Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 51

— Слава! Не выражайся!

— Ага, — бурчу, недовольно глядя на сценарий. Потом перевожу взгляд на Никулина. — Евгений Евгеньвич, тут пишут, что стлельбу будут монтиловать и вставлять кадлы. Не нада так. Мы так не договаливались. Я сам будю бах-бах.

Режиссёр дёргается, будто его ударило током.

— Вы сами⁈

Я медленно поворачиваю голову, смотрю на Юрия Юрьевича, как на тупого, и чётко повторяю:

— Именна — сям.

Никулин поворачивается к Горшкову.

— Юрий Юрьевич, мы же договаривались. Сам разбирает, сам собирает.

Режиссёр мямлит, пытаясь оправдаться:

— Но это ж с «Мылышом», а тут миномёт…

Никулин лениво отмахивается:

— Неважно. Договаривались, что ведущий канала участвует во всём. Переделывайте сценарий.

Я тут же поднимаю руку, перехватывая инициативу:

— Нинада пеледелывать. Я всё пнял. Поехали на полигон.

— Хм, вы уверены, Вячеслав Светозарович? — Никулин смотрит с сомнением.

— Дя, пока светла, нада ехать, да и хлеба больше не хочится. Пасиба за мобилу, кстати.

Я не меняю выражения лица, встаю, отдаю телефон Никулину и серьёзно топаю к дверям, не оборачиваясь. Ксюня тут же вскакивает и, не раздумывая, бежит следом.

Никулин коротко выдыхает, качает головой и сдаётся:

— Что ж, поехали. Я, пожалуй, с вами съезжу. Юрий Юрьевич, загружайте съёмочную группу в фургон.

У дверей я, притормозив, беру Ксюню за руку. На вид — просто жест заботливого старшего брата, на деле — удобный способ оглядеться и отметить, что все наконец-то зашевелились. Ефрем и Семён (который по-прежнему носит разобранный миномёт) следуют за мной. Мама идёт рядом с сосредоточенным выражением лица.

Спустившись вниз, мы выходим из здания — и прямо у входа сталкиваемся с интересным кортежем. Несколько машин с гербом Ильиных аккуратно припаркованы перед зданием.

Из переднего лимузина выходит Матрёна Степановна Ильина — ухоженная, красивая, строгая. Настоящая леди во всех смыслах.

Мама улыбается, кивает:

— Госпожа директор, здравствуйте.

— О, здравствуйте, Ирина Дмитриевна! — Матрёна Степановна отвечает вежливым тоном, затем переводит любопытный взгляд прямо на меня и странно улыбается. Вячеслав Святозарович и Ксения Тимофеевна, и вам добрый день.

Мама оборачивается ко мне:

— Слава и Ксюня, поздороваетесь. Перед вами новая госпожа директор садика — Матрёна Степановна Ильина, Её Светлость.

— Здласьте, Васа Сукетлость! — одновременно говорим я и Ксюня.

Я скольжу взглядом по кортежу. Машины дорогие, хорошо бронированные, явно для серьёзных встреч. Интересненько. Поднимаю голову и спокойно задаю вопрос:

— А вы тоже в «Юсупов Медиа», госпожа дилектол?

Матрёна приподнимает брови, но кивает:

— Верно. «Тоже»? А вы, значит, туда идёте?

Я лениво смотрю на свои ногти. Понты, все дела.

— Нет, мы только оттуда. Пелеговолы вёли. Я иду стелять из миномётика.

Матрёна с улыбкой бросает:

— Из миномёта? Прямо как взрослый дядя военный?

Мама лишь пожимает плечами с лёгкой, почти философской усталостью:

— Да, Матрёна Степановна. Мой сын очень быстро растёт.

Княжна Ильина явно не ожидала такого серьезного ответа и аж зависла, когда заметила Семена со стволом миномета на плече. Потом перевела на меня удивленный взгляд.

А мама уже кивает в знак прощания:

— До скорого, Ваша Светлость. Нам пора.

Мы проходим мимо кортежа Ильиных и вместе со съёмочной группой загружаемся в автомобили. Когда машины трогаются, Матрёна Степановна остаётся в дверях, провожая нас взглядом.

Еще засветло колонна машин медленно подкатывает к полигону. Повезло, что лето — темнеет поздно. Когда я вылезаю наружу, в лицо ударяет свежий ветер, пропитанный запахом земли, металла и пороха. Полоса препятствий тянется вдоль бетонных заграждений — массивные стенки, ров с верёвочным мостом, турники. Дальше, за укреплённым бруствером, виднеются стрельбища и площадки для рукопашного боя. Прикольно. Надо будет через пару недель тут хорошенько потренироваться. И Ксюню подтянуть. Пусть урод Рогов идёт лесом, если вздумает снова докопаться до нашей физподготовки.

