — повторил Логомаз, пристально глядя на новую девочку. — А как, если не секрет?

— Да просто у нас самая кудесная мама, — ответила Астрид, недовольная, что мелкая подрывает ее авторитет в глазах незнакомцев. — Вероника, сбегай за ней, тут какой-то мутный дядька.

— Чего я-то? — засопела Вероника, плетясь обратно к дому.

Сходила по малину, называется. Гоблинные демоны почти все слопали, еще и командуют, как будто это не она уже почти учится на демонолога. А ведь маму можно и просто призвать, но она же рассердится, если ее прямо из кровати призвать в малинник.

Правда, она говорила, что если это что-то срочное, то можно. Но Вероника не была уверена, что это что-то срочное.

Она решила спросить и вернулась.

— Астрид, а это что-то срочное? — спросила она, дергая сестру за подол.

— Нет, — отмахнулась та.

И Вероника недовольно поплелась обратно.

Но она не успела уйти далеко. Мимо пролетел Матти — ярко-красный попугай ара. Он описал круг в воздухе, увидел Астрид, болтающую через забор с мутным дядькой… и спикировал вниз! Он уселся Астрид на плечо, что-то торопливо сказал ей на ухо… и Вероника аж вздрогнула, так страшно заорала сестра!

Над изгородью словно взошло второе солнце! Астрид выпалила Лучом Солары, и Эммертрарок позади нее заверещал, вжимаясь в землю, а мутный дядька взвыл от боли…

— Вероника, неси кабачок!!! — донесся бешеный крик.

Вероника, уже ничего не понимая, побежала назад, по пути как раз очень удачно найдя кабачок… но когда она домчалась, за изгородью уже не было никого и ничего, и только Астрид зло шипела, тряся дымящейся рукой.

Вероника еще ни разу не видела, чтоб она жахала так мощно.

— Сбежал, глиномес! — обиженно сказала сестра. — Ты чо так долго⁈

— Кр-ра-а!.. — укоризненно воскликнул Матти. — Я же сказал, чтобы подождала р-родителей!

— Астрид Решающая сама бы со всем разобралась, — фыркнула Астрид. — Видела, как он задымился⁈ Я не виновата, что он такой трус, а Вероника такая копуша!

— А кто это был-то? — робко спросила Вероника.

— Неважно, — ответила Астрид, спрыгивая с забора. — Рано тебе еще. Ничо, мы его еще выследим.

— А давай я его призову, — предложила Вероника. — Кто это?

— Ежевичина, это мой подвиг! — упрекнула ее Астрид.

— Нет, не твой, — сказал Матти папиным голосом. — Девочки, немедленно домой.

Сорокопут тем временем уходил все глубже в теневые измерения. Он выяснил не все, что хотел, но вполне достаточно. Он не ожидал подобного Ме у маленькой девочки, да еще и демоненка. Готовя ловушку на супругов Дегатти, он узнал очень много о них самих и их фамиллиарах, но не счел нужным собирать информацию о детях… а стоило, судя по всему.

Прелестный ребенок эта Астрид. Ах, если бы у Сорокопута было прежнее могущество! Эта семья стала бы прекрасной частью инсталляции! Вся, включая детей и животных! Какой вышел бы красивый узор! Им можно было бы посвятить отдельный зал!

Но пока что лучше держаться от них подальше. Соорудить новое логово на новом месте, перетянуть туда остатки коллекции, самозапечататься, чтобы не могли ни обнаружить, ни призвать… и снова копить силы. Это займет время, много времени, придется вырастить много сильных цветов… но это самое надежное.

А когда он снова будет готов… что ж, он знает, кто займет место рядом с Ауроном.

Глава 2

Лахджа играла с Такилом в «Темный Капитал». Паргоронская настольная игра — с доской, фишками и кубиками. Лахджа с ней прежде не сталкивалась, а правила толком не поняла, поэтому просто кидала кости и ходила как попало, но ей, кажется, везло, потому что рыжий фархеррим все сильнее хмурился.

— Ты попала в Дом Логики, теперь решай задачку, — сказал он, протягивая карточку.

