Резкий поворот (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 9

— Как бы нам не хотелось обратного, но заключение полноценного мирного договора между Возрожденной Российской Империей и Германией при посредничестве и гарантиях Папы Римского — вопрос решенный. Да, официальных заявлений еще нет, но работа идет со всех сторон, а потому ждать их осталось недолго. — С заметным сожалением признал епископ Александр Грем, самолично наливая чай своему гостю в скромную чашечку из белого фарфора, пару тысяч лет назад сделанную для одного из императоров Китая. Очень непростой чай, имеющий в своем составе в прямом смысле слова волшебные ингредиенты. Лишь подобный напиток и был достоин стоящего на столе сервиза, наравне с прочими сокровищами вывезенного отважными британскими мореплавателями из погрязшей в гражданской войне страны пару лет назад. — Так и недобитые нами московитские варвары ухватились обеими руками за возможность обезопасить свои западные границы хотя бы на десяток лет, а кайзер прочно вбил себе в голову, что его страна не может позволить себе иметь такого на редкость упорного и живучего врага, которого армии целых трех мировых сверхдержав так сломить и не смогли. Не на фоне продолжающейся войны с демонами, которых немецким солдатам и чародеям все никак не удается перебить или хотя бы выпихнуть обратно в преисподнюю. Повлиять же на этого старого придурка…Сложно. Слишком давно он правит, а потому путает свое личное благо с благом государственным…

— Опасные речи ты ведешь, братец, — шутливо погрозил пальцем своему младшему родственнику лорд Вильям Грем, машинально сканируя налитую жидкость на предмет посторонних примесей. Конечно, фарфоровая чашечка из зачарованного китайского сервиза должна была сразу лопнуть при первых признаках яда или темной магии, а являющийся лишь седьмым сыном их общего отца епископ наследовать титул и фамильные владения по идее не мог из-за своего статуса, а также наличия еще двух живых старших братьев и пары десятков их детей, но в обществе британской аристократии некоторые привычки и обычаи укоренялись слишком глубоко. А те, кто им не следовал, как правило выпалывались с корнем. — Надеюсь, мне не надо тебе говорить, что её величество имеет все основания называть кайзера не только жалким сопляком, но также и внучатым племянником?

— Надеюсь, ты помнишь, какой веселый праздник был устроен за закрытыми дверями в Букингемском дворце, когда умер его отец. — Усмехнулся епископ, отхлебывая напиток, чашка которого стоила больше, чем какой-нибудь рабочий из Лондонских трущоб мог заработать за всю жизнь. Или даже за несколько, если бы конечно ему не повезло раз за разом перерождаться там, где от вод Темзы тянет сразу сыростью реки, и вонью гнилой рыбы, и миазмами промышленных алхимических производств, которые туда сливают. Иной раз смог, щедро приправленный дымом каминов и фабричных труб оказывался настолько удушливым и токсичным, что бедняки просто падали замертво с изъеденными омертвевшими легкими. — Однако, плохие новости на этом не заканчиваются. Боюсь, нам тоже придется предложить московитам мир или хотя бы перемирие, гарантом которого будут не только громкие слова или покрытые красочными печатями бумаги, стоящие не дороже цирковых афиш. Прямо сейчас, пока мы с тобой пьем чай, специальный посланник Ватикана убеждает в этом её величество. И архиепископ Кентерберрийский стоит у него за спиной и вторит ему, настаивая на немедленной консолидации усилий всего мира на борьбе с демонической угрозой.

— Мне казалось, архиепископ скорее прыгнет в огонь, чем признает авторитет Ватикана, — удивился брат одного из наиболее влиятельных, богатых и могущественных иерархов англиканской церкви. — В конце-концов, мы не для того столько веков с католиками воевали открыто и тайно, чтобы сегодня склонить пред ними голову!

— Архиепископ и рад бы был прыгнуть просто в огонь, но если он не будет выполнять свой долг, то ему придется с головой окунуться прямо в адское пекло. — Вздохнул Александр, задумчиво вращая в чашке свой чай. — Многие служители церкви забывают о том, что они могут быть католиками или протестантами, но должны быть в первую очередь христианами…Ибо напоминают об этом редко, ведь по-настоящему важна лишь праведность бессмертной души, а не мелкие мирские склоки. Но когда все-таки напоминают…Ну, ты читал Библию и знаешь, что там есть по-настоящему страшные фрагменты. И мало чем можно также надежно заслужить клеймо неисправимого грешника, как попытками искать свою выгоду, если на горизонте нарисовались слуги врага рода человеческого, причем в силе достаточной, дабы поставить под угрозу сам род человеческий.

