Страж (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 51

Затем он посмотрел на видящую с карими глазами, стоявшую у двери, Мару.

Он с первой их встречи считал её привлекательной, но она сильно невзлюбила его при той встрече и, по-видимому, в течение нескольких недель после этого. Она насмехалась над ним, принижала его и насмехалась над его возрастом и болью разделения на протяжении большей части той миссии. В конце концов, она соблазнила его вместе с Далай и несколькими другими, но Ревик всегда предполагал, что это больше связано с властью, и что в конечном счёте она относилась к нему с презрением за то время, что он провёл под началом Шулеров, даже если его нужда и неопытность возбуждали её.

Из-за этого он никогда полностью не доверял ей, даже в сексе, хотя и там она не обращалась с ним плохо. По правде говоря, той ночью она была добра к нему.

И сейчас, только сейчас, она была единственной, кто заступился за него.

Более того, она остановила их.

Он встретился с ней взглядом и обнаружил, что она наблюдает за ним.

Она выглядела так, как он её запомнил, только её тёмные волосы стали длиннее — достаточно длинными, чтобы они ниспадали прямым тяжёлым занавесом на одно плечо, и только половина была заплетена в косу разведчицы. Её зелёно-золотистые глаза слегка расфокусировались, когда она ответила на его пристальный взгляд, что сказало ему, что она сканирует его, всё ещё легко держась на ногах, недалеко от недобровольной со светлыми волосами.

— Мара, — сказал он прямо.

Глаза Мары удивлённо блеснули.

Возможно, отчасти удивление было вызвано его улыбкой. Возможно, это было потому, что она тоже помнила их предыдущие встречи и то, как он реагировал на неё в прошлом.

Когда она промолчала, он стёр улыбку.

— Если она не против, — вежливо добавил он.

Её удивление усилилось, более осязаемым шёпотом проносясь вокруг его света.

Вскоре оно исчезло, и она улыбнулась ему в ответ довольной улыбкой, которая становилась теплее, чем дольше она удерживала его взгляд. Снова вспомнив, как они впервые встретились в пещерах Памира, и ту динамику, которая была между ними в то время, Ревик поймал себя на том, что ему хочется рассмеяться.

Однако он этого не сделал.

Он просто сидел там, когда она приблизилась к нему на кровати, изо всех сил стараясь высвободить свой свет из тисков, в которых он держал его раньше. Когда она села рядом с ним, ему почти удалось это, даже до того, как она указала на его тело.

— Сними рубашку, брат, — сказала она. — Контакт кожа с кожей делает всё проще. Даже это.

Поколебавшись ещё несколько мгновений и всё ещё чувствуя на себе взгляд Кэт, стоявшей у двери, Ревик кивнул и потянулся к своей рубашке. Не глядя ни на кого из них, он начал расстёгивать пуговицы, откидываясь на покрывало, поскольку понял, что они, вероятно, также захотят, чтобы он лёг. Когда он расстёгнул рубашку, Мара помогла ему снять ткань с рук и плеч, хотя Ревику пришло в голову, что с него уже сняли пальто, наплечную кобуру, пистолет и жилет, предположительно, пока он был без сознания.

Когда Ревик снова взглянул на недобровольную, Юми, казалось, заметила это.

Она указала на Кэт, и её слова звучали твёрдо, но не зло.

— Ты можешь идти, сестра. Тебе заплатят, но, похоже, сегодня мы, в конце концов, не будем нуждаться в твоих конкретных услугах.

— Я всё равно могу остаться? — спросила Кэт.

Ревик удивлённо поднял глаза.

Посмотрев на него, затем снова на Юми, она добавила:

— Я не буду вмешиваться. Клянусь в этом.

Юми слегка нахмурилась, глядя на Ревика.

Ревик тоже взглянул на недобровольную, затем, после более продолжительной паузы, пожал плечами. Он не знал, почему видящая захотела остаться, но предположил, что это не имело значения.

Больше нет.

Однако Юми удивила его.

— Нет, — сказала она решительным голосом, оглянувшись на Кэт. — Я думаю, что нет, сестра. При всём моём уважении. Мы свяжемся с тобой, когда нам снова понадобятся твои услуги.

Кэт нахмурилась, снова взглянув на Ревика.

