Господин следователь 6 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 17

— Ну, Ань, я об этом не знаю, — всплеснул я руками. — Он мне сказал — взял бы… Но не возьмет. Уж слишком ты умная. А кому приятно чувствовать себя дураком?

— Нет, Иван Александрович, я умная, если это меня самой касается. А еще тех… — Анька задумалась, пытаясь подобрать слова. — Ну тех, кто мне родня или те, кому я добра желаю… Батька, а еще Петька, хоть он и мелкий, да тетя Галя. Н-ну, еще вы. Вы-то, простите, тоже не чужой человек. Еще я дядю Антона люблю.

— Кстати, о дяде Антоне, — перебил я Нюшку, вспомнив о старом приставе. — Ты помнишь, что ему скоро в отставку уходить? Мы с исправником его на два года уговорили, но время быстро пройдет. Смекаешь, о чем я думаю?

— Смекаю, — хмыкнула Анька. — Я тоже думала, что из него неплохой управляющий получится. И честный он, и народ его слушаться станет. Да и друзья у него в полиции останутся, а нам это на руку. Подучим немножко, чтобы он понимал, как кирпич делать. А вы молодец, что о нем подумали.

Ну вот, наконец-то удостоился похвалы от своего маленького домашнего монстра.

— А так — я сама дура-дурой, много чего еще не знаю, — самокритично продолжила Анька. — Но к господину Высотскому бы в приказчики не пошла. Или пошла бы, если бы он мне жалованье положил рублей сорок в месяц, не меньше.

— Ну ты, барышня, совсем офигела! — возмутился я. — Сорок рублей в месяц коллежский регистратор получает. Да мне самому, как я службу начинал, шестьсот рублей в год жалованье положили. И это все про все.

— Так Иван Александрович, я бы за сорок-то рублей в месяц столько прибыли для купца получила — что ой-ой-ой. Он же до сих пор не понимает, что заказы на поковки можно не только в нашем уезде размещать, но и в других. Чего он в Череповецкий уезд уперся? А проехать верст двести — там уже и Кирилловский с Белозерским. Там-то с железом худо, купцы на другом деньги делают. А мужики имеются, они сами есть хотят, детей кормить. Земля-то там тоже худая, как и у нас. А кто мешает пару лодок купить, за Шексну переплыть, а там, даже в пяти верстах — десять деревень, не меньше. Ну да, поначалу вложиться придется — кузницы ставить, кузнецов обучить. Можно пару человек к нашим на выучку взять, они потом сами своих обучат. Но гвозди да крючья отковать — ничего сложного нет. Это не подковы, не обручи для колес. Шаблон можно сделать, чтобы не напортачили в первое время. Года два придется без прибыли посидеть, хоть на хлебе с водой, зато потом все с лихвой окупится. А Высотскому надо прямо сейчас — чтобы и кузница готовая была, и люди обученные. Я бы, на его месте, вообще свой заводик построила, пару домов поставила — можно в два этажа, чтобы неженатые работники жили. Пару бы опытных кузнецов наняла, а остальных — из молодых. Опытные бы неумех научили. Тоже, пришлось бы вначале вложиться, ждать бы пришлось. Зато потом — года через три прибыль бы и пошла. И работники бы к нам прибежали. Поначалу холостые, а там бы женатые пошли, с семьями. Если женатые, да с детьми, эти надежнее. И работать бы стали лучше, и пить меньше. Правда, пришлось бы им отдельные дома ставить, но не за просто так — за половину стоимости. Но — ей-ей, все бы не только окупилось, а преумножилось бы, этак раз в десять, а то и больше.

— Эх, почему я не государь император? — вздохнул я. — Честно тебе скажу — будь я государем, я бы тебя в первые министры взял.

— Не, не взял бы. Кто же девку или бабу министром сделает?

— Что да, то да, — согласился я. Кивнул Аньке. — Ладно, о кирпичном заводе позже станем думать. Ты мне что-то про Завьялова вещала…

— Ага, про него. Нельзя оставлять пакость безнаказанной. Я тут подумала, но сначала с вами решила посоветоваться…

Я пересел на диванчик, поближе к Аньке. Обняв ее за плечи, хмыкнул:

— Аня, давай-ка попробую догадаться. Надумала ты обо всем батюшке моему рассказать. Ну, или матушке, но это тоже самое. Дескать — встретили мы на Невском бывшего однокурсника Ивана Александровича, а тот прощенья попросил — дескать, он не при чем, донос на Чернавского некто Завьялов написал. Сам-то Иван Александрович вам не скажет, но я смолчать не смогла.

