Нок-Сити (ЛП) - Кэссиди Пенн - Страница 7

Я скользнула на сиденье и позволила темноте окутать меня. С момента нападения двенадцать месяцев назад стекла были тонированы почти до черного цвета и пуленепробиваемы. Дверь закрылась, и воцарилась тишина. Верхний свет горел, заливая интерьер тусклым светом. Я сразу поняла, что была не одна. Двое мужчин сидели напротив меня, и нас разделяло около шести футов. Я не удивилась, увидев здесь Меррика. Очевидно, я недостаточно ему доверяла.

— Доброе утро, девочка. — Его глубокий акцент прокатился по безмолвному лимузину. Я ничего не ответила, просто сидела и смотрела на двух мужчин, пытаясь показать, что они меня не напугали. Меррик усмехнулся.

— Не думаю, что ты имела удовольствие познакомиться с моим коллегой. — Он указал на другого громилу.

Я чуть не фыркнула при слове коллега. Они были копами торгового центра. Ворчуны. Другой мужчина был спокоен и молчалив, пристально наблюдая за мной, и наши взгляды встретились. Этот парень тоже был красив. Слишком красив. Я покосилась на него, мгновенно заподозрив неладное. У него были темно-русые волосы, коротко подстриженные на косой пробор и коротко выбритые по бокам. Чисто выбритый, с квадратной челюстью, у него было что-то похожее на пирсинг штанги в правой брови, обрамлявший шоколаднокарие глаза — глаза, которые были прищурены прямо на меня, как будто он оценивал меня.

Я одарила их кривой, горькой улыбкой, которая была не совсем дружелюбной.

— Итак, кто из вас проиграл пари, из-за которого вы застряли здесь со мной? — Должно быть, это был кто-то из них. Я не могу представить, что они вызвались на это дерьмо. Не после того, что случилось. Ни один из них не засмеялся.

— Это Фауст. — Продолжил Меррик, представляя своего товарища. — Твой отец обратился к нам специально для твоей защиты…

— Райан Харкер не мой отец, так что запишите это прямо сейчас. — Язвительные слова вырвались прежде, чем я успела закрыться, но не то чтобы они уже не знали… Или знали? Я не была уверена, что мой отец решил им сказать. Меррик и Фауст никак не отреагировали, просто ждали, когда закончится моя вспышка. Они, вероятно, решили, что я веду себя как соплячка. Ну что ж, если это заставило их заткнуться на некоторое время, мне было все равно.

— Как я уже говорил,… Мы здесь для твоей защиты. Только твоей. У нас есть твой школьный маршрут, имена и описания друзей и знакомых, а также прямая линия связи с твоим… парнем. — Он сказал «парень», приподняв бровь и горько ухмыльнувшись, что мне не понравилось.

— Вам нужен мой номер социального страхования и номер моего первенца тоже?

— Нам достаточно тебя, милая, — сказал Фауст. Это было первое, что он произнес. У него был североамериканский акцент, резкий и по существу. Я также не могла ничего понять о нем. У него было каменное лицо, а его карие глаза были холодными.

— Естественно. — Сухо ответила я.

Пока лимузин двигался по городу, мы погрузились в напряженное молчание. Я пыталась притвориться, что не чувствую на себе их взглядов, наблюдающих за каждым подергиванием, каждым вздохом и каждым едва уловимым сдвигом. Это нервировало, но я притворилась, что меня это не беспокоит.

Колледж находился на другом конце Нок-Сити, ближе к деловой части города, где располагались здание капитолия, музей, который мы посетили вчера для пресс-конференции, и здания суда. Нок-Сити был огромен по сравнению с окружающим лесным массивом. Не такой большой, как Нью-Йорк, но довольно близко. Я предположила, что это было прогрессивно. Люди и дарклинги по большей части сосуществовали, но за пределами города все еще оставалось напряжение.

Дарклинги вышли из подполья за семьдесят лет до моего рождения. Вампиры, оборотни, ведьмы и все, что между ними. То, что когда-то было источником человеческих небылиц и легенд, теперь стало частью повседневного общества. Они боролись за свои права целых семьдесят с лишним лет, и люди, по большей части, принимали их. Доктрина Сосуществования, подписанная главами всех рас, объявляла городаубежища по всему миру нейтральными зонами. Нок-Сити был одним из таких городов-убежищ.

