Скажи мне «нет», любимая (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 17
- Предыдущая
- 17/42
- Следующая
Стефан всегда был уверен, что хроники рода создаются для того, чтобы в них записывались только те события, которые влияют на судьбу семьи. А отец ударился в сентиментальные воспоминания. Почему он придавал знакомству с матерью столь большое значение? И при чем здесь цветок?
Нынешний граф Хорр полистал оставшиеся страницы, но обнаружил, что они чисты. Отец оставил только эти скупые строки и ни слова о волшебном гроте. Да, Стефан помнил, как красива была его мать. Это от нее ему достались синие глаза. И определенно отец был влюблен. Но разве ему не положено было описать достижения, способствующие укреплению рода, а не какой–то там бал–маскарад?
Перечитав весь эпизод встречи родителей заново, Стефан не нашел других объяснений. Зато, стоило перелистнуть пару страниц назад, как Хорр увидел другой почерк – наверняка его деда, так как он тоже звал себя графом Хорр. И опять описывался праздник. Нет, его предки определенно любили погулять.
«Я устроил праздник цветов и велел сойтись на площади всем девушкам города. В руках каждой из них был букет. Я одаривал золотым, не пропуская ни одну, поскольку не знал, кого мне приготовили боги».
– И этот туда же, – Стефан отложил книгу. – И опять цветы. Но если отец узнал мать по цветку, вплетенному в волосы, то как узнать суженую, если каждая девушка, пришедшая на праздник, держит в руках по охапке? Розы, ромашки, лилии... Да мало ли какие цветы они принесли?
«Я узнал мою Марию сразу же. Она сама была немало удивлена. Стоил мне подойти к ней, скромной девушке из горного селения, как ее букет из невзрачных полевых цветов вдруг превратился в изысканный. Те самые цветы однозначно указывали на нее. И ни разу за всю последующую жизнь я не пожалел о выборе высших сил. Я полюбил Марию раз и навсегда».
– Ого! Выходит, все мужчины рода Хорр однолюбы? – Стефан запустил пальцы в волосы. Те уже высохли. – Один я – паршивая овца.
Граф серьезно задумался. А бы ли и он однолюбом? Когда–то он делал предложение Кларе. Но не перепутал ли он любовь с влюбленностью и нежеланием одному отправиться на границу? Да, не случилось, но, насколько Стефан помнил, после разрыва их отношений он совсем не испытывал душевных мук. Даже отнесся к обстоятельствам философски. Не получилось и ладно. Его больше беспокоил отросший на мизинце коготь.
Стефан вытянул руку и посмотрел на ладонь. Вздрогнул, когда заметил, что все ногти почернели.
– Да что же это?! – резко поднялся из кресла и направился к занавешенному тяжелой портьерой окну. Отдернув занавеску, поискал глазами луну. Она была полной. Сегодня ночью Стефана ждал оборот.
Уже зная, что проведет ее в гроте, Хорр поторопился дочитать дневник. Он должен был знать, почему его предки обращали внимание на цветы при выборе суженой.
Прадед тоже отметился в дневнике.
«Мне не пришлось ломать голову ни с устройством праздника, ни с приглашением незамужних девушек на отбор. Я встретил Катарину, когда проезжал мимо поля, засеянного маками. Оно красиво подчинялось порывам ветра, превращаясь в море с красными волнами. Я замер от восторга. Но мое уединение нарушил прекрасный голос. Я вгляделся и увидел идущую по полю девушку – дочь местного старосты. Кэт не замечала меня. Поглощенная песней, она ласково прикасалась руками к красным головкам мака, но ее взгляд был устремлен ввысь. Туда, где в небесной синеве щебетали птицы».
– Оказывается, мой прадед был романтиком, – заметил вслух Стефан и вновь углубился в чтение.
«Сначала я залюбовался Катариной. Я видел ее и не раз, но сейчас словно прозрел. Казалось, только вчера она подносила мне воду нескладным подростком, а сегодня вдруг превратилась в прелестную девушку. У меня забрало дух. Я боялся напугать ее и прервать чарующее пение, поэтому погладил коня по гриве, чтобы тот не тряс головой и не звенел уздечкой».
– Однако! – улыбнулся Стефан, понимая, что в нем нет и толики того романтического настроя, какой был у его прадеда.