— Эх, Иван Александрович, не надо было мне с вами советоваться. Надо было прямо к Ольге Николаевне пойти, — покачала головой Анька. — Уже вижу, что вы будете против. А ведь ваш батюшка доносчику козью бы морду сделал.

— Слушай, душа моя… — проникновенно сказал я девчонке. — Прощать подлеца мы не станем, но и батюшке ничего говорить не будем. Он всего второй месяц в должности, пусть себе трудится. Да и что он сумеет сделать? Донос, как я думаю, был анонимным, зацепиться ему не за что.

— А если не анонимный?

— Аня, я все-таки следователь, почти юрист, — хмыкнул я. — Правила что у нас, что в Охранном отделении одни и те же. Анонимным доносам нигде веры нет. Если бы студент Чернавский не был сыном вице-губернатора, донос бы в папочку положили, до следующего доноса. В худшем случае — приказали бы приставу характеристику студенту дать. А коли сынок важной персоны — так полиция и заволновалась, отцу сообщение отправили. А тот и сам переполошился и решил меня от греха подальше из Петербурга убрать. И что сможет отец сделать? С точки зрения закона — ничего. Самое большое — не выпустить Завьялова за границу.

— Хотя бы это, — сказала Анька. — Понял бы, гад, что не стоит рыть яму другому.

— Нет, Анечка, мы отцу говорить ничего не станем. И сами торопиться не будем. Пусть Завьялов в Германию съездит, у профессора тамошнего поучится. Вернется, диссертацию защитит. Авось его и профессором сделают. Вознесется он высоко, зато падать потом будет больно…

Про себя подумал, что надо бы хоть имя Завьялова узнать, сроки командировки и время возвращения. И держать руку на пульсе событий.

— А как он падать станет? — полюбопытствовала Анька. — Не убийцу же к нему слать? Убийцу слать — ненадежно, выдать может.

На личике моего ангелочка появилось выражение, по которому я уже понимал — задумывает что-то.

— Аня, Аня! — заволновался я. — Мы же законопослушные люди, никакой мокрухи. Мы с тобой имеем отношение к журналу. Считай — журналисты.

— В газете о нем пропишем?

— Нет, прописывать ничего не станем, не напечатают. Чтобы прописать — нужны доказательства. Проще сделаем.

— И что мы сделаем? — заинтересовалась Анька.

— Подумай — что в газете печатают на последней странице?

— Там много что печатают. Объявления всякие, благодарности, некрологи.

— Вот мы в газетах — можно даже в нескольких, поместим частное объявление. Мол — Отделение для производства дел по охранению общественного порядка и спокойствия в Санкт-Петербурге выражает искреннюю признательность господину Завьялову, профессору физико-математического факультета Императорского университета.

— И что, и все? — разочарованно протянула Аня.

— И все, — хмыкнул я. — Мы правду скажем, а что там потом с Завьяловым станется — какое наше дело?

Мое питерское сидение закончилось и вот, как я уже говорил где-то в начале, мы катимся в синеньком вагоне.

Каждый занят своим делом. Маменька постукивает спицами, что-то такое вяжет. Бьюсь об заклад — не любимому сыну, а новообретенной воспитаннице. Ладно, пускай. Я пытаюсь вникать в учебник по истории философии права. Очень надеюсь, что моих знаний по истории философии и иных прочих мне хватит, чтобы ответить хотя бы на троечку. То есть — на удовлетворительно.

А воспитанница (временная!) семьи Чернавских устроилась в кресле с какой-то тоненькой книжкой. Я ее у нее в комнате видел. Не удержавшись, попросил:

— Ань, разреши глянуть?

Что такое читает моя соавторка? Ухватив книгу, посмотрел обложку.

Ох ты, боже ты мой! Нюшка изучает «Практическое пособие по производству кирпича» инженера Деппа.

— М-да… — протянул я. — Нашла что-нибудь полезное?

— Конечно, — хмыкнула Нюшка. — Тута разные способы описываются…

— Аня, не тута, а тут, — подала голос матушка. — А лучше скажи — в этой книге описываются разные способы… Да, что там у тебя описывается?