Скажи мне «нет», любимая (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 5

Стефан помнил, как мальчишкой подписывал документы – обязательство построить в родном городе обитель для нового бога. Пришлось вникать в денежные дела. Сам ужался, уволив половину слуг, поднял налоги, но построил красивый храм с колокольней. А ведь ему тогда было всего четырнадцать лет.

Нянька рассмеялась, чем отвлекла от дум о несправедливом короле.

–  Ты сказал, я становлюсь дряхлее? Да мне и пятидесяти нет. Я еще твоих детей нянчить буду, – Мамушка легонько щелкнула Стефана по носу. Как в детстве.

– Не надо лишних слов. Ты просто ответь, «да» или «нет».

Стефан расслабился. Едва ли не котом мурчал, когда нянька вновь запустила пальцы в его волосы.

– Знаешь, раз уж тебе нужна моя помощь, то я отвечу «да».

Стефан поднял голову. Он не верил, что Мамушка согласилась.

– Я не ослышался? – осторожно спросил он. – Ты сказала «да»?

– Я ведь понимаю, что тебе неловко привозить в гарнизон няньку. Не маленький уже. Хоть женой, хоть дочерью назови, я на все соглашусь. Знаю же, что понарошку.

– Как ты могла сказать «да»? Как не стыдно даже думать об этом всерьез? Я ждал от тебя отказа, – Стефан был расстроен.

– Голову заморочил, – нянька, вконец рассердившись, завозилась, чтобы выбраться из кресла. – То с собой зовешь, то недоволен, когда соглашаюсь. Уходи. Пойди в студеной реке охолонись. И не смей больше так шутить. Прикажу розгами высечь.

Все как в детстве. Мамушка не раз грозилась розгами, но обещания всегда оставались на словах.

После случая с нянькой граф Хорр четко понял – шутить с предложениями руки и сердца нельзя даже со старухами. Неизвестно, что им стукнет в голову.

Той ночью опять снился зверь, который подошел так близко, что Стефан почувствовал запах его шерсти. А утром с ужасом обнаружил, что коготь появился еще и на безымянном пальце. Плюс ко всему, фаланги обоих густо поросли бурой шерстью.

Оставив военную службу из–за невозможности объяснить изъян, делающий его похожим на оборотня, граф Хорр несколько лет мотался по Западным королевствам, где жили сильнейшие маги и колдуны. Но ни один из них так и не смог снять проклятие. Пришлось вернуться в Закряжье и стороной обходить девушек, мечтающих выйти за него замуж. Он стал затворником.

Все это Стефан рассказал другу и продемонстрировал руку, с которой сдернул перчатку.

– И что же теперь делать? – Касл не мог оторвать взгляда от изуродованных пальцев. – Отдашь все наследство Вильхельму Второму? Но если ты так и не оставишь после себя потомства, то твой родовой замок тоже перейдет короне. Не жалко?

Надевая перчатку, граф скрипнул зубами. Дом с его тайнами отдавать захватчику было нельзя. В голове Стефана давно поселилась мысль, что страшная болезнь обошла Закряжье только потому, что его земли все еще охраняли старые боги. Договор, заключенный его предками, оставался в силе.

Но что будет с закряжцами, когда в замке начнут хозяйничать люди короля? Уйдет источник глубоко в скалу, чтобы скрыть свою силу, или достанется по праву сильнейшего Вильхельму Второму? А цветы? Что будет с дивным светом?

– Я выполню все условия проклятия, – Стефан вновь обратил взор на огонь. – Отыщу женщин, которые точно ответят мне «нет». Главное, вспомнить, сколько раз я произнес это слово, отказываясь платить ведьме. Десять? Двенадцать? Пятнадцать?

– Думаю, не больше дюжины. Прости, но из–за обильных возлияний я плохо помню тот вечер. Вино – зло.

– Я тоже больше не пью. И тебе не надо, – Стефан покосился на пустой бокал друга. – Были бы мы в тот день трезвы, ничего не случилось бы.

Весь вечер они привели, разрабатывая план. Составляли списки, к кому следует обратиться, чтобы услышать «нет». Касл даже предложил свою мать. Мол, он обработает ее – предупредит заранее, что нельзя соглашаться. Стефан был против. Неизвестно, как поведет себя проклятие, если он начнет мухлевать, но мать Касла в список все же внес.

