Спасти Мышиного Короля (СИ) - Рождественская Елизавета - Страница 2

Подпрыгивая от радостного нетерпения, я добралась до маминой комнаты, настучала весёлую мелодию по дверному полотну и заглянула внутрь.

— Мамочка, посмотри-ка на свою красавицу дочь! — крикнула в пустоту комнаты. — Мама?

Я заглянула в уборную, сделала круг по комнате и насупилась. Пришла, называется, соблюсти традицию. В душе что-то неприятно царапнуло, но быстро прошло. С этим наведением красоты, я совсем потеряла счёт времени. Скорее всего, мама уже ушла в гостиную, чтобы подготовиться к встрече сестры. Там её и найду.

Ещё на лестнице я услышала мужские голоса и смех. Отца и его специфические шутки узнала сразу. Его зычному смеху вторил поскрипывающий голос любимого крёстного. В душе вспыхнул по-детски искренний восторг. Крёстный, Феликс Дроссель, сухопарый, с тонкими губами и возрастными морщинами на узком лице, большим чёрным пластырем вместо правого глаза и красивым белым париком, скрывавшим лысую голову, всегда баловал нас уникальными подарками, которых не было ни у кого во всём королевстве. Он был гениальным магом-изобретателем и одним взмахом руки мог создавать целые волшебные миры, а его артефакты славились во всех десяти королевствах!

— Забавно, но это такая же истина, как то, что я сейчас стою перед вами… — со смешком произнёс молодой мужской голос.

Сердце замерло в груди, чтобы в следующий миг заполошно забиться о грудную клетку. Эрик! Эрик уже здесь?!

Я кубарем слетела с лестницы и замерла перед огромной дверью, чтобы перевести дыхание и, кажется, в сотый раз разгладить складки на платье.

— Светлейший Отец, — прошептала, делая глубокий вдох.

Резкий выдох, и я с силой дёрнула створки на себя…

— Мария?

На меня уставились три пары мужских глаз. Отец смотрел с укоризной, мол, «Мари, ты снова поставила меня в неловкое положение, да сколько ж можно». Взгляд крёстного светился нежностью и озорством, и я, как обычно, не смогла не улыбнуться в ответ. Но, когда повернулась к третьему мужчине в комнате, моя улыбка слегка подувяла. На меня с интересом смотрели светло-карие глаза неизвестного молодого человека. Блондин, правильные (слишком правильные, на мой скромный вкус) черты лица, скроенный по последней моде сюртук и узкие брюки, подчёркивающие длинные стройные ноги. Одним словом, не Эрик.

— Папа, — степенно, будто не влетела секунду назад в зал словно взбесившаяся виверна, поклонилась я и повернулась к крёстному. — Дядюшка Феликс, я так рада вас видеть!

— Малышка Мари, — крёстный направился ко мне, раскрыв объятия. — Как же ты выросла, девочка. Настоящая красавица.

Это приветствие из года в год было нашим своеобразным ритуалом. Крёстный делал мне комплимент, я кружилась, демонстрируя новое платье, а он не жалел похвалы моей расцветающей красоте. Были вещи, которые, словно маленькие добрые традиции, хотелось сохранить в сердце искорками беззаботного детства. Сказка, прочитанная мамой, любезности с дядюшкой Дросселя… Маму надо бы всё-таки найти, а-то не порядок.

— Ну что ж, Мария… — произнёс отец. — Раз ты пришла в разгар нашего мужского, — это слово он выделил многозначительной паузой, — разговора, позволь представить тебе Лиама Гофмана, племянника твоего крёстного.

Лиам подошёл ближе, не сводя с меня пристального взгляда. Аккуратно подхватив мою руку, он оставил благопристойный поцелуй на тыльной стороне ладони. Щекам от чего-то стало горячо, и я опустила взор, приседая в приветственном реверансе.

— Рада приветствовать вас, Лиам, — улыбнулась мужчине. — Надолго к дядюшке?

— Мне льстит ваш интерес, прекрасная Мари, — произнёс он приятным низким голосом. — Для начала на праздники, но как знать, возможно, обстоятельства задержат меня в столице.