Во всем Нок-Сити был один колледж, в который я ходила, хотя бы для того, чтобы мой отец хорошо выглядел перед остальными. Он думал, что если я смешаюсь с толпой и сделаю вид, что сочувствую им, он будет казаться более доброжелательным. Может быть, мне стоило бороться с этим, как и с большинством других вещей, если бы не тот факт, что поход на занятия был моим временем ненадолго отвлечься.

Было еще рано, и у меня заурчало в животе. Мне нужны были кофе и еда, как можно скорее. Трикс разрывала мой телефон, поэтому я спрятала его в карман пальто. Иногда этой девочки было чересчур много. Она была мне самой близкой по возрасту из всех кузин, и мы были близки с младенчества. Трикс была сущим наказанием и в лучшие дни, но я все равно любила ее. Кроме того, она была в некотором роде белой вороной в нашей семье. Когда ей исполнилось восемнадцать, она сбежала из родительского дома и переехала в кампус колледжа. Теперь она была ярой защитницей прав дарклингов и активисткой, к большому смущению нашей политической семьи.

Иногда я завидовала такой свободе Трикс. Если бы был способ вытащить мою мать из-под каблука Райана Харкера, я была бы рядом с Трикс. Я ненавидела отвратительную риторику, которую он пытался распространить по городу и его доверчивым людям. Влияние, которое он имел на людей, было ужасающим. Нок-Сити был прогрессивным городом, но, похоже, мой отец был твердо настроен повернуть время вспять. Я не понимала его ненависти к дарклингам. Я имею в виду, я предполагала, что могла бы понять, если бы внезапная неприязнь возникла в тот день, когда моя мать была вынуждена признать, что у нее был бурный роман с вампиром, но это был не тот случай. Райан Харкер имел зуб на дарклингов еще до того, как я появилась на горизонте, и проложил себе путь к должности, чтобы однажды иметь достаточное влияние на широкую публику.

Факты были таковы — люди по-прежнему превосходили дарклингов численностью в десять раз, и, несмотря на наличие сверхъестественных способностей, у них все еще не было преимущества. Целые группировки фанатичных людей сформировали группы ненависти, сделав своей единственной целью в жизни использование слабостей дарклинга. Это было отвратительно, и, к несчастью для меня, я ассоциировалась с этой риторикой как дочь Райана Харкера с лицом херувима, милая молодая женщина, которая делала то, что говорил ей папа. Я не могла избежать этого.

Мы подъехали к кампусу возле атриума. Я уже заметила, как Трикс вылетела из стеклянных двойных дверей и направилась к лимузину. Иногда я задавалась вопросом, не приставила ли она ко мне маячок. Опять же, я не стала ждать, пока Грегори выпустит меня. Я была вполне способна открывать двери, и мне нужно было выбраться из-под тяжелого веса взглядов моих головорезов.

В следующую секунду Трикс обняла меня за плечи.

— Господи, женщина, какого черта ты так долго? У нас едва хватает времени, чтобы выпить латте! — Ее черные волны ниспадали на плечи. На Трикс была одна из ее самодельных футболок с трафаретной печатью #darklingrights, и впоследствии она привлекла к себе несколько пристальных взглядов.

— У нас есть тридцать минут! Остынь. — Я оттолкнула ее от своего тела. — Я чертовски голодна.

Ее внимание переместилось за мое плечо, когда над ним нависла метафорическая тень. Я знала, что мои новые няни стоят у меня за спиной, по тому, как ее зеленые глаза оценивающе оглядывали их с головы до ног.

— Э-э, детка, ты ничего не хочешь мне сказать? — Уперев руки в бедра, Трикс прищурилась на меня.

— Трикс, познакомься с ворчуном и угрюмым. — Я указала на двух тупиц. — Они будут преследовать меня в обозримом будущем.

Усмешка тронула ее вишнево-красные губы, когда она покачала головой.

— Иногда я завидую тебе, кузина.

Я натянуто рассмеялась. Она понятия не имела, как сильно я ей завидовала. Она не знала всех подробностей. Она не знала, что происходило за закрытыми дверями. Она не знала, что я не была человеком и что это открытие навсегда сбило мою жизнь с курса. Я готовилась сказать ей правду, но по какой-то причине не могла заставить себя сделать это. Трикс была единственной константой в моей жизни, на которую всегда можно было положиться, и мысль о том, что она вдруг посмотрит на меня по-другому, заставила мой желудок сжаться от неуверенности.