Сколько ты стоишь? (СИ) - Султан Лия - Страница 16

-Я уже сказала: мне не нужны ваши извинения. И вы зря пришли, хэрр Роберт. У меня выставка на носу и много работы, - отбрасываю волосы за спину, а он негодует.

-Это неправильное произношение…на русском, - мужчина уже держится из последних сил.

-Мне все равно. Я и на казахском могу послать.

-Вы обижены, Индира. Я это вижу, - чуть опускает голову и качает ею. - И я знаю, что очень виноват…потому что поверил сплетням и слухам.

-Ну что ж, - перебив его, пожимаю плечами, - слухи о моей легкомысленности сильно преувеличены. Но это ничего не меняет.

-И даже мое раскаяние?

Роберт сокращает расстояние между нами, но я не отступаю назад, хотя волоски на коже встают дыбом от его близости. Тело разом напрягается и вспоминает, что было, когда этот мужчина поцеловал меня. Волнение нарастает, и остается только закрыться от Роберта, сложив руки на груди.

-Я не верю в мужское раскаяние.

-В раскаяние или в мужчин в целом? - еще шаг и остаются крохотные миллиметры. Никто из нас не намерен сдаваться, но у меня уже по венам течёт такой незнакомый и приятный яд, который будоражит и смущает одновременно.

-А если я скажу, что конкретно в вас? - проговариваю тихо, гордо вздернув подбородок вверх.

-Я отвечу, что заслужил это, - его властный низкий голос звучал уверенно. - Но разве человек не имеет права на одну ошибку и на возможность ее исправить?

-Мы не в школе, Роберт. А вы не первоклассник. В жизни ошибку не сотрёшь ластиком и не замажешь корректором.

-Да, в жизни все гораздо сложнее, чем в школе, Индира. И ошибки бывают роковыми. Но я готов на все, чтобы вы меня простили.

Приоткрыв рот, хочу ответить, но именно в этот момент нас прерывает моя помощница Ерке - та, что привел сюда Роберта.

-Индира, простите, - встав у двери, осторожно зовет она. - Мистер Мохаммед приехал, - прочистив горло, она смотрит на немца. - С цветами.

-Проводи его в мой кабинет, пожалуйста, - выглядывая из-за спины Роберта, прошу я. - И скажи, что я буду через минуту.

-Хорошо.

Ерке быстро уходит, а я бросаю прощальный взгляд на мужчину и говорю ему:

-Мне нужно идти. Выход найдете сами.

Но стоит мне сделать первый шаг, он преграждает мне путь и грозно нависнув, спрашивает с нажимом:

-Кто такой мистер Мохаммед?

Шестеренки в моей голове работают на удивление быстро. Расплываюсь в довольный улыбке и отвечаю тихо, пристально глядя в его темно-карие глаза:

-Очень богатый египтянин. Постоянный клиент. Платит отлично и всегда приходит без очереди.

Обхожу Роберта и цокая каблуками по паркету, иду к выходу. Но он не сдается, все еще надеясь, что последнее слово будет за ним.

-Цветы заберите. Я знаю, у вас нет аллергии, - по полупустому залу, который мы еще не до конца заполнили картинами, проносится требовательное эхо.

Останавливаюсь у двери, но не оборачиваюсь.

-На ваши есть.

И все-таки последнее слово я оставила за собой.

Спасибо большое, дорогие, за то, что остались с Индирой и Робертом! Впереди много интересного. Первый настоящий, а не украденный поцелуй, первая ночь, первое признание. Но перед этим Роб еще попотеет.

-Моя дорогая Индира,- говорит мне на английском милый усатый старичок мистер Мохаммед, взяв мои руки в свои, - еще раз благодарю вас. Прекрасная работа, выше всяких похвал!

-Я передам художнику. Ему будет приятно! - подчеркнуто-дружелюбно улыбаюсь и опускаю руку. - И спасибо за букет. Мои любимые розы!

-Все, что угодно для вас. Как у нас говорят, “Возьми эту розу с собой в кровать и положи возле сердца”, - жестикулируя, он прикладывает ладонь к левому боку, а мне становится очень смешно.

-Да вы романтик, мистер Мохаммед! Как красиво все-таки мужчины на Востоке делают комплименты, - поддерживаю разговор и понимаю. что надо закругляться.