Начали осуществление плана на следующий же день. Отправились к вдове палача. Да, в Верконе был такой, пока Вильхельм Второй не прислал распоряжение, чтобы всех преступников отправлять на суд в столицу. Даже такую привилегию, как разбор спорных дел, король отобрал у хозяина Закряжья, желая показать всем, кто здесь главный.

Оставшись без работы (в столице хватало своих палачей), местный душегуб сильно запил и в итоге замерз под забором. Вдова криком кричала, что ненавидит графа Хорра, так как тот не отстоял свое право хозяина. Стефан догадывался, что многие закряжцы недовольны, перейдя под управление короля. Они считали, что их лорд не проявил должного упорства.

Однажды, чуть повзрослев, Стефан собрал горожан на центральной площади и напомнил, как они попрятались в своих домах, когда пришли королевские войска.

И никто тогда не кинулся к четырнадцатилетнему хозяину, оставшемуся сиротой, на помощь. А ведь во время нападения полегли почти все стражники замка. После долгой осады и угрозы, что король сожжет Веркон, если граф не подчинится, он вынужден был склонить голову. Горожане прятали глаза. Все так и было. Но всегда хочется найти виноватого.

Вроде и объяснил юный лорд Хорр, что другого пути не было, иначе погибли бы безвинные, но недовольные все равно остались. Они и составили костяк списка.

Вдова палача жила в каменном двухэтажном доме, что говорило о прежнем достатке. Дети уже выросли и сами стали родителями – за высоким забором шумели внуки, играя во дворе под присмотром одной из снох. Стефан знал, что у вдовы палача только своих детей было пятеро, а внуков – вовсе не счесть.

Когда ей сообщили о прибытии графа Хорра, вдова долго не спускалась к своему сюзерену. Стефан сидел на стуле в сильно натопленной гостиной и поглядывал на друга. Не раздевался, так как собирался быстро уладить дело. Касл вел себя более вольно – рассматривал развешанные на стенах топоры, секиры и орудия пыток, что входили в арсенал палача.

По всему выходило, что вдову не ужасал вид предметов, несущих смерть. Она гордилась ими, раз выставила напоказ. Не забыла мужа, что не могло не радовать. Стефан надеялся услышать категоричное «нет».

Когда на лестнице послышались шаги, Касл быстро вернулся к Стефану. Барон не успел повесить на место топор, с которым упражнялся, представляя, что рубит голову. Он убрал его за спину, но топорище было слишком длинным и полностью за Каслом не скрывалось.

Стефан поднялся, чтобы поприветствовать хозяйку дома.

– Чем обязана? – еще находясь на лестнице, спросила вдова.

Большая, рыхлая, с грубыми чертами лица, она заставляла скрипеть под собой каждую ступеньку. Одетая во все черное, женщина являла собой саму скорбь. Глаза блестели от непролитых слез. Узнав графа, вдова замерла. Выразительно всхлипнув, приложила платок к носу.

– Госпожа Кристель, – Стефан шагнул к лестнице и подал руку, чтобы женщина благополучно покинула последнюю ступеньку.

– Рада приветствовать вас, Ваше Сиятельство, и вас, Ваше Благородие, – произнося последние слова, она повернула голову в сторону Касла. Заметив топор, в недоумении вскинула брови. Обладательница грубого голоса, лишенная какого–либо изящества, она сама легко представлялась на месте палача. – Что привело высокородных господ к несчастной вдове?

Стефану понравилась прямота женщины. Она не стала обмениваться любезностями, что могло затянуть время пребывания гостей в мрачном доме.

– Пусть вас не удивит мой вопрос, – Стефан прямо посмотрел вдове в глаза, – но что бы вы ответили, если бы я попросил вашей руки?

Госпожа Кристель опустила глаза, и только сейчас Стефан заметил, что все еще держит ее ладонь в своей.

– Я бы поинтересовалась, для чего она вам понадобилась?

Совсем не вовремя Касл уронил топор. В глазах вдовы мелькнул страх, и она, от греха подальше, убрала обе руки за спину.

– Нет–нет, вы не так поняли, – поторопился исправить положение Стефан, наблюдая, как покрасневший до корней волос друг вешает топор на место. – Я всего лишь хочу знать, как бы вы отреагировали, если бы я вдруг предложил вам выйти за меня замуж. Да или нет?