Сколько ты стоишь? (СИ) - Султан Лия - Страница 15

То, что вижу дальше, меня поражает не меньше и горлу тошнота подкатывает. Тем не менее, страшно хочется курить, но я сдерживаюсь и возвращаюсь к снимкам. Они сделаны уже в больнице и на них уже видны синяки, кровоподтеки и ее обнаженная спина, усыпанная свежими порезами из-за того, что она упала на стекло. Смотрю на нее и дочь свою на ее месте представляю. Не дай Бог…

-Жестко он ее, - комментирует Лев. - У меня три девочки и если бы кто-то из них также пострадал, я бы удавил гниду своими же руками.

-Дело закрыли?

-Тагаев сбежал из страны, родителями из-за шумихи заинтересовались в налоговой. Но год назад дело неожиданно закрыли, потому что такой головняк никому не нужен. Тем более Сариева жива. К счастью. Это сейчас после дела Бишимбаева его бы закатали по полной, подали бы в международный розыск. А пять лет назад домашнее насилие в стране не предполагало уголовной ответственности, только административку. Минимум - выписывали предупреждение, максимум - несколько суток за хулиганство.

-Но он не вернулся?

-Я пробил, - кивнул Лев. - Нет. Хотя может. Родители что только не делали, чтобы прикрыть его зад. По репутации девушки таким катком проехались. Хотя, - он остановился и пристально взглянул на меня. - Кто поверит тому, что они про нее придумали?

Кто поверит? Такой идиот, как я, который поверил словам первого встречного и очень ее обидел.

-Думаете?

-Ну смотрите. Моя жена Софья в то время работала редактором новостей республиканского канала. Я вчера ее спросил про это дело и она мне много чего интересного рассказала. Я-то ничего не знаю про сплетни местного бомонда, но моя Соня с детства дружит с дочерью одного политика, которая, как оказалось, хорошо знает Индиру. Так вот у Тагаева репутация плохого парня. Пил, немного употерблял, был частым клиентом…хммм…проституток. Индира Сариева сама подала на развод через полгода после свадьбы.

-Так быстро? - хмурюсь я.

-Он открыто гулял. Об этом знала вся тусовка. Она просто не стала терпеть.

-Понятно, - откладываю скрепленные листы уголовного дела, - Можно вопрос? Как вам удалось это достать?

- Старые связи, - уходит от ответа он. - Мои ребята вели ее неделю в городе. Дальше фотографии.

Достаю из прозрачного файла папки снимки Индиры в Алматы. На одной из них она - невероятно красивая - заходит в галерею. Далее на летней террасе сидит с девушкой и девочкой лет десяти. Девочка подсаживается к Индире и обнимает ее. Камера четко уловила идеальный момент, когда закрыв глаза, она крепко сжимает ребенка и блаженно улыбается. На следующей партии фотографий Индира выходит из калитки не примечательного дома, поворачивается и обнимает какого-то высокого мужчину.

-Кто это? - спрашиваю, указывая пальцем на него.

-Водитель, - объясняет Лев. - Тот, кто вызвал скорую. У нее очень теплые отношения с ним и его семьей.

Убедиться в этом помогают другие фотографии, на которых следом за ними выходят маленькая девочка и женщина с малышом на руках. Индира садится на корточки и прощается с малышкой, а та обвивает ее шею руками и целует в щеку.

-Что-то еще?

-Ну так, по мелочи, - почесав лоб, отзывается Лев. - Она патронирует кризисный центр для женщин в Алматы. Тех, кто сбежал от мужей-алкоголиков и абьюзеров. Ежемесячно перечисляет им определенную сумму, иногда навещает.

-Понятно, - тяжело вздыхаю и задумчиво пролистываю оставшиеся материалы.

Вот, значит, какая ты Индра - свободный художник. Как же я ошибся и облажался, как я виноват перед тобой.

После встречи со Львом, спешу в галерею Индиры. Сегодня суббота и я узнал, что она сейчас там, готовит большую выставку. Заехал перед этим в цветочный и взял для нее огромный букет красных роз, потому что она ассоциируется у меня именно с ними. Галерея расположена на первом этаже Жилого комплекса в центре города. Внутри просторно и светло за счет продуманного естественного освещения и правильно подобранных ламп. С широкого коридора попадаю в зал, где выставлены картины какого-то местного современного художника. Не разбираюсь в живописи, но это что это абстракционизм. Засмотревшись на одну из работ, не замечаю, как возле меня нарисовалась незнакомка:

-Простите, мы еще закрыты, - оборачиваюсь на ее голос и вижу высокую, худую девушку в черном деловом платье. Она обращает внимание на цветы в моих руках.

