Хозяйка таверны. Сбежавшая истинная (СИ) - Алдар Алана - Страница 13

— Полагаю, я не прощен и нужно извиняться старательнее? — поддразнил я ее, ведя носом вдоль высоких скул.

В комнате висел тяжёлый, пряный аромат возбуждения. Ее и моего, смешанных вместе, соединённых в единое целое. Как должны быть соединены наши души на этой земле.

Пуговица платья выпрыгнула из петли, возвращая полной, сочной груди свободу. Я замер, рассматривая любимую, желанную женщину. Свет пробивался через щель между тяжёлых штор и играл на ее теле переливами. Я мог бы любоваться ей вечно. Даже оголодавший, до стянутых судорогой мышц, не мог отказать себе в удовольствии касаться ее взглядом. Горячим, как сердце фирсовых вулканов. Совершенная. Моя.

Тира поежилась и бросила взволнованный взгляд на дверь. Таверна жила шумным ульем и это ее явно волновало. Я поднял руку и улыбнулся:

— Больше нам не помешают.

Дверь затянуло плотной пеленой тьмы. Живая, подергивающая на лёгком сквозняке, она переливалась фиолетовым и красным, бросая яркие пятна сочных бликов на деревянный пол и стены.

Тира, все ещё сидевшая на столешнице, подалась вперёд. Я поймал ее ладонь, медленно скользнул вверх, едва касаясь пальцами. Выпуклая вязь тонких вен вела меня от запястья к локтю. Ее сердце билось мне в пальцы, будто просилось в руки. Этот дар я готов был защищать ценой своей жизни.

Я нагнулся, коснулся губами изгиба локтя. Тира снова дернулась мне навстречу, но я поймал ее вторую руку, завел за спину, лишая возможности пошевелиться:

— Я ещё не закончил извиняться, котенок.

В глазах ее отразилось недоумение, потом осознание сказанного, щеки раскраснелись. Спустя столько лет она превратилась из юной, едва раскрывшей нежные лепестки розы в яркий, манящий ароматом и сочностью цветок. И все равно оставалась моей маленькой девочкой. Краснеющей от двусмысленных фраз и пристального взгляда.

Я помнил нашу первую ночь, как будто это было вчера. Ее лёгкие, неуверенные касания и первые стоны. Как она кусала губы своими заострившимися зубками, а потом кусала мою ладонь, скрывая крик удовольствия от голодных до сплетен ушей.

— За сколько поцелуев ты готова простить мою неуместную шутку? — Я добрался до плеча и теперь легонько прикусил ее кожу.

Тира рыкнула. Кончик языка прошёлся по губам. Я заметил, что клыки ее заострились.

— Кусаться ты предлагал мне, — низко выдохнула она.

— Как пожелаешь, котенок.

Я наклонился ближе, поймал губами ее губы, жадно требуя вернуть, все, чего был лишён так долго. Тьма клубилась внутри и послушно ластилась к ее рукам, как домашний питомец к хозяйке. Тира перехватила инициативу, я, откинув голову, позволил ей проложить дорожку из поцелуев вдоль шеи, прикрыв глаза и наслаждаясь жаром касаний ее губ и рук.

Вообще-то ритуальный укус не обязательно совершать именно так, но в первый раз она вцепилась мне как раз в глотку. Потом сама испугалась, что задушит и чуть не уронила нас в панике на пол.

Воспоминания теплом разлились внутри.

Я ощутил прикосновения языка к изгибу шеи и дернулся.

Тира непонятливо сморгнула.

— Я не сказал, что ты можешь сделать это прямо сейчас, любимая.

Не желая отступать, звериная часть моей девочки кинулась вернуть свое и закрепить права, но я поймал ее за плечо, нырнув ладонью под задранную юбку. Резинка белья сдалась сразу.

Тира тоже.

Я всегда любил музыку, но мелодии приятнее ее всхлипов и стонов не слышал никогда. Ее пальцы впились мне в бедро, сведённые судорогой. Ещё недавно она пыталась расстегнуть мой ремень, но первая волна удовольствия лишила ее руки ловкости. В мутном, масляном взгляде плескалась жажда.

— Родишь мне дочку, Тира? — замычав она подалась навстречу бедрами, недовольная тем, что я остановился.

— Это да? — не услышав желаемого, я выудил ладонь из-под складок платья и, втянув терпкий запах, медленно облизнул пальцы, глядя в ее распахнутые, затопленные чернотой расширяющегося зрачка глаза.

— И ещё троих сыновей. Для начала.

