Бывших учителей не бывает, или Перевоспитаю всех! (СИ) - Королева Анастасия Юрьевна - Страница 2

– Аннэт, – выдохнула она, столкнувшись со мной взглядом.

Постойте, какая ещё Аннэт? Я – Анна Степановна.

– Кто вы? – выдавила с трудом, потому что голос отчего-то плохо слушался.

– Ах, – женщина всплеснула руками, и, отвернувшись, заголосила, что было сил: – Ли-и-и-изи!

А потом и вовсе куда-то сбежала.

Голова отозвалась болью, и мир стремительно закружился перед глазами, но я усилием воли заставила себя остаться в сознании. Не кисейная же барышня, в самом-то деле, чтобы чуть что сознание терять.

Осмотрелась и вовсе забыла о своём никчёмном самочувствии, потому что посмотреть было на что.

Я лежала на узкой лавке в какой-то коморке. Но, несмотря на размеры комнаты, потолки были высоченными, и где-то там под ними имелись сводчатые окна с узкими проёмами и красочными витражами.

Так, постойте. Я умерла или всё же нет?

С трудом села и вновь была шокирована. На мне было белое платье с длинным шлейфом, который змеёй свернулась у самых ног. Но платье полбеды, куда страшнее то, что тело было не моим. Запястья тонкие, кожа светлая да гладкая. Пожалуй, мои руки выглядели так хорошо лет сорок назад. Опустила взгляд – точно не я. Грудью таких размеров я не могла даже в молодости похвастаться.

Поэтому вновь вернулась к вопросу – что здесь происходит?

Пока я себя осматривала, в комнатушку вбежала девица, на вид лет пятнадцати, с какой-то склянкой в руках. Не успела ничего сказать, как эту склянку сунули мне под нос.

Фу! Какая мерзость!

Скривилась и закашлялась. Удивительно, но туман, окутывавший меня, расступился, и я смогла вполне спокойно повторить вопрос:

– Кто вы и что здесь происходит?

Девчонка открыла рот и широко глаза распахнула от страха. Только вновь я осталась без ответа, в каморку кто-то вошёл. И этот кто-то был мужчиной. Молодым, красивым, должна отметить, вот только красота его была холодной, и взгляд этот пренебрежительный…

– Что тут у вас? – громыхнул он, рассматривая меня так, будто готов был придушить, да свидетели мешали.

Мимо него протиснулась та самая неприятная дама и, кланяясь до самого пола, стала причитать:

– Всё хорошо, господин. Девочка моя переволновалась, перенервничала, дайте нам ещё пять минуточек.

Мужчина презрительно скривился, но кивнул и вышел за дверь. Тут-то и произошло преображение. Женщина подошла ко мне и с неожиданной силой встряхнула за плечи:

– Аннэт, ты выйдешь сейчас и сделаешь всё, что от тебя требуется!

Вновь хотела повторить, что никакая я не Аннэт, и уж тем более не собираюсь ничего делать, как меня подняли на ноги, оправили платье и буквально силой стали толкать к двери.

Может быть, всё же стоило упасть в обморок ещё разочек и очутиться в такой уютной темноте? Мыслей было много, и ни одна из них не тянула на правду. Это же невозможно, чтобы моя душа в другом теле оказалась? Или возможно?

Пока пыталась разобраться в себе и своих сомнениях, оказалась в самой настоящей церкви. Где имелось множество гостей, выряженных в праздничные одежды, алтарь со служителем в белом балахоне, и жених. Последним был тот, кто заходил в каморку.

Если я всё же не умерла и попала в больницу, то откуда в моей голове такие яркие картинки? Нет, грешна, конечно, романчики всякие почитывала, но чтобы вот о таком мечтать – увольте. Замужество и любовь не для меня созданы, это я давно усвоила.

Женщина, которая, по всей видимости, приходилась Аннэт матушкой, словно куклу поставила меня рядом с женихом и испарилась. Шепотки, раздававшиеся до этого, стихли, и в огромном помещении воцарилась зловещая тишина. Странно всё и непривычно.

Жених нехотя взял за руку и кивнул служителю, выказывая своё высокое дозволение. Мужчина если и хотел возразить, да не решился, только недовольно качнул головой и затянул знакомую речь:

– Согласна ли ты, Аннэт Дарингстон, стать супругой Хэмлина Уилбурга? Готова ли быть с ним и в скорби и в радости? В болезни и здравии? Клянёшься ли почитать супруга, и любит его всю свою жизнь?