Но это потом. Сейчас же — миномёт.

Как только все выходят из машин, я тут же выдаю команду:

— Семён, сначала собели миномот. Будим целиться в ту тачку.

Указываю на один из подбитых джипов на пустой равнине — видно, специально притащили, чтобы тренироваться в стрельбе магам и тяжёлой технике.

Семён, молча кивнув, ставит трубу миномёта и круглую плиту на землю, начинает доставать детали. На секунду замирает, словно вдруг вспомнив, что старшой у него не малолетний княжич вообще-то, бросает взгляд на Ефрема. Ефрем едва заметно качает головой. Мол, «вопросов нет — работай.»

Семён опускается на одно колено и начинает быструю, точную сборку. Детали встают на место с характерными щелчками, дружинник двигается методично, сработано.

Тем временем режиссёр Юрий Юрьевич Горшков, судя по всему, решает просто смириться и выполняет свои должностные обязанности — руководит съёмочной группой.

— Устанавливайте камеру сюда! Свет вот здесь, операторов расставить по точкам!

Команда тут же засуетилась, растаскивая технику. Штативы раздвигаются, светотехники устанавливают прожекторы, кто-то возится с микрофонами. Мной занимаются костюмеры-гримеры — застёгивают небольшой бронежилет, надевают каску, тщательно проверяя посадку.

Я, пока идут приготовления, уточняю:

— Кто буить памагать с миномётом?

Юрий Юрьевич зависает.

— У нас нет с собой профильного специалиста, ведь готовились к другому сценарию.

Я пожимаю плечами.

— Значит, Семён буить маим помощником.

Семён поднимает голову, переводит взгляд на Ефрема. Ефрем снова кивает здоровяку: «Делай.»

Семён выпрямляется. Огромный. Как бронзовый памятник солдату, только живой и вооружённый.

— Да, Ваша Светлость!

Режиссёр нервно обходит площадку, проверяя подготовку, бормочет себе под нос:

— Так… основная камера на штативе, оператор готов… вторая на стабилизаторе, угол выставили… свет поставили… микрофоны проверили… Всё… вроде всё…

Я хлопаю в ладоши, заряжая всех своей решимостью:

— Ну што, поехяли!

— Хорошо! — подхватывает режиссёр. — Надеюсь, вы помните первые фразы в сценарии?

— Канешно! — уверенно вру я. Забыл этот мусор первым делом.

Гляжу в объектив камеры. Юрий Юрьевич оживляется, чётко указывает, куда встать, как держаться, куда смотреть. Слушаюсь без пререканий — в этом он действительно профессионал.

— Готовы, княжич? Камера! Мотор! Начали!

Я делаю шаг вперёд, расправляю плечи и включаю харизму.

— Пивет! Это княжич Слава Светозалович, на канале «Юный тактик»! — Говорю бодро, с огоньком, будто перед строем хирдманнов: — Сегодня мы не только разбелём миномётика, но и бахнем из него!

Кладу ладонь на ствол, что выше меня в полтора раза.

— Это миномёт «Поднос», калибл 82 миллиметлика! Лазбелем по частям.

— Крупный план! — командует Юрий Юрьевич. Камера приближается, фокусируясь на миномёте.

Я указываю на ствол:

— Это ствол! Длинная тлуба, куда кладём минуу! Давайте её отсоединим!

Стараюсь снять сам, но тяжело! Семён молча помогает с другой стороны, вместе аккуратно кладём ствол на землю.

— Это лафет-опола, штобы ствол не качался! — указываю на крепление, потом перемещаюсь к круглой опоре. — А это плитка! Без неё миномёт бы провалился в грязь!

Хлопаю в ладоши:

— А теперь собеляем обратно!

Сборка идёт быстро, чётко, слаженно, не забываем и прицелиться. Если что, потом ускорят на монтаже, чтобы выглядело ещё круче.

Теперь самое интересное. Беру овальную мину, показываю её в камеру:

— 82-мм миночка! Ух ты, какая тяжёлая!

Поднимаю её чуть выше, оцениваю в руках, изображая удивление:

— Она весит тли кигаллмма! Это как тли моих завтлака!

Хитро улыбаюсь, перевожу взгляд на Семёна:

— Семён! Падними меня!