Мы стоим на крыльце галереи и его уже ждет черный BMW S-класса. Милый старичок, но жаль, что такой же, как все. В Каире у него жена-ровесница,которую, скорее всего много лет назад ему подобрали родители, а здесь он наведывается к женщине младше себя на двадцать лет. В знак признательности за любовь и внимание он подарил ей машину и квартиру. Откуда я все это знаю? Я не первый год вращаюсь в высших кругах, где всё про всех знают. И да, до меня тоже долетают сплетни не только о местных толстосумах, но и об экспатах.

Сначала дамы полоскали мое грязное белье, споря, изменяла ли я Руслану, или нет. Потом взялись за Айлин - бывшую жену владельца сети заправок, который завел токал, родившую ему сына-наследника. А несколько месяцев назад объектом для сплетен стала моя лучшая подруга Зара. Ее муж Карим получил серьезную травму позвоночника, катаясь на лыжах. Но вдобавок он забыл, что за несколько месяцев до этого изменил жене. Бомонд хлебом не корми, дай перемыть кому-нибудь косточки.

-Звезда моей души, Индира, разве можно не делать комплименты такой красивой женщине, как вы? - восклицает он.

-Спасибо большое, мистер Мохаммед! Вы подняли мне настроение.

Конечно, поднял. Владелец известной ресторанной сети купил у нас еще одну картину молодого и прогремевшего художника. Знаю, что хобби у него такое - где бы не находился по работе, покупает предметы искусства. У богатых мужчин свои причуды.

Попрощавшись с клиентом, смотрю вслед уезжающему автомобилю и краем глаза вижу рядом с собой Ерке.

-Что такое? - спрашиваю растерянную помощницу.

-Тот мужчина с цветами все еще здесь, - сообщает она.

-Как здесь? - нахмурившись, поворачиваю к ней голову. - Не ушел?

-Нет, - Ерке мотает головой. - Он во втором зале. Картины смотрит.

-Тааак, - тяжело вздохнув, разворачиваюсь и решительно иду обратно.

Помощница семенит за мной, однако у входа в зал я торможу и спрашиваю ее:

-А ты куда?

-А я…эмм, - замявшись, мямлит она. Понятно, ушки свои хорошенькие решила погреть. - Так я вам не нужна?

-Нет, - улыбаюсь. - Можете с Оксаной сбегать на обед.

-Да? Ой спасибо, -радуется Ерке.

В субботу у нас обычный рабочий день и в галерею часто приходят горожане и гости города. Нет такого наплыва, как на открытиях, но мы рады всем.

Сейчас у нас висят картины в двух залах и ближайшее открытие новой выставки запланировано на следующую неделю.

Подхожу к открытой двери во второй зал. На входе стоит охранник Идрис, и я взглядом прошу его выйти, а сама наблюдаю за тем, как Роберт, положив руку, согнутую в локте на кисть и прижимая кулак ко рту, долго и внимательно изучает одну из самых ярких картин этой выставки, выполненную в темных тонах. Здесь красный, черный, коричневый, бордовый. Поначалу кажется, что она очень депрессивная, но на самом деле в ней заложен большой смысл. На холсте по центру изображен мужчина, а по обе стороны от него две женщины в национальных нарядах.

-Это многоженец, - говорю на ходу, вновь стуча каблуками по полу.

Роберт поворачивается ко мне и, убрав руки в карманы брюк, пристально смотря в глаза. Под его тяжелым взглядом становится неловко и жарко.

-Да, здесь так написано, - отвечает он, когда я останавливаюсь на безопасном от него расстоянии.

-До установления Советской власти в Казахстане мужчина мог взять до четырех жен, каждая из которых по-особенному называлась. Старшая - байбише, вторая - токал, третья - наксуйер и четвертая - аккотлтык. Последние две сейчас мало кому интересны, потому что в современных реалиях мы обычно говорим о первых двух. Здесь, - поднимаю руку и указываю на картину, - противостояние байбише и токал четко видно по лицам и позам. Старшая - с отпечатком боли и тяжелой ноши от постоянных родов и тревог, вторая - молодая, красивая, как только что распустившийся цветок. И мужчина. Он опустил голову и свел брови к переносице. Недоволен тем, что две женщины не могут вместе ужиться. Посмотрите, как они намеренно отвернулись друг от друга и фактически спрятались за спину мужчины, который обрек их на совместное существование.