Я принялся расстёгивать ремень. Тира сглотнула, как голодный, которого заставили сидеть и смотреть на праздничный ужин. Снова облизнулась, как будто собиралась мной отобедать.

— Чтобы они поубивали друг друга? — голос ее вибрировал, запуская волну предвкушения по моему телу. Я расстегнул пуговицы на брюках, продолжая пожирать ее глазами. Потянул ее на себя, чтобы села поближе к краю и, наконец, сделал то, о чем так долго мечтал. Вошёл в нее резким рывком, выдохнув в выгнувшуюся навстречу моим губам грудь:

— Если родишь мне ещё сыновей, клянусь Фирсом, я отменю этот хостов закон как только окажусь на троне. Даже если весь Ферн восстанет против этой реформы.

Тира обхватила меня ногами. Жадная до ласк, она тянула мою голову на себя, путаясь пальцами в волосах, ерзала бедрами, требуя не останавливаться и не мучить ее медленными, тягучими движениями, запускавшими дрожь по нашим телам. Я склонился нед ней, найдя опору ладонью о столешницу. Что-то хрустнуло под рукой и впилось мелкими осколками мне под кожу. Похоже, я сломал одну из ее игрушек.

— За это я тоже извинюсь, — пообещал ей тихо, поддавшись на безмолвные уговоры, плотнее прижал к груди хрупкое, взмокшее тело, чувствуя, как напрягся ее живот в предвкушении скорой разрядки.

— Ты ещё не пообещала родить мне дочь, котенок. — Напомнил ей, поддерживая ладонью напряженную спину. Позвонки упирались в пальцы при каждом новом толчке. Тира потянула меня вниз, и заглушила крик удовольствия сомкнув зубы на моем плече. Острые клыки проткнули кожу. Магия попала в кровь, питая нашу метку и закрепляя союз.

Вот ты и попалась, котенок.

Теперь не сбежишь.

Магия жгла изнутри, добавляя остроты нашему единению. Тира довольно и сыто обмякла у меня в руках, по-кошачьи зализывая место укуса.

Я чувствовал, как пульсирует метка, наливаясь нашей общей силой. Как тепло обволакивает затянутое тьмой сердце, как легко становится от мыслей, что она снова в моих руках и больше не исчезнет.

Живая. Любимая. Моя.

— Знаешь, откуда берутся дети, Тира? — она лениво приоткрыла один глаз и усмехнулась:

— Как будто даже испытала опытным путем на себе.

Я фыркнул и коснулся губами ее зовущих губ:

— Боги посылают паре потомство, если оба в этот момент искренне того желали…

Тира нахмурилась, переваривая услышанное и от души ударила меня ладонью в плечо.

— Ты нарочно! Специально меня заставлял об этом думать!

— Ещё скажи, что в твоей очаровательной голове не промелькнула мысль, какая у нас родится прелестная дочь.

Тира надулась, осознав, что я снова ее провел.

— Опять эти твои фернийские штучки.

Я расхохотался.

Комната наполнилась ощущением правильности происходящего.

Как же давно я не чувствовал себя счастливым.

Да что там, даже просто живым не чувствовал.

— Не раскаиваюсь. Но могу извиниться за нечестную игру. — Моя ладонь поползла всех по ее спине, отсчитывая касаниями бугорки позвонков.

— Прямо сейчас? — Мурлыкнула Тира, обводя пальцами узор рун на моей груди.

— Мы потеряли столько времени, котенок. Проценты набежали.

— Ты Ферн или асунский торгаш? — уточнила она прищурившись, но блеск глаз подсказывал: расплачиваться по этому долгу Тира совсем не против.

— Хуже, котенок. Я влюбленный, ненасытный дурак.

Она собиралась ответить что-то ещё, но я, как и положено “этому противному ферну” просто закрыл ей рот поцелуем.

Совран — Что ты здесь делаешь? — я ударил по тесаку ребром ладони. Кость хрустнула и огромный шмат мяса лег на разделочную доску по две стороны от вошедшего в дерево лезвия.

Я обернулся на стоявшую за спиной Тиру и улыбнулся. Розовое платье очень ей шло, подчёркивая молочный оттенок кожи и мягкие полукружия налитой груди, ещё хранившей память о моих прикосновениях.

— Мартиша бегала как угорелая и жаловалась, что вам не хватает рук. Вот, — я продемонстрировал перепачканные в крови ладони, как доказательство их у меня наличия и пригодности к использованию, — предложил свои в качестве посильной помощи.