Нок-Сити (ЛП) - Кэссиди Пенн - Страница 18

От этой мысли у меня скрутило живот. Я попыталась подавить его содержимое, полностью отключившись от разговора. Мужчины обсуждали стратегию кампании и возможности подавления избирателей. Большинство их них были мошенниками и лгунами. Они строили козни, зная, что если вмешаются в избирательные участки рядом с округом Ноктюрн и землями стаи, то смогут обмануть выборы.

В этом году у Райана появился соперник. Несколько месяцев назад было объявлено, что он больше не будет баллотироваться без сопротивления на должность, которую занимал более десяти лет. И в довершение всего, этот кандидат был ведьмой, что вывело Райана из себя и развязало очередную расовую войну на улицах Ноктюрна и Найтингейла — дома ведьм и чернокнижников.

Люди не думали, что дарклинги имеют право на власть, но Доктрина Сосуществования говорила об обратном. Это было постоянное перетягивание каната, но сообщество ведьм держалось стойко. Их кандидатом была женщина по имени Эстель Найтингейл, которая была смотрительницей крупнейшего клана города. Она была стойкой, резкой женщиной с огненно-рыжими волосами и суровым лицом, но при этом привлекательной личностью. Она была шумной и гордой и не боялась бросать вызов Райану по каждому вопросу. Она спорила с лучшими из них, и у меня никогда бы не хватило смелости сказать это вслух, но я молча подбадривала ее большую часть прошлого года. Трикс была большой фанаткой и любила, чтобы все знали об этом. Я не собиралась лгать, что проголосовала бы за нее на предстоящих выборах.

Мужчины несли чушь об Эстель, называя ее всеми известными именами. Шлюха. Самозванка. Монстр или, хуже того, мерзость. Так они называли темноволосых женщин. Уничижительный термин, но они пустили его в ход за столом среди смеха и долгих глотков скотча, бренди и вина. У меня снова скрутило живот. Они были невыносимы. Я никогда не понимала, что заставляло этих пузатых, потных, с рябыми лицами мужчин думать, что они в чем-то превосходят дарклингов.

Фауст выглядел смущенным, когда я взглянула на него, и это заставило меня остановиться. Его глаза были прикованы к Карсону, прожигая дыру в лице моего парня. Хотя на его лице не было заметно никакого выражения, его глаза рассказывали другую историю — убийство, вот что говорили эти темные глаза. Я наблюдала за Фаустом из-под опущенных ресниц так незаметно, как только могла, и на мгновение пожалела, что Меррик не присоединился к нему в том конце комнаты, чтобы я также могла наблюдать за ним.

Я не поняла, почему у Фауста была такая реакция на слова Карсона и подколы Райана. Он выглядел взвинченным и был в доле секунды от того, чтобы свернуть кому-нибудь шею. Насколько я знала, и Фауст, и Меррик были людьми. Они могли гулять на солнце и чувствовать себя прекрасно, а их кожа была загорелой и раскрасневшейся, как у людей. Вокруг них не было магической ауры, как у ведьм. Они также не были волками, я бы смогла учуять их, если бы это было так. Так почему же его это так волновало?

Ужин подошел к концу, и я отодвинула тарелку, к которой едва притронулась. Я с трудом переваривала слишком прожаренный стейк. Кровь была не того сорта, который я хотела или в котором нуждалась. Это была засохшая кровь, и ни в малейшей степени не аппетитная. На самом деле, совсем наоборот. Карсон ничего не прокомментировал, просто перевел взгляд с тарелки на мое лицо с хитрой усмешкой. Он знал, что я к этому не притронусь. Я не знала, как много он рассказал обо мне этим другим мужчинам, поэтому не была уверена, поняли они его маленькую шутку или нет, но мне захотелось врезать ему прямо по зубам.

ГЛАВА 6

— А давайте перейдем в гостиную. — Предложил Карсон. Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.

Я знала их привычки лучше, чем свои собственные. Теперь мы все входили в душную комнату, где Карсон предлагал модную выпивку и импортные сигары. Потом они все садились и вели долгую дискуссию о том, какие они все классные. Или, возможно, несли всякую чушь о своих женах и подругах, сетуя на то, что вообще вынуждены с ними мириться. Иногда я задавалась вопросом, почему они просто не трахнули друг друга и не избавили себя от головной боли.

