Лечить нельзя добить (СИ) - Никольская Ева - Страница 1

Анника

Целитель должен быть добрым. Целитель должен быть благородным. Целитель должен любить всё живое и даже не очень живое. Целитель должен исцелять по призванию, а не за деньги…

Целитель, Йорг его побери, всем должен!

— Да что ж ты, зараза, тяжёлый такой? — в очередной раз остановившись, чтобы отдышаться, выпалила я и с ненавистью оглянулась.

Самовнушение не особо помогало… вернее, совсем не помогало, но под все эти «целительские долги» шагалось чуть-чуть бодрее. Если это слово вообще применимо к перемещению по едва-едва улёгшемуся на дороге снегу.

И ладно бы я просто месила ногами белую гадость — за мной на самодельных салазках из пары палок и плаща тащился здоровенный бугай в отключке. И ввиду своего бессознательного состояния он не мог оценить ни мой подвиг, ни сыплющиеся на него ругательства.

Ну почему именно мне сегодня выпало сопровождать на практику пятикурсников с факультета боевой магии? Почему не Кьяре, например?

Она по этому медведю тяжеленному третий год сохнет — с восторгом бы в академию транспортировала, попутно «обесчестив» под ближайшей ёлкой, пока жертва пылких чувств сопротивляться не способна. А я разве что пнуть могу… для разгону! Хотя вряд ли поможет. Вот если б с горки…

Какой гений, вообще, придумал целителей к отрядам прикреплять для оказания первой помощи? Почему тогда портальщиков заодно не приглашают? Им тоже нужно практиковаться! Сейчас бы я уже в лекарском корпусе чай пила, а это недоразумение, умудрившееся покалечиться на простейшем задании, на койке возлежало со всеми удобствами!

Да Йаала с ним, с портальщиком… Магистры же запретный купол на кусок леса поставили — ни тебе левитации, ни ментальных чар, чтобы парочку волков к делу извоза привлечь.

Но почему эти боевые бараны предпочли остаться добивать несчастную нежить вместо транспортировки раненого товарища? Она же и так неживая — посидит ещё часок-другой в замёрзшем болоте, подождёт.

А этот, вроде как друг, без должной помощи прямиком к Йоргу отправится, о чём я честно и сообщила. Но нет же — салазки они соорудили! Мастера на все руки-крюки! Что б им там поубиваться всем отрядом сегодня! Придурки!

— М-м-м… — простонал раненый.

Или промычал? Да без разницы!

Ободрённая тем, что пациент начал подавать признаки жизни, я побросала палки и склонилась над ним.

— Эй! Люций! — потрясла его за плечо. — Ты там как? — спросила, освобождая парня от шарфа, который кто-то из приятелей ему на пол-лица намотал. — Идти сможешь?

Знала, что не сможет, но надежда не нежить — её так просто не добьёшь.

— М-м-м? — совсем с другой интонацией мурлыкнул пострадавший, приоткрыв один глаз. Второй распух и посинел от пропущенного удара. — Анника… — выдохнул бугай, приподнявшись на локтях.

Ну надо же — как меня зовут, запомнил! А соседки жаловались, что у него на девичьи имена сплошной провал в памяти.

Наверное, Люций хотел сказать что-то важное. И чтобы я это точно услышала, он потянул меня к себе. Сапожки заскользили по снежной каше — не удержав равновесия, я рухнула на бедолагу.

— Йоргов конь! — взвыла, больно ударившись локтем… о нос парня. Ну а кто ему злобный лекарь? Не надо было меня дёргать! — Ты что творишь?!

— Пытаюсь не сдохнуть от рук целительницы, — прошипел он, ощупывая нос, из которого пошла кровь.

Ох ты ж! Неудобно-то как.

Я, конечно, от этой лесной «прогулки» не в восторге, но лично Люций-то мне ничего плохого не сделал. Вроде бы… Я и имя-то его знала только потому, что по этому безбашенному типу половина моей группы вздыхала.

Схватив горсть снега, я плюхнула «ледяной компресс» на физиономию пострадавшего, чтобы кровь остановить. Потом вспомнила, что я, вообще-то, лекарь, и, всё ещё лёжа на парне, принялась плести простенькое обезболивающее заклинание, но вдруг почувствовала его руку на своей… кхм… на месте, пониже талии.