— Не-е-ет, опять задача… — вздохнула Лахджа, глядя на переливающийся квадратик.

— Ты сама туда пошла.

К счастью, школьного курса математики вполне хватило, так что Лахджа без труда задачку расщелкала, получила две крионны (она не знала, что это и зачем) и смогла свернуть налево, в Лабиринт Прибыльных Сделок.

Очень странная игра. Какая-то смесь «Монополии», «Змей и лестниц» и «Быков и коров». Но Лахджа как будто выигрывает, так что продолжаем делать вид, что у нее есть какая-то стратегия и она ее придерживается. У Такила, вон, извилина скрипит о извилину.

Пока они играли, Сомнамбула рассказывал свою историю, и Лахджа ему поддакивала. Ей давно хотелось побольше узнать о чудаке, что повадился ходить в ее сны, и вот сегодня его прямо прорвало.

— Мы рано осиротели, — задумчиво говорил Такил. — Я, мой брат-близнец, наша младшая сестра… мама умерла, когда мы были совсем детьми. Отец после этого крепко запил, все глубже погружался на дно и со временем стал срываться на нас. Он не заботился, есть ли у нас еда, не волновался насчет одежды и крыши над головой. Пока в его жбане плескалась водка, он вообще ни о чем не думал.

Такил взял фишку, похожую на маленькую бутылочку, и повертел ее перед глазами.

— А если в его жбане не было водки? — тихо спросила Лахджа.

— Да, иногда она заканчивалась… — посмотрел ей прямо в глаза Такил.

Но больше ничего не добавил.

— Когда мы немного подросли, отец стал сдавать нас в батраки, — продолжил он спустя минуту. — Мы пасли коз, носили воду, помогали соседям по хозяйству. Платили гроши, да и те в основном исчезали на дне отцовского жбана. Жили впроголодь.

— Как же вы выживали?

Такил задумался. Он долго смотрел, как Лахджа раскладывает карточки, попав на Изумрудную Биржу. Как хмурится, пытаясь понять, что на этих карточках вообще изображено. Как накручивает на палец локон, оттягивая решение…

— Я уже тогда начал ходить во сне, — произнес демон, дождавшись ее хода. — Я вообще старался спать подольше, потому что когда спишь — меньше хочется есть. И плохие мысли отступают, потому что ты… уходишь. Туда, где… лучше. С отцом я не ругался и вообще никогда ему не отвечал. Это было опасно — он мог прицепиться к любому слову, даже совсем безобидному. Когда я не спал, то работал где-нибудь, а если не работал, то уходил куда-нибудь в горы. Обычно брал с собой сестренку. Мы рыбачили на горной речке, расставляли силки на куропаток, иногда воровали с чужих огородов. Нам с Лахтун было весело…

— Э?.. — прервала его в этом месте Лахджа.

— Что? Нам нельзя было оставаться там. Отец все чаще распускал руки и грозился, что просто продаст нас культистам.

— Да я не про это… ее звали Лахтун?..

— Ну да. А что?

— Ничего. Совершенно ничего…

— Да?.. ну ладно. Мой брат… да, мы дошли до моего брата. Его зовут Рокил. Мы с ним близнецы, но он похож на меня только внешне. Никогда ни о чем не мечтал, предпочитал решать все кулаками, а не словами. Его страшно злило, что отец спускает на выпивку все, что он зарабатывает. Рокил редко проводил время со мной и Лахтун, зато трудился не покладая рук, мечтал наладить хозяйство, починить нашу хибару, скотину какую-то завести… но с таким отцом ничего не выходило. И однажды… однажды Рокил все ему высказал.

— И что было дальше? — спросила Лахджа, потому что Такил явно ждал вопроса.

— Дальше начался кошмар. Отец избил Рокила так, что проломил голову. Он долго лежал в беспамятстве, но все-таки выжил. Как только он начал ходить, мы тайком собрались, взяли Лахтун и сбежали, пока отец валялся после очередной попойки.

— Ты прежде не упоминал Лахтун, — сказала Лахджа, когда Такил снова замолчал.