Я хотела бы просто уйти. Я хотела вернуться домой, чтобы пожаловаться Трикс. Я решила, что пришло время признаться и просто рассказать ей всю правду. Все эти чувства и неуверенность копились внутри меня, и я не знала, смогу ли долго продержаться одна. Я всегда гордилась своей независимостью и самодостаточностью, но это было слишком. Осознание того, что я не человек, изменило ситуацию. Изменило мою жизнь, то, как я видела мир, и, в частности, себя. Я не только полностью потеряла свою личность, я также потеряла отца и брата, и всякую надежду на нормальное будущее.

Я с нетерпением ждала, что Трикс скажет обо всем этом, особенно совет по поводу того, как справиться с этой тягой… и не только к крови. Но больше всего мне хотелось сбросить этот груз со своих плеч впервые за несколько месяцев — самых долгих двенадцати месяцев за все мои двадцать четыре года.

Я следовала за мужчинами, как послушная маленькая сучка скованная женщина без собственной свободы. Без голоса и без мнений. Райан прошел мимо меня, и мы соприкоснулись плечами. Я отпрянула назад, врезавшись плечом в стену, чтобы не коснуться его. Я услышала, как он тихо хихикнул. Когда он посмотрел на меня, мне захотелось выблевать окровавленный стейк, которым я только что поужинала.

Двадцать с лишним лет этот человек был моим отцом. Мой отец. Тот, кто мне не очень нравился, но я неохотно признавалась, что люблю. Я начинала понимать, что любовь, которую, как мне казалось, я испытывала к нему, была ненастоящей. Это было обязательство. Я любила его, потому что считала своим отцом, и поэтому кровные узы значили больше, чем мое неодобрение того, как он вел дела. Может, я и не соглашалась с его убеждениями, но была способна закрыть на все это глаза ради семьи.

Теперь я поняла, что была просто глупой девчонкой, спрятавшей голову в песок. Я должна была понять, что совсем не похожа на мужчину, который едва меня вырастил. Его никогда не было рядом, когда я в нем нуждалась. Он не делал ничего из того, что отцы делают для своих дочерей. Меня растил в основном персонал. Но мне все равно было больно смотреть на него сейчас. Каждый раз, когда мы встречались взглядами, моя кожа болела от фантомных синяков, которые давно зажили. Я помнила воздействие каждого удара, который он обрушивал на меня в течение нескольких месяцев после смерти Шона. Он винил меня за это. Винил меня за то, что его настоящего ребенка больше не было с нами. Иногда я тоже винила себя.

Я села в одинокий шезлонг у двери, в то время как мужчины расположились на вишнево-коричневых кожаных диванах. В комнате было душно и пахло кожей и пеплом. Было слишком тепло, и огонь в камине удушал. Я сидела на плюшевом бархате, скромно сложив руки на коленях, просто пытаясь заткнуться как можно дольше. Я не хотела больше никаких неприятностей сегодня вечером.

Меррик стоял у дальней двери, сцепив руки перед собой. Его плечи были широкими и напряженными. Он смотрел прямо перед собой, его жесткие зеленые глаза казались пустыми, но я знала лучше. Он остро осознавал все, что происходило в этой комнате. Я немного проверила его, когда хотела перекинуть ногу через колено. В тот момент, когда моя кожа коснулась бархатной подушки, Меррик почти незаметно вздрогнул, а затем снова с усилием расправил плечи. Я спрятала ухмылку.

Фауст теперь был на другом конце комнаты, наблюдая за Мерриком. Я могла бы поклясться, что заметила, как он слегка закатил глаза, но не была уверена. Однако он отказывался смотреть на меня. По какой-то причине это беспокоило меня. Я не знала, почему чувствовала себя так рядом со своими телохранителями. Последние два дня они выбивали меня из колеи, и я не могла понять почему. Они были определенно более агрессивными, чем предыдущие. Размышляя об этом, я, честно говоря, даже не могла вспомнить, чтобы говорила больше нескольких предложений своим предыдущим головорезам, а когда и говорила, то в основном это были просто указания или просьбы.