От обжигающего взгляда стало не по себе. Перед мысленным взором тут же нарисовался жаркий скандал, в котором, конечно же, участвовал мой драгоценный жених. Я так живо представила, как два красавца пронзают друг друга ненавидящими взглядами и тянут меня в разные стороны, рискуя оторвать кружевные рукава новенького платья, что едва сдержала невольный смешок.

— Дорогая! — раздался от двери голос мамы. — Ты уже вышла к гостям? Но как же…

Я резко отвернулась от Лиама и поспешила к ней.

— Я искала тебя, мамочка! Но в комнате никого не было, а потом я услышала голоса и…

— И должна была развернуться от них в противоположном направлении, — прошептала мама, беря меня под руку. — Находиться одной в обществе мужчин, Мари! Где твои манеры?

— Ну каких мужчин, мама? — собралась поспорить я, но увидев укоризненный взгляд матери, осеклась. — Прости, я сглупила.

Мы как раз проходили мимо холла в малую гостиную, когда дверь распахнулась, впуская морозный воздух и моего дорогого братца, влетевшего в помещение в обнимку с какой-то девицей. Кажется, с этой я была ещё не знакома… И как только Фриц до сих пор не запутался в именах? Загадка…

— Мама! — воскликнул брат и стремительно подошёл к матери, сгребая её в крепкие объятия. — Мари! Да ты сегодня вырядилась по-королевски. Ждём в гости Его Величество?

— «Вырядилась», Чурбан неотёсанный! Чему тебя учат только в твоих академиях… — пробубнила я и тут же звонко рассмеялась, подхваченная сильными руками. — Ну, Фриц! Уронишь!

Небольшая приветственная потасовка закончилась быстрым знакомством с новой пассией Фрица, после чего пара отправилась размещаться в комнатах, а мы наконец-то направились в малую гостиную, чтобы выпить чая.

Сестра с мужем приехала спустя два часа. Мы успели легко отобедать и сыграть в шарады. Настроение праздника витало в воздухе, если бы не одно «но» — Эрик с родителями всё никак не появлялся. Я то и дело гипнотизировала дверь гостиной, а когда всё-таки удалось спросить маму о семействе Флеттинген, она посмотрела на меня нечитаемым взглядом и ничего не ответила, побежав решать какие-то бытовые вопросы. Я, конечно, убеждала себя, что её просто отвлекли, но от неприятного предчувствия отделаться так и не смогла.

Весь праздничный вечер я так и косилась на дверь, но чуда не произошло. У Эрика явно нашлись дела поважней собственной невесты. В абсолютном душевном раздрае я отправилась в постель, даже разделась сама. Видеть никого не хотелось, моя грусть медленно, но верно превращалась в злую обиду.

— Что ж, Эрик Флеттинген, — процедила, заворачиваясь в пуховое одеяло по самый нос. — Ты, конечно же, решил отметить праздник с дружками из Академии… Со всякими там однокурсницами и прочей нечистью. Наверняка приедешь к королевскому балу, весь такой холёный. И очень удивишься, когда танцевать я буду с кем угодно, но только не с тобой, Грендель подзаборный!

Так и уснула, гневно пыхтя, а утром без зазрения совести отправилась с Лиамом кататься на собачьих упряжках. Только хорошо знавшие меня люди могли с уверенностью сказать, что мой чрезмерно громкий смех и неуёмный задор выдавали крайнюю степень злости. Лиаму бы отойти в сторонку и швырнуть в меня парализующим заклятьем, но парень был в блаженном неведении, а поэтому одаривал меня сияющим взглядом и обворожительной улыбкой каждый раз, когда я абсолютно невпопад разражалась ведьмовским хохотом.

Поведение Лиама объяснилось ближе к вечеру, когда после ужина вся семья собралась в большой гостиной. Луиза наигрывала лиричную мелодию на маленькой ручной арфе, мама вышивала, Фриц и его подружка о чём-то шептались, сидя на софе, а папа и крёстный тихо обсуждали деловые вопросы в смежном с гостиной кабинете.

Я сидела на низком широком подