КОМ 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 32

— Звонил? — Витгенштейн сложил брови удивлённым домиком. — Серьёзно? После того предписания?

— М-гм, — Маша всё-таки потянула с блюда плюшку, изрядно меня порадовав. Смысл раньше времени в траур впадать?

— Ты на что рассчитывал? — хмыкнул Серго.

— На что он рассчитывал, мы все понимаем, — Сонечка выразительно стрельнула глазками. — А получил новое предписание. Такое конкретное, дальше некуда.

Соня замолчала. Дескать, содержание — уже не моя тайна. А мы все уставились на Ивана. Тот с досадой прикрыл глаза, ухватившись большим и указательным пальцами за переносицу:

— Высочайшим повелением запрещено покидать супругу.

— Как — совсем? — поразился Багратион.

— Пока Маша не родит.

За столом воцарилось подавленное молчание. Да что такое, в конце концов⁈ Я прихлопнул по столешнице ладонью:

— И правильно! Ты чего удумал? Сокол, ты мне щас похмельного Серго не напоминай!

— В смысле?

— В коромысле, блин!

Я ткнул в него пальцем. А потом подумал и по очереди ткнул пальцем в каждого сидящего за нашим столом:

— Ваша работа, друзья — именно работа сейчас — это чтоб Маша выносила и родила здорового ребёнка. Ты уж прости, Мария, что я вот так, по-простому. Словно не человек ты, а родильный… ну, не знаю… аппарат. Ещё раз извини, но ежели твой ребенок будет тем, о котором вам предсказание дадено, то от него благополучие всей Русской Империи в будущем зависеть буде. Значицца, сейчас наша общая работа — беречь тебя. И, как мне ни прискорбно в этом признаваться, я среди вас — самый бесполезный. Потому как маг я средний, только в сочетании с шагоходом чего могу…

— Не прибедняйся! — рыкнул Багратион.

— А я и не прибедняюсь, Серго. Моё место там, куда меня воля императорская пошлёт. Это ж не только мне приказ пришёл. Надо полагать, со всей страны казаков набирают. И не только казаков. Дело то государственное, важное. А ваше дело тут! Носы они повесили, ишь! Нет чтоб товарища правильно на службу проводить!

Смотрю, повеселели немного. И правильно. Меланхолировать пусть по домам расходятся!

В ИРКУТСКЕ

Десять дней — спокойно можно собраться, без суеты. Оформил я все документы. Потом скатались с Иваном до военной базы — как тогда, по весне, на связной пункт. На этот раз всё удачно совпало, с Афоней мне удалось сразу переговорить, не передавая информацию через третьи руки. Подсчитали, как да чего, подгадал он, чтобы в нужный день «Дельфин» в Новосибирском торговом порту нас ждал.

Вот таким макаром вначале мы с фон Ярроу прилетели на своём дирижбанделе в Иркутск. Сразу отметились, получили грузовое предписание — и до дома. И с родителями удалось повидаться, и с роднёй за столом посидели. Сутки почти в Карлуке ждали, пока военный дирижабль в Иркутск прибудет.

— Могу тебя, братец, обрадовать, — хитро начал Афоня. — Решили мы освободить «Дельфин» от работы и всецело передать его под твои нужды.

— Вы с ума сошли, что ль? — поразился я. — Это ж сколько денег потеряем!

— А нисколько! — торжественно возгласил батя и сунул мне под нос телеграмму Великого князя Ивана Кирилловича: «Прошу перевести дирижабль под нужды Ильи Алексеевича. Денежные потери компенсирую».

— Эвона чё, — только и брякнул я.

— Я, Ильюшка, вежливые просьбы Великих князей игнорировать не намерен! — заявил папаня. — Тем более, ещё и компенсация будет.

Матушка сурово кивнула:

— Мы на приходе посоветовались да к губернатору сходили. Помощь фронту — завсегда, сам знаешь. А раз Великий князь на себя оплату перевозок берёт, то мы «Деньфинчика» твоего и будем в эту сторону использовать. Посылки солдатикам, письма там, лекарства, если перевезти кого…

— Ну, понятно.

— Сибирский край весь наш. И ты…

— Ты, ежели что нужно по технической части, телеграфируй сразу, — влез Афанасий, — стесняться не думай! Даже без твоих дружков-князей мы тут прилично денег накопили. Уж сколько времени на учёбе, а ни разу ничего не попросил! А дирижабля работает и работает себе.