«Но я сам нарушил ее покой. Невольно вскрикнул, когда увидел, что под ее рукой цветы утрачивают алый цвет. Они становились голубыми, с теми неуловимыми прожилками сиреневого, какие свойственны лепесткам цветов в нашем гроте. С этого момента я знал, что Катарина – моя истинная пара».
Стефан закрыл рот. Улыбка, с какой он читал признание прадеда, исчезла.
– Значит ли это, что в руках моей суженой любой цветок превратится в тот, что растет в нашем гроте?
Стефан откинулся на спинку кресла.
Он ломал голову, как найти жену, а, оказывается, судьбу графов Хорр решают не они сами, а боги! Но как связан сегодняшний случай в гроте с тем, что у него до сих пор нет жены? И виноват ли он в этом? Ведь Стефан ни разу не видел ни в столичном обществе, ни здесь, в Закряжье, цветов, сколько–нибудь похожих на растущие у источников.
– Неужели в отсутствии у меня спутницы жизни причина хандры Кодидура? Согласен, мне пора жениться, но я не могу этого сделать из–за висящего надо мной проклятия.
Хорр помнил, как поникли головки цветов, когда он увидел на себе первые признаки проклятия.
– Может, цветы, а вместе с ними и источники, «заболели» именно тогда, когда у меня случился полный оборот? Поставили на мне, как на продолжателе рода Хорр, крест? Кто согласится выйти замуж за оборотня?
Стефан поднялся и, захлопнув Хроники, громко рассмеялся.
– А ведь это выход! Кто согласится выйти замуж, если я превращусь в оборотня? Никто!
Он представил, как прошамкает зубастой пастью предложение, а нежная девица, взвизгнув «нет», упадет в обморок.
– Только нельзя идти к Лиззи. Она хоть и нежная девица, скорее пристрелит, чем упадет в обморок.
Стефан положил пятерню, где еще явственнее проступили черные когти, на грудь. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Ему сделалось плохо только при мысли, что он держит в своих объятиях не Лиззи, а какую–то другую девушку. Ведь последнее «нет», произнесенное незнакомкой, освободит его от проклятия. Он уже видел, как та вновь падает в обморок, поняв, что зверь исчез, а ее держит на руках голый граф.
– Почему сразу в обморок? – нахмурившись, спросил себя Стефан.
Он, как и его отец, высоко ценил и доставшийся от предков гордый профиль, и прочие признаки мужественности. Если в обморок, то только от счастья. И конечно же, незнакомая девушка успеет поменять мнение и сказать «да», а графу придется держать слово. Вопреки воле богов. Или они тут же подсуетятся и наградят ее букетом из голубых цветов?
Настроение Стефана менялось, как весенняя погода. То он радовался, что нашел выход и сегодня же ночью отправится шамкать клыкастым ртом «Выходи за меня замуж!» первой попавшейся девице, то печалился, что в случае провала источник Кодидур окончательно захиреет.
– Как–то все разом навалилось! – пожаловался своему отражению в ночном окне Стефан.
Луна слепила и звала. Пора было отправляться в грот. Стефан прихватит, как и в прошлый раз бутылочку вина, чтобы самому не было противно, что превратился в чудовище. Сунув книгу подмышку, Стефан вышел из библиотеки и нос к носу столкнулся со старой знакомой. Перед ним стояла племянница короля Вильхельма Второго.
– Ах, вот ты где скрываешься, Стеф! – пропела она высоким голоском, улыбаясь хозяину дома. – А Касл убеждал меня, что тебе нездоровится.
Стефан не видел ее с тех пор, как окончил Военную академию. Она приходила вместе с монаршей парой на бал в честь вручения дипломов. Восхищалась белой парадной формой офицеров и позволяла себе больше, чем могла бы позволить девушка из высшего общества. Они целовались. Правда, потом граф узнал, что не он один удостоился такой чести. Эвхения Гроцца оказалась любвеобильной особой.
Прошедшие года не сильно отразились на ее внешности. Чуть больше раздались бедра, чуть пышнее сделалась грудь. Да, грудь у Эвхении всегда была на загляденье. Стефан поднял глаза на лицо женщины. Прелестная блондинка с карими глазами. Немного крупноватый нос, но пухлые губы отвлекали внимание на себя. Она дважды выходила замуж и дважды ее мужья плохо кончали: один проворовался, другой проигрался. Принцесса славилась своей неуемной жаждой к богатству, чем подталкивала мужчин к подвигам.
- Предыдущая
- 17/42
- Следующая