Когда он ответил на её взгляд пустым взглядом, она перевела свои наполненные светом глаза обратно на Юми и кивнула один раз.

Поколебавшись ещё несколько секунд, она поклонилась.

Повернувшись, она молча вышла из комнаты.

Все видящие смотрели ей вслед, включая Ревика.

Никто из них не произнёс ни слова, пока она не закрыла за собой дверь гостиничного номера, и не послышались её удаляющиеся шаги по коридору снаружи. Только после того, как в коридоре стало тихо, Мара снова посмотрела на него.

На этот раз она улыбалась.

Она легонько и игриво толкнула его в грудь, напугав Ревика и чуть не заставив его принять боевую стойку на кровати.

— У тебя действительно есть склонность влюблять в себя, брат, — сказала она, улыбнувшись шире, прежде чем снова пихнуть его. — Почему это?

Ревик нахмурился, не отвечая, и она снова толкнула его.

— …Как получается, что они все хотят тебя, такого тихого озлобленного ублюдка? — поддразнила она. — Интересно, ты вызываешь какой-то синдром раненой птицы? Или это что-то другое?

Ревик цыкнул на неё, слегка покраснев и закатив глаза.

Однако, когда она снова толкнула его, он также не смог сдержать лёгкой улыбки.

Увидев его ухмылку, Мара снова расхохоталась.

Прежде чем он успел сообразить, как на это отреагировать, она толкнула его снова, сильнее, почти опрокинув на спину на скрипучую кровать с протёртым стёганым покрывалом.

На этот раз Ревик ничего не смог с собой поделать… он рассмеялся.

Глава 22. Глаза на затылке

Мои ноги дрожали, пока я поднималась по деревянным ступенькам, ведущим в мою викторианскую квартиру.

Я была измучена, отчаянно хотела попасть домой, просто лечь на диван или, если бы у меня хватило сил, принять горячий душ и вырубиться голышом на своей кровати. Я только что отработала две полные смены подряд, одна из которых была ночной, и я начала её, поспав примерно четыре часа.

Учитывая всё это, честно говоря, удивительно, что я вообще что-то заметила.

Однако я кое-что заметила.

Я резко остановилась на лестнице.

Я стояла там, не двигаясь, прямо перед крыльцом. Я не могла объяснить себе, почему остановилась. Ни одной связной мысли не приходило мне в голову, пока я стояла там. Я просто замерла, как животное, почуявшее запах хищника на переменчивом ветру.

Я огляделась, затаив дыхание.

Тишина.

Ничего, кроме отдалённого уличного движения, шума ветра и звона бамбуковых колокольчиков за закрытым окном моей спальни.

Ничто не выглядело иначе по сравнению с тем, что я помнила.

Ничто не звучало по-другому и не пахло по-другому.

Воздух раннего утра был свежим, превращал моё дыхание в пар.

Я могла видеть горящие огни в большей части квартала, людей в окнах, готовящихся к работе. Я чувствовала запах кофе вместе с обычным слабым привкусом морской соли в воздухе. Я слышала крики чаек, автомобильные гудки, шум машин, проносящихся мимо по близлежащим улицам Дивисадеро и Оук. Из какого-то открытого окна монитор транслировал новостную ленту, рассказывающую о чём-то в Китае.

Я услышала чей-то смех… кто-то кричал на кого-то, вероятно, на маленького ребёнка… дальше по улице лаяла собака.

Даже эти звуки казались приглушёнными.

По меркам города было тихо, но не странно тихо.

Обычное тишина раннего утра перед началом дня.

Каждодневная тишина, в которой большинство ещё не допило свою первую чашку кофе.

Ничто, абсолютно ничего из того, что я могла видеть или слышать, не было неправильным.

Это раздражало и расстраивало меня.

Не сама тишина и даже не отсутствие определённых, конкретизированных «плохих вибраций», на которые можно указать, а растущая частота этих внезапных приступов, колебаний и замираний.

Такое чувство словно я за одну ночь превратилась в испуганного оленя. Как будто я постоянно ни с того ни с сего шарахалась от чёртовых теней. Я никогда раньше такой не была. Я никогда раньше этого не делала. Никогда. Я никогда не была той, кто так боялся или постоянно думал, будто со мной вот-вот случится что-то плохое.