— А ты не преувеличиваешь масштаб угрозы адских тварей? — Нахмурился лорд Грем. — Да, осман они, конечно, сожрали, но насколько мне известно эти чернокнижники сами виноваты, поскольку доверили архидемонам или их слугам практически все ключевые точки своего государства, от контроля рабов на рудниках и до службы безопасности в султанском гареме. Если верить газетам, то инфернальные армии уже выдыхаются! И на сей раз я готов поверить даже прессе. Если бы не орды низшей нежити, контроль над которой перехватили у вампиров Трансильвании, то этих тварей немцы бы уже вымели со своей земли освященной метлой! Инфернальные армии уже потеряли половину своих лидеров и неисчислимые толпы низших демонов. Да даже мятежники на севере Индии каким-то чудом умудрились им вломить! Негров в Африке самые умные и осмотрительные из этих отродий еще могут кошмарить, подъедая племена малыми группками и туземными царьками закусывая, но не более…

— Неважно, что думаю я или, что говорят газеты. Важно, что велено считать истиной, — пожал плечами его младший брат, намекающее постукивая по массивному кресту, висящему у него поверх одежды. — Королева прислушается к словам архиепископа. Потому как она кто угодно, но не дура, иначе просто не дожила бы никогда до своих лет и титула старейшего монарха Европы. Перемирию быть, а скорее всего и миру тоже. Или её величество перестанет быть доброй христианкой, перестанет быть её величеством, да и вообще перестанет быть.

— Неудачно, — вздохнул лорд Грем, наконец-то отхлебывая чай. — Но, к счастью, не критично. По большому счету в Четвертой Мировой Магической Войне мы уже победили. Османская империя уничтожена, тут двух мнений быть не может. Значит, когда с демонами наконец-то расправятся, её территории и колонии станут нашими. Может не все, но больше половины точно. Конкурентов-то ведь у Англии сейчас нет. Московиты обескровлены и немалая часть их земель разорена. Германия понесла потери еще когда сама с русскими бодалась, война с турками им тоже даром не далась, а когда с демонами и подчиненной им нежитью все-таки расправятся, у кайзера едва хватит солдат на охрану собственной границы. Китаю как всегда на окружащий мир плевать, он занят собой, точнее своей гражданской войной…

— Есть еще Америки, — напомнил своему брату епископ. — И я честно сказать даже не знаю, какая из них доставляет больше проблем нашим колониям: Южная или все-таки Северная. Вампиры, конечно, топят наши корабли и периодически разоряют прибрежные поселения, но они не пытаются убедить провинциальных лордов и губернаторов поиграть в независимость, не подрывают нашу честную монопольную торговлю своей гадкой контрабандой дешевых промышленных товаров…

— Я бы не стал о них слишком беспокоиться, — не разделил его тревог старший брат. — Как ты сам сказал, нежить не захватывает земли вдали от своего зловонного логова. Ну а мятежники из Северной Америки банально слишком далеко от большей части освободившихся территорий. Нет, кое-каких успехов они, конечно, добьются, если не станут впустую время терять, но логистика и экономика играют против них, ибо нашим кораблям плыть ближе, а значит и выгода от каждого рейса окажется больше. А еще у этих погрязших в демократии простолюдинов нет такого опыта по окручиванию всяких туземных царьков, что есть у нас.

— Я помолюсь, чтобы все было так, как ты сказал, и Англия превратилась из Империи, в которой никогда не заходит Солнце, в Империю, которая покрывает собой весь мир! — Улыбнулся епископ, салютуя своим чаем старшему брату…А потом вдруг вздрогнул всем телом, побледнел как полотно и выронил бесценную фарфоровую чашку вместе с недопитой жидкостью на роскошный персидский ковер, что привело и к раскалыванию древнего, но хрупкого по природе своей артефакта, а также непоправимому изъяну, уродующему великое произведение искусства, стоившего целое состояние.