Неверный отец. Счастье в конверте (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 34

- Амина, - мерзкий голос бывшего заставляет меня вздрогнуть. - Не бросай трубку, пожалуйста.

- Откуда у тебя мой новый номер? – сипло лепечу, с трудом сдерживаясь, чтобы не откинуть от себя телефон, как ядовитую змею.

Столько времени прошло, а я не избавилась от страха перед Маратом. Даже на расстоянии он имеет надо мной власть, и мне это не нравится. Хочется спрятаться от него в раковину, пока не приедет Герман.

- Взял в приемном покое родильного отделения, - признается с нотками превосходства. Сафин всегда достигает намеченных целей – и сейчас ему нужна я. Не как любимый человек, а как незакрытый гештальт. - Я всего лишь хочу убедиться, что с тобой все порядке.

- Это лишнее. Обо мне есть кому позаботиться, Марат, - отрезаю строго и не понимаю, откуда черпаю смелось и силы. - Прошу тебя, прекрати преследовать меня. Мы в разводе, и я никогда к тебе не вернусь.

- Я люблю тебя, несмотря ни на что.…

- Хватит! – вскрикиваю так, что Мишаня начинает хныкать. Покачиваю его и, всматриваясь в милое личико, уверенно произношу: - Я люблю Германа.

- Несмотря на то что он предатель? – бьет по моему уязвимому месту, но больше не причиняет боль. - Я, между прочим, не изменял тебе, а этот немец....

- Я ему верю!

- Зря-а-а-а, - тянет насмешливо. - Я могу доказать тебе, что ты опять ошибаешься, моя глупая жена.

- Не трать время попусту. Я тебе больше не жена – и никогда не буду, - выделяю каждое слово, чтобы он, наконец, услышал меня. - Пожалуйста, оставь меня в покое. Ты болен.…

- Да, одержим тобой, - хмыкает с горечью, но его признание звучит неадекватно. - Я пришлю тебе кое-что, а дальше решай сама, кому верить…

Обрываю звонок прежде, чем Марат закончит. С меня хватит этих дешевых манипуляций! Блокирую его номер, заранее зная, что он попытается позвонить с другого. Придётся снова менять свои контакты, но я сделаю это уже после возвращения Германа. А пока что с волнением жду его дома, как настоящая преданная супруга.

Он возвращается ближе к вечеру, измученный и уставший. Молча заходит в дом, снимает мокрую после улицы обувь в коридоре, бросает куртку мимо вешалки – и.… находит взглядом меня. Осунувшееся лицо проясняется, на дне зрачков вспыхивает теплый огонек, словно только что Герман обрел смысл жизни.

Без слов идём друг к другу, будто нас притягивает магнитом, встречаемся посередине комнаты. У меня столько вопросов, но ни один из них не успеваю озвучить. Герман обнимает меня за талию, притягивает к себе и, наклонившись к моим губами, целует….

Я сдаюсь его мягкому напору без сопротивления. Устала бороться с самой собой и своими чувствами.

Поднимаюсь на носочки, обвиваю напряженную шею руками, плотнее прижимаюсь к моему мужчине.

Нежусь в любви и доверии. Как было между нами прежде.

- Амина…

Он улыбается мне в губы, делает вдох и углубляет поцелуй. Одна его ладонь ложится мне на затылок, сгребая рыжие волосы в кулак, а вторая – ползет вниз по спине. Герман словно заряжается от меня. Пьёт без остатка, пробует, поедает – и не может насытиться.

Слишком долго мы были чужими. Слишком больно делали друг другу. Слишком…. любим, несмотря ни на что.

- Поговори со мной, Герман, - рвано выдыхаю в перерывах между поцелуями - Расскажи, что произошло сегодня.

Знаю, что он привык закрываться и решать все проблемы сам. Тайны и недомолвки чуть не уничтожили нас, поэтому сейчас я собираю потерянную веру по осколкам.

- Всё под контролем, девочка моя, не волнуйся, - скупо бросает он и целует меня в лоб. Задерживается в моменте, не отпускает меня, а растерянно обнимает крепче. Думает. Выкрутившись, я ловлю его тяжёлый, мрачный взгляд.

- Что тебе сказали в больнице? – настаиваю. – Кто явился за Мишаней?

- Мать и брат той женщины.… Кстати, её звали Дарья, - делает паузу.

Столовая погружается в тишину, словно мы держим минуту молчания. В его голове – целый рой тяжелых, гнетущих мыслей, в моём сердце – все оттенки чувств и эмоций.