-Дверь была открыта.

-Да, но галерея открывается через час. Или вы к кому-то определенному?

-Я к Индире.

-К Индире? - заломив бровь, удивляется она. - У вас назначено?

-Нет. Я…сам, - опускаю глаза на букет.

-Хорошо, пойдемте за мной.

Она разворачивается и ведет меня из одного зала в другой. Комната такая же светлая, но просторней первой. Напротив белой стены Индира с сотрудницей что-то увлеченно обсуждают и девушка показывает рукой на большую картину. Любуюсь ею издалека, забывая обо всем, и главное - о том, что хотел ей сказать. На ней белые широкие брюки и жилетка, черные волосы распущены, губы цвета спелой вишни.

-Индира, к вам тут мужчина…с цветами, - объявляет во всеуслышание девушка.

-Даже с цветами? - улыбаясь, она поворачивается в мою сторону, но заметив меня тут же меняется в лице. - А вы что здесь делаете?

Индира

-А вы что здесь делаете? - в недоумении уставившись на Роберта, стараюсь в то же время потушить внезапно вспыхнувшее волнение. Откуда бы ему взяться, если я решила забыть его и эпизод в лифте как страшный сон. И до этой минуты прекрасно с этим справлялась.

-Пришел извиниться перед вами, - смотрит прямо в глаза и стоит на безопасном расстоянии - приличия соблюдает. - Здравствуйте, Индира.

-Здравствуйте, Хэрр Роберт, - мое лицо не выражает никаких эмоции. Закрываюсь от него, сцепив пальцы в замок перед собой. Моя сотрудница, стоящая рядом с ним, прикрывает рот ладонью, скрывая смех. Чувствую, как и другая возле меня делает тоже самое. Наш гость не слепой и тоже это видит. Ему неловко.

-В русском языке, насколько я знаю, принято говорить гер, - отвечает он бархатным низким голосом.

-Мне больше нравится немецкое произношение, - равнодушно веду плечом.

-Хорошо, - не особо доволен и крепко сжимает челюсти. - Заслужил.

-Вашей нынешней выдержке и нордическому спокойствию можно только позавидовать, - еще один укольчик от меня.

-Туше, - кивает он, не сводя с меня глаз и поднимая букет из шикарных красных роз. - Цветы хотя бы примете?

-У меня на них аллергия, - слегка развожу руки в сторону и снова соединяю.

-Не знал, - Роберт хмурится, но переводит взгляд с меня на помощницу. Мои девочки вытаращили глаза, потому что они-то знают - никакой аллергии и в помине нет.

-Вам и не надо этого знать, - насмешливо выгибаю бровь. - Мне жаль, что вы потратились. Насколько я могу судить по букету, - демонстративно окидываю придирчивым взором крупные красные бутоны, - он очень дорогой. Вы заплатили слишком высокую цену. Жаль.

-Нет, не жаль. Я могу себе это позволить, - басит он своим красивым голосом.

-Не сомневаюсь, - одариваю его ехидной усмешкой, отчего мои девочки прыскают уже в открытую.

-Девочки, - говорю строго, отчего они все понимают и оставляют нас одних.

Дождавшись, когда они уйдут, Роберт приближается ко мне, и благодаря моим шпилькам мы с ним практически на одном уровне. Замечаю, как на скулах заиграли желваки. Мы оба напряжены и он, вероятно, тоже прокручивает в голове события недельной давности, наш стремительный поцелуй в лифте, его обидные слова.

-Даже если вы не возьмете цветы, то примите хотя бы мои извинения, - на тон ниже говорит он, а у меня от смены интонации и вообще от его голоса мурашки по коже побежали. Он, конечно, чертовски хорош в серых брюках и голубой рубашке в тонкую белую полоску, которая сидит на нем идеально и подчеркивает накаченные руки. Коричневый ремень, в тон ему дорогие ботинки, “Ролексы” на запястье и элитный мужской парфюм - вот он немецкий шарм во всей красе. Только я, похоже, не о том думаю.