Змея - Дагерман Стиг - Страница 40

Двускатная крыша домика отрезала от солнца изрядный ломоть. Солнце ушло из сквера и теперь карабкалось вверх по стене школы. В небе над площадкой проплыла заблудившаяся чайка, прочерчивая невидимым мелом границу между школьным флагштоком и опущенным краем крыла. На подоконнике расселись голуби, и на тротуар полетели крошки. Воробьи, эти крылатые крысы, расчирикались, прыгая вокруг конских яблок. На школьном дворе по-летнему одетые девочки играли в лапту: бум… удар биты… топот быстрых ножек, мягкий отскок мячика, приглушенные смешки, резкий крик «бежим!». Мальчик, друг которого убежал, все сидел в песочнице и играл с ножиком, разрезая кожу песка на мягкие полоски.

Посреди этого зеленого островка спокойствия Сёренсон вдруг увидел нечто ужасное. Будильники затрезвонили, и ему показалось, что он вскочил со скамейки, вихрем пронесся через сквер, забежал в темный подъезд, ища хоть какую-нибудь дверную ручку. Но на самом деле он сидел, где сидел, и смотрел на одетого в черное человека, который прогуливался туда-сюда около дома напротив. Сёренсон понял, что краем глаза заметил его намного раньше, чем сознание забило тревогу. Мужчина шел медленно, будто ощупывая стены домов, каждый подъезд, каждый булыжник мостовой. Он остановился через дорогу от песочницы, и Сёренсон вдруг заметил, что тень незнакомца идет впереди него. Он своими глазами видел, как тень оттолкнулась от его подметок, наклонилась над сточной канавой, взяла мужчину за плечо и потянула через дорогу, крутя пыльной головой, формой напоминавшей пулю.

Внезапно в мире Сёренсона все кардинально изменилось: зеленые листья съежились и превратились в крошечные почерневшие кончики пальцев. Беззаботное чириканье воробьев стало оглушительным, как стук шариков в шаробане, а веселые возгласы игравших девочек превратились в тревожные, ничего хорошего не предвещающие крики. Кольцо ужаса с невероятной точностью сомкнулось вокруг песочницы и игравшего в ней мальчика. Мужчина и его тень наступали на него сразу с двух сторон — спереди и сзади. Сёренсон чуть было не закричал: беги, беги, спасайся, но мальчик все равно бы не услышал его из-за сомкнувшегося кольца. Ему вдруг стало холодно, солнце скрылось, и крыша дома звонко чокнулась со стеной школы.

Тем временем черный человек оказался в песочнице, достал из кармана чехол, а из него — длинный ножик, задумчиво провел лезвием по тыльной стороне ладони, а потом резко бросил его острием вниз, пронзив собственную тень — удар пришелся прямо в тень головы на песке между колен мальчика. Мальчик поднял голову и посмотрел на незнакомца, а тот тут же спрятал свою тень подальше и посмотрел ему в глаза. Присев на край песочницы, он заговорил с мальчиком — очень тихо и поспешно, словно желая сообщить срочную новость. Все это время он озирался, поглядывая на дома, улицу и переулок.

Но его тень уже умерла, и мир Сёренсона перевернулся обратно с головы на ноги. Листья снова зазеленели, дома выпрямились, а игравшие в лапту девочки снова стали весело и беззаботно перекрикиваться. Кольцо ужаса и неизвестности лопнуло, и теперь Сёренсон точно знал, что будет дальше. Черному человеку трудно было что-либо скрыть от Сёренсона — казалось, тот видит его насквозь. Поэтому он совершенно не удивился, когда мужчина с мальчиком встали: мужчина — решительно, мальчик — неуверенно. Он не удивился, когда черный человек запихнул мальчику в карман спрятанный в чехол ножик, когда черный человек взял мальчика за руку и повел его за собой. Рука мальчика вяло висела, будто приклеенная жевательной резинкой, он еле волочил ноги, как будто тротуар был намазан клеем. С подоконника нехотя сорвался голубь, замахал крыльями и уселся у сточной канавы. Мяч описал свистящую дугу над площадью и бомбой упал на стайку воробьев, распугав их, и те истерически запищали. Мальчик оглянулся и грустно посмотрел на них. Тогда мужчина похлопал его по тому карману, в котором теперь лежал ножик, и ребенок окончательно сдался. У школы они завернули за угол и быстро нырнули в переулок.

Сёренсон встал и медленно пошел за ними.