Реакция последовала мгновенно и необдуманно — я со всей дури двинула нахалу в челюсть.

— Йо-о-орг! — простонала, понимая, что пациент опять в обмороке. А я ведь честно помочь хотела.

Не без труда поднявшись, слегка попинала пострадавшего (вдруг притворяется?), убедилась, что он точно без сознания, и, тяжело вздыхая, потащила салазки дальше.

-

Люций

Открыв глаз, потому что второй тупо не разлепился, сразу же зажмурился — яркий свет вызвал неприятную резь. Вокруг было тихо и пахло травами.

Лазарет?

Ожидаемо и даже планируемо, но… не в таком же виде!

М-да… Так я с девушками ещё не знакомился. Всякое, конечно, бывало, но чтобы и в глаз, и в нос, и в челюсть тоже прилетело — это что-то новенькое. В глаз, правда, мне друг засветил, но тоже ради Анники.

Говорят же, что девушки влюбляются в тех, о ком заботятся. Узнав, кто сегодня будет нашим дежурным лекарем, я попросил Вальта несильно меня травмировать, а он малость перестарался. Или не он?

Удар, якобы случайный, был его, но, судя по моему состоянию, мне ещё и магией кто-то из отряда вмазал. А потом Анни добавила, а я ведь даже не специально её облапал — рука сама на девичью попку легла, в попытке придержать елозившую на мне лекарку.

Шторка, отделявшая мою койку от соседней, сдвинулась. На стул для посетителей с обманчивой плавностью, присущей его расе, опустился магистр Эльр, уже третий год курировавший мой боевой отряд.

— Очнулся? — спросил он, заправив прядь за острое чёрное ухо, и ласково продолжил: — ну давай, рассказывай, кому так насолил, что тебя к Йоргу отправить попытались.

— И очень успешно! — добавил магистр Близард. — Повезло, что с вами одна из лучших моих студенток была — грамотно магические потоки заморозила.

Ага, и нос заодно!

А если без шуток… кажется, дела мои действительно плохи — раз уж декан лекарского факультета лично притащился.

-Анника

Ну за что?

За что мне всё это?

Нет, приятно, конечно, что декан похвалил и пообещал пару дополнительных выходных за смекалку и профессионализм, хотя, если честно, я стазизом в ожог на спине Люция чисто по наитию запулила. Просто не смогла с ходу определиться, что это и как лечить, решила: пусть лучше в лазарете разбираются.

А вот последовавшее за похвалой распоряжение остаться при пострадавшем личной сиделкой — это не неприятно, это смертельно опасно.

Та же Кьяра, если прознает, задушит за первым же углом ремнём сумки. Но она-то ладно — от неё и спрятаться можно, — а что делать с соседками по комнате, обожающими моего подопечного? От них-то не скроешься. Не отравят, так к постели пришьют. И хорошо если иголкой только ночную сорочку и матрас с простынёй истыкают.

Кажется, придётся временно соседнюю койку арендовать. И затребовать свою долю лечебного питания. И дверь в палату забаррикадировать. И отбиваться от ломящихся с визитами капельницей. А потом, когда срок «заключения» истечёт, просто перевестись в другую академию.

Вот ведь вляпалась!

Все эти уныло-сердитые мысли крутились в моей голове, пока я спешно собирала вещи на неделю вынужденной изоляции и сочиняла записку соседкам. Повезло, что они отсутствовали — наверное, ужинать ушли.

Врать не стала — всё равно без толку, в нашей академии даже иглу в стогу не спрячешь — честно призналась, что мне навязали пациента. И даже указала, кого именно. Но приписала, что буду очень рада, если кто-нибудь вызовется добровольно меня сменить на посту сиделки и сумеет договориться с деканом.

Пусть уж лучше жаждущие любви девицы магистра Близарда нытьём достают, а не меня проклятьями.

Через заснеженный двор проскакала зайцем, озираясь на каждом шагу. Чуть не свернула себе из-за этого шею на не замеченной ледянке. Предъявив стражу лекарского корпуса временный пропуск, прошмыгнула внутрь, отдышалась и уже спокойнее зашагала к палате.