- Мишиной мамы больше нет, и это не твоя вина, - лепечу вкрадчиво и с горечью, успокаивающе поглаживая Германа по плечу.

- Она не его биологическая мать, - неожиданно выдает он, заставляя меня ахнуть.

- Как? А кто же тогда?...

– Суррогатная. Она вынашивала ребёнка на заказ. Для кого-то другого. И планировала продать его после родов, - не выбирает выражений Герман, а у меня мурашки по коже от такого цинизма и равнодушия.

- Разве можно продать малыша? – выдаю вслух, не сдерживая слез. Демин стирает их подушечками пальцев, обхватив мои щеки холодными ладонями.

- Законом не запрещено. Это не её ребёнок, а она лишь инкубатор, о чём свидетельствует договор с одной из клиник. Заказчик, к сожалению, остался анонимным.

- Откуда ты всё это знаешь? Неужели её близкие были в курсе?

- Мои люди успели раздобыть информацию о ней буквально за пару часов до того, как появились эти родственнички, - выплевывает брезгливо, и я примерно представляю, в каком тоне проходил их разговор. Кажется, Герман позволил себе лишнего и наверняка отвесил им пару ласковых, как он умеет на нервах. - Мать сделала вид, что понятия не имеет, о чём речь. Брат засуетился, но тоже развел руками. Видимо, они надеялись увидеть заказчика в моем лице и потребовать обещанное вознаграждение, а получили трехэтажный мат и заявление в полицию.… - усмехается с сарказмом.

- Представляю, - не могу сдержать улыбки, зная, каким вспыльчивым бывает Демин, особенно если дело касается дорогих ему людей. – Значит, Мишу не заберут?

- У родного отца – нет, - чеканит резко и хмурится. – Но я так и не оформил усыновление.

- Значит, нам нужно скорее закрыть этот вопрос, - перебиваю его, ввергая в шок нас обоих.

Совсем недавно я разорвала отношения из-за ребёнка, а сейчас готова принять его сына? Не верится... Но это так. Маленькая жизнь важнее всего, во мне растет и развивается такая же.

- Нам? – выгибает бровь Герман.

Вместо ответа целую его, со всей неистраченной нежностью и любовью. Хочу раствориться в нем, но здравый смысл и дикий страх снова быть преданной не позволяют мне расслабиться.

- Почему она узнала тебя? – сипло шепчу, не рискуя посмотреть ему в глаза. Боюсь увидеть в них ложь.

Он подцепляет мой подбородок пальцами, заставляет поднять голову – и сам устанавливает зрительный контакт. Показывает, что ему нечего скрывать.

- Это мне ещё предстоит выяснить. Клянусь, я не знал ее, - повторяет в который раз. Твердо, жестко, безапелляционно.

Протяжно вздохнув, я покорно киваю. И решаю открыться ему.

- Мне звонил Марат.…

- Чёрт! - выплевывает грубо. – Чего от тебя хотел этот урод? – берет меня за плечи, сжимает ощутимо. Заметив растерянность в моих глазах, ослабляет хватку и порывисто целует в щеку, извиняясь за несдержанность. В этом весь Демин – горячий, но отходчивый. Мы с ним как вода и пламя.

- Убедить меня, что ты предатель, - признаюсь честно, не желая больше ничего скрывать от Германа. А ещё… я подсознательно хочу вернуться под его защиту. С ним спокойнее и не так одиноко. – Марат твердил, будто у него есть какой-то компромат на тебя…

- Чушь собачья, - зло цедит он. – Сафин лжет.

- Почему он не может просто оставить нас в покое? – жалобно тяну, лихорадочно всхлипывая от тревоги и усталости.

- Потерпи, любимая. Ещё немного….

Я оказываюсь в родных мужских объятиях – и замираю, окутанная лаской и заботой самого непредсказуемого грубияна в медицинской сфере. Для всех окружающих он гроза, а для меня – мой персональный оазис. Я не готова от него отказаться. Не в этой жизни…

- Терплю.... Но что изменится, Герман? – лепечу, зарывшись носом в его часто вздымающуюся грудь. Врезаюсь пальцами в смятую ткань рубашки, пропитанную больничными запахами.

- Марат злится и пытается укусить меня побольнее, потому что догадывается, кто именно инициировал его проверку, - многозначительно произносит он. Поднимаю на него непонимающий взгляд, недоуменно качаю головой. – Помнишь, Амина, я однажды рассказывал тебе, как спас роженицу с пороком сердца? Ее зовут Виктория Богданова. Я сохранил её двойню, вопреки прогнозам, провел кесарево, собрал лучших специалистов, которые откачали мамочку. Мы её с того света достали…