Неверный отец. Счастье в конверте (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 12

Как только Марат получит извещение о разводе, то выгонит меня на улицу в чём мать родила. Не сомневаюсь в нём. Не пожалеет, не простит. Поэтому я должна подготовиться заранее.

Разговор с Германом помог многое переосмыслить и придал мне сил. У меня будто крылья за спиной выросли, так что теперь я хочу скорее вылететь из клетки, пока мне их не обрезали.

Проверяю паспорт, который всегда ношу с собой в сумке, достаю из потайного кармана ключ с брелоком, пальцем толкаю земной шарик, прокручивая его. Улыбка касается губ, растягивает их на пол-лица. Это так непривычно, что скулы сводит, ведь за последние годы я лишь грустила и плакала. Думала, что вовсе разучилась смеяться, но нет… Живые эмоции берут верх.

- Как продвигается наше… дело, Константин Юрьевич? – заговорщически шепчу в трубку, всё-таки не выдержав и позвонив раньше срока своему юристу.

- Прекрасно, Амина. Я верну вам долю ваших родителей и немного сверху… за моральный ущерб, - усмехается он. – Возражения не принимаются! Мне виднее, - добавляет предупреждающе. – Сможете завтра подъехать ко мне в офис и подписать бумаги? Будем судиться, - выдает с азартом.

- Смогу, но.… - судорожно сглатываю, облизнув вмиг пересохшие губы. – Сколько будут стоить ваши дополнительные услуги? Я имею в виду «немного сверху», что вы мне пообещали. Просто я рассчитывала на определенную сумму, да и то выплачивать ее частями…

- Разве я вам не сказал, Амина? – перебивает меня Воскресенский. - Вы ничего мне не должны. За вас внесли всю необходимую сумму. Полностью, - нарочито подчеркивает.

- Кто? – растерянно выдыхаю, перекатывая брелок на раскрытой ладони.

- Хм… Наверное, тот, о чьем существовании в вашей жизни лучше умолчать до тех пор, пока вас не разведут с мужем, - многозначительно хмыкает. – Сделаем вид, что я не в курсе. Сами разбирайтесь между собой, а мне дайте спокойно выполнять свою работу. Не будите зверя, - бросает напоследок и отключается.

- Спасибо, - лепечу в пустоту. – Герман, - срывается с губ непроизвольно.

Ключ царапает кожу, когда я импульсивно сжимаю кулак. Схватив телефон, вылетаю в коридор. Бегу в ординаторскую, ничего не различая на своем пути, и чуть не сбиваю с ног выросшую из-под земли Лану. Устремляю растерянный взгляд на коллегу, не сразу сфокусировавшись на ней. Все мои мысли заняты Германом.

- Опять ты тут! Уставшая, бледная, помятая, – сочувственно качает она головой, заботливо поправив заломленный уголок воротника на моей блузке. – Я надеялась, что хотя бы сегодня дома побудешь. Куда так спешишь?

- К Демину, - выпаливаю и прикусываю язык, боясь быть рассекреченной. – Хочу спросить о назначениях для новенькой в пятой палате, - лгу как можно натуральнее. Когда я проходила через приемку, видела, как оформлялась беременная пациентка, и теперь пытаюсь обмануть подругу.

- Демина же нет, его Богомолова заменяет, - разводит она руками. – Бывшую заведующую срочно вызвали, она из-за этого злая, как собака бешеная. Мало того что должность из-за него потеряла, так ещё и работать в выходной пришлось. Представь температуру ее кипения, - тараторит без умолку, а я пытаюсь вникнуть в смысл её потока сознания. – В общем, аккуратнее там, не попади под горячую руку, - отступает от прохода, пропуская меня в кабинет.

- Стоп, ничего не поняла, - встряхиваю головой, не двигаясь с места. – Где Герман… Янович? – вовремя добавляю отчество. – Он же должен был на сутки заступить…

- Да, но-о… - озадаченно протягивает и хлопает себя по лбу. – Ты же не знаешь, что случилось! Просто вся больница об этом гудит, а ты только пришла…

- Боже, говори, в чём дело! Не тяни! – неожиданно для самой себя повышаю голос.

Внутри все клокочет, нервы на пределе. Тревожное предчувствие выворачивает душу наизнанку. Я с утра сама не своя, но никак не могла понять, с чем это связано.