Выйдя из переулка, он увидел их вдалеке, будто заглянул в колодец. Босоногий мальчик с трудом шел по булыжной мостовой. Рукоятка ножа торчала из кармана штанишек. Мужчина уверенно шел впереди, Сёренсон посмотрел на его походку и понял: он — моряк, а нож наверняка купил в Обу или Лувисе.

Совершенно без участия Сёренсона в голове началось заседание по установлению личности неизвестного. Комиссия закрыла за собой дверь, повесив на застекленную часть голубую табличку с надписью: «Просьба не шуметь и ничего такого не думать». Краснощекие мальчишки-посыльные засновали по извилистым коридорам с кипами материалов, ряды папок росли, комиссия уже потирала руки, предвкушая итоговый отчет. Несколько членов комиссии стояли в коридоре и громко сплетничали про сделанные выводы, чтобы начальник не вышел из себя от нетерпения. Но через неплотно притворенную дверь ему удалось разобрать всего несколько слов: моряк и нож.

Бульвар влился в огромное каменное море Слоттсбаккен. Указательный палец обелиска твердо стоял на ветру. Все трое повернули к воде, перешли через мост Шепсбрун и свернули за угол. Последние лучи солнца утонули в витражах церкви Шепсхольм, сумерки накрыли аллеи Кунгстрэдгорден голубой сеточкой для волос. Они шли вдоль Норрстрёма, мальчик вытащил ножик из кармана и вел им по парапету. Элегантно одетые люди оборачивались и неодобрительно смотрели на босоногого мальчишку в обносках, который позволял себе нарушать их по-китайски умиротворенный вечер.

В море людей на острове Норрбру Сёренсон на какое-то время упустил их из виду. По мосту только что прошел полк пехотинцев, и в бутылочном горлышке перед замком образовалась пробка. Транспорта скопилось очень много, гудели моторы автомобилей, звенели трамваи. Между автомобилями, дребезжа крыльями, ловко лавировали велосипедисты. Сёренсону удалось протолкнуться к южному концу моста, он остановился подо львом и окинул взглядом площадь Густава Адольфа и улицу Стрёмгатан. Красные фонари Оперы стыдливо горели. Последний солнечный луч утонул в бухте Риддарфьерден, по воде медленно полз паром, будто скользил прямо по поверхности. Над зданием риксдага парила чайка с окровавленными крыльями, а потом камнем упала в парк Стрёмпартеррен.

Наконец он выследил их на мосту. Голые ноги мальчика и пара кривоногих офицерских сапог. Перегнувшись через перила, он посмотрел в воду, чтобы не встречаться с ними взглядом. Какой-то рыбак наловил корюшки и отчаянно греб к берегу против течения. Сёренсон прикрыл глаза и услышал, как сапоги протопали мимо. Мальчик прошел так близко от него, что он мог бы с легкостью схватить его за руку и увести оттуда, спасти.

Мог бы, но не стал. Я не могу, думал он, это привлечет слишком много внимания. Еще может и полицию вызовут, а тогда все пропало. Если ты мобилизован, они ж за каждым твоим шагом следят, даже если ты простой рядовой. Но тут другой голос — у него в голове часто наперебой кричал целый хор голосов — презрительно сказал: не пытайся нас обмануть. Ты просто-напросто трус. Отступись, иди выпей пивка, тебе ж этого хочется.

Но он продолжил идти за ними. В киоске на мосту Норрбру мужчина купил мальчику мороженое в качестве последней выплаты. Оно таяло в потных мальчишеских ручках, белые капли падали на черную оберточную бумагу асфальта. Не смотревшие под ноги прохожие наступали на капли, и те превращались в серые зигзаги, тянувшиеся до самого киоска. Там они остановились, мужчина что-то купил мальчику, который жадно ткнул грязным пальцем в витрину. Он не держал мужчину за руку, и Сёренсон легко мог бы схватить его, побежать с ним по улице Стрёмгатан и затеряться в толпе.

Однако он просто медленно шел за ними по набережной, держась у самого края. На причале у Гранд-отеля стояло всего два корабля, из труб не валил дым, иллюминаторы зияли пустотой. Набережная напротив сада Кунгстрэдгорден опустела, никаких ящиков с селедкой и контейнеров с клубникой. Селедка блестела кое-где на камнях. Вода у края набережной закручивалась в таинственные водовороты, унося грязные обрывки бумаги, яичную скорлупу и использованные средства предохранения — весь мусор, который обычно окружает корабли в больших портах. Сёренсон посмотрел вдаль и увидел, как по синей в сумерках воде ползет паром. Отсветы его огней сверкали, словно пузырьки газа в минеральной воде. Он тихонько ударил сапогом по швартовочному кольцу, и то неожиданно звонко зазвенело.