— Эк вы складно всё продумали.

— А ты думал — ток у тебя котелок варит? Раньше приходилось уголки выкраивать, с железнодорожниками договариваться, дополнительные сборы на оплату провоза собирать. Уж теперь мы развернёмся! — маманя гордо подбодрилась. — Это ещё чё! Вот мы к новому году оркестр Иркутского театра привезём, чтоб на праздники служивых порадовать. С концертами по военным базам, а?

Ночью ворочался, уснуть не мог. Вот надо же оказия, в военных условиях могу спать где угодно и при любом звуковом сопровождении. Проверено, даже залпы наших орудий не будили. А дома, на перине — без Симы отвык спать. Не хватает запаха любимой, ощущения её тепла рядом. Да ещё и картина разворачивающейся маманиной активности не давала мне покоя. Ворочался, ворочался — дай, думаю, чаю попью с мёдом.

Вышел в гостиную, стою потягиваюсь. А тут с родительской комнаты звуки словно бумаги перекладывают и голос папкин:

— Что, так ему и не скажешь? А ежели голос льдов кровь пробудит?

— Уж четыре поколения ни у кого — ничего. Не пугай меня. Не надо ему это знать. Уж сына я вдоль и поперёк…

— Ну смотри, тебе видней, ты с ними больше общалась.

— Вот именно, мне видней! Давай спать, старый, завтра ещё Ильюшу провожать.

— Давай…

Непонятный разговор. Ну, лезть без спросу в чужое с детства привычки не имею. Ушел на кухню и напился маминого чая, на травах да с мёдом. Надо было сразу. В сон потянуло, и до утра я дрых как убитый.

Уже на бетоне порта Афоня отвёл меня в сторону и, приобняв, сказал:

— Вот ещё что. Возьмёшь с собой двух техников, личных. Вот этих. — Афанасий показал на двух среднего возраста мужиков, стоящих неподалёку.

— Откель взялись-то?

— С депо, это из той бригады, что тебе двигатель на «Саранче» меняли. Дядя и племяш его.

— А что, с депо их попёрли?

— С чего попёрли-то? Я как узнал про приказ, сам пришёл да договорился. Их временно прикомандировали к тебе, а зарплату им в складчину карлукское обчество платит, ну и мы с твоим отцом. Так что это — личные твои механики. И никому распоряжаться ими не давай. Пусть «Саранчу» обихаживают.

— Вот ты жук, Афоня! Дай обниму!

Пообнимались, конечно.

Потом матушка меня перекрестила, и они пошли с порта. У нас в семье никто не любит долгие проводы.

Не жмотимся, ставим лайки!

НА ЧУКОТКЕ

Самое моё нелюбимое в боевой работе по северам — это постоянный холод. А ежели ты еще и по берегу моря-окияна где, так ещё и сырость. Правда, меня тут местный инженер пытался убедить, что воздух на Дежнёва круглогодично сухой — дескать, вся влага из него в лёд вымораживается, но у меня в голове это укладывается плохо. Вот оно — море под ногами. Как сухой-то?

Но это всё лирика. А реальность в том, что техника холода не любит. Минус сорок зимой — норма жизни. А чуть дальше на север — так и до минус шестидесяти доходит! А это что значит? Это значит, жидкости-масла потребны не обычные, а специальные. И вообще всё нежное и к морозам не приспособленное — замени-ка на то, что может спокойно холод переносить. А то в самый ответственный момент чего переклинит… У нас некоторые казачки́совсем амортизаторы на шагоходах поснимали — масло перемерзает. И ведь умудряются пилотировать! Хотя несётся по тундре такой шагоход как пьяница — шатается, подпрыгивает… Зато не дубеет.

А вот что задубело с рекордными скоростями — так это наши физиомордии. От постоянных злых ветров шкура на лицах жёсткая делалась, чисто наждак. Но это больше отвлечённая материя. Чё там переживать? Приедем домой, пару раз в баню сходим — поди, отмякнем, чтоб любимым жёнам целовать приятней было. Нормально дослужить бы только.

У нас, благодаря собственному «Дельфину», слава Богу, в правильных расходниках недостатка не было. Правда, распорядок — день на боевом и потом полдня технику обихаживаешь — конечно, утомлял.