- Беременная поступила очень тяжелая. Демин принял решение провести экстренное кесарево на раннем сроке, иначе бы и маму, и ребёночка потеряли, как я поняла. В итоге, все живы, но роженица в реанимации, а малыш в отделении для недоношенных «по колпаком» - выхаживать будут.

- Герман не стал бы резать просто так, значит, были серьёзные причины.

- Ты все правильно понимаешь, а папка у них неадекватный оказался. Ворвался прямо в операционную, обвинил Демина, что тот якобы наследника его убить пытается, схватил скальпель со стола и пырнул его в бок. Представляешь? Так наш доктор даже не поморщился! Психа тут же охрана скрутила и забрала, а он – раненый – продолжал работать. Невозмутимо пациентку зашил, быстро раздал приказы, а только потом попросил хирурга себе вызвать. Ещё над акушеркой подшучивал, у которой в панике из рук все валилось. Тебя вспоминал и в пример приводил. Робот, а не врач.

За ребрами холодеет, сердце покрывается корочкой льда, которая трескается, впиваясь осколками внутрь. Легкие парализует, и я не могу сделать вдох. Мозг отказывается воспринимать информацию.

Видит бог, я никогда в жизни не испытывала такого страха. Какое-то новое чувство зарождается в груди, обжигающее, пугающее и уже неискоренимое.

- Мм, что? – заторможено переспрашиваю, едва не оседая на пол. Сознание плывёт.

Вовремя вспоминаю о том, как Герман отзывался обо мне, и собираюсь с духом. Он верит, что я сильная, и почему-то не хочется его разочаровывать.

- Ой, ты чего так побледнела? – Лана берет меня под локоть. – Всё нормально, жизненно важные органы не задеты. Повезло. Первую помощь оказали, подлатали его. Скоро опять на работу выйдет. Амин, ты как практикантка зеленая, ей-богу, - нервно посмеивается, похлопывая меня по плечу. - Неужели не знаешь, какая работа у медиков опасная? Сколько придурков встречается? Помнишь, при нас же был случай, когда один сумасшедший на акушерку напал и…

- Где он? – рявкаю ей в лицо, прекращая пустую болтовню. - Где Демин?

- Дома отдыхает, - невозмутимо пожимает плечами. – Не захотел в стационар ложиться, а из больницы его еле выперли, иначе дальше пошёл бы роды принимать. Пересменку ждал зачем-то… Да всё в порядке, Ами-ин, - кричит уже мне в спину, пока я стремительно шагаю по коридору. – А ты куда?

- Домой, как ты и советовала, - бросаю, не оборачиваясь.

Накинув пальто и схватив сумку, вихрем вылетаю из здания роддома. На улице темно, а я несусь на каблуках так быстро, что рискую переломать ноги на неровных тротуарах.

Я веду себя опрометчиво и неосторожно. Сплетни могут дойти до Марата. А мне плевать.… Больше не боюсь.

Ловлю такси, называю адрес, который слышала лишь однажды, но высекла в памяти каленым железом.

Не замечаю, как оказываюсь у подъезда. Прикладываю ключ к домофону, тяну на себя тяжелую металлическую дверь, под ее писк на автопилоте поднимаюсь по лестнице.

Все жильцы отдыхают, пустые пролеты кажутся бесконечным, цокот набоек об пол эхом отдается в ушах. Сердце гулко бьется в груди, и, кажется, его стук разбудит всех соседей.

- Что я творю?

Мне надо увидеть Германа лично. Я всего лишь проверю его – и сразу же уйду.

Останавливаюсь у квартиры, заношу кулак над дверью, но бесшумно опускаю на нее раскрытую ладонь. С указательного пальца свисает связка ключей, мини-глобус прокатывается по кисти. Взглянув на брелок, обессиленно упираюсь лбом в прохладную деревянную поверхность.

Постучать? Или войти так?

Вдруг он спит.…

Я не знаю, что скажу ему. Стараюсь не переживать о том, как он воспримет мое появление. Я просто хочу убедиться, что Герман жив. Я упустила, в какой момент он вдруг стал важен для меня, как близкий человек.

Не дыша, вставляю ключ в замочную скважину.

- Амина?

* (История Воскресенского - в книге "Лапочки-дочки из прошлого. Исцели моё сердце")

Яркий свет ослепляет на секунду, и я машинально прикрываю лицо рукой с зажатым в ней брелоком. На запястье мягко ложится теплая ладонь и отводит в сторону, в нос проникают знакомые запахи больницы, ненавязчивого, приятного одеколона и кофе.