Подождите, традиционная речь всё же звучит несколько иначе. А тут, будто приговор зачитывают, с которым я, почему-то, должна согласиться.

Я и промолчала. Но жениха моё молчание не удовлетворило, поэтому он больно сжал ладонь, и прошипел, не разжимая губ:

– Не глупите, Аннэт, – помимо боли, руку нестерпимо обожгло, и я едва не вскрикнула.

Какой всё же неприятный тип. Воспитания ему явно не хватает.

С другой стороны, что я теряю? Отвечу «да», мне не сложно, всё равно тело не моё, да жизнь чужая. Собственно, я так понимаю, что вовсе здесь ненадолго, просто фантазия, которая скоро закончится.

– Да, – произнесла спокойно и услышала, как за спиной заохали и заахали на разные лады. Это все так удивились согласию? Может быть, стоило сказать «нет»?

Служитель кивнул и обратился уже к жениху:

– Согласен ли ты, Хэмлин Уилбург, взять в жёны Аннэт Дарингстон? Готов ли быть для неё опорой и защитой?

Странно. А клятва этого Хэмлина звучит совсем по-другому. То есть, быть ему со мной, точнее с Аннэт, в скорби и радости, в болезни и здравии вовсе не обязательно?

– Да, – мужчина ответил без заминки, а после дёрнул меня вперёд, опередив требование служителя. Уже в спину нам полетело:

– Сочетайтесь брачными узами пред ликом пресветлой Богини!

Мы подошли к каменному алтарю, на котором лежала книга. И пока я растерянно смотрела по сторонам, жених, теперь уже муж, положил наши руки на пустые страницы. Сначала ничего не происходило, а потом от книги поднялось белёсое облако, окутавшее ладони и сверху громыхнул голос:

– Заключённый мною брак да не расторгнет никто из людей!

Облако испарилось. На страницах появились имена, а на моём запястье медленно расплывался замысловатый рисунок, похожий на виноградную лозу.

Так, думаю достаточно. Больше мне здесь делать нечего, стоит оправиться в спасительную темноту.

Приходила в себя урывками. Сначала видела огромные колонны церкви, потом низенький потолок какого-то покачивающегося сооружения. Окончательно очнулась, когда меня не очень-то бережно положили на что-то мягкое.

Открывать глаза не спешила. Глупая надежда, что всё, виденное мной ранее, всего лишь мираж, ещё теплилась во мне. Но знакомый голос разбил надежду вдребезги:

– Можешь уже не притворяться, Аннэт, – с пренебрежением бросил… муж.

Пришлось посмотреть на неприятного мужчину. Почему я вновь здесь? Было бы куда лучше, умри я окончательно. Нереалистичный сон затянулся, и мне бы уже хотелось, чтобы он закончился.

С трудом села, и скривилась – голова снова болела.

– Что вам от меня нужно? – постаралась произнести с достоинством, но голос подвёл. Он звучал так, будто я сорвала его. Горло саднило, и я закашлялась.

– Мне? – наигранно удивился, как там его, Хэмлин вроде бы. Он приблизился ко мне вплотную и больно ухватился пальцами за подбородок. – Мне от тебя ничего не нужно, я выполнил всё, что вам с матушкой требовалось от меня. Теперь твоя очередь.

О чём он? Мне от него вовсе ничего не нужно, но Аннэт, судя по всему, мужчина что-то задолжал. Брак – это расплата? Что же тогда он потребует от неё? Надеюсь, не супружеской близости? Хотя… Это, в общем-то, логично. Вот только глядя на его брезгливое выражение лица, последнее, что он мог потребовать, так это консумации брака.

– Так что я должна вам? – отшатнулась, чтобы избавиться от его прикосновения и перефразировала вопрос.

– Ты завтра же отправишься в дальнее поместье и будешь сидеть там. Чтобы я тебя не видел, – я уже хотела спросить, откуда в нём столько «любви» к своей молодой жене, как на лице мужчины расцвела циничная улыбка, и он добавил: – Содержание я тебе определю достойное, можешь не волноваться. Вот только, боюсь, матушке твоей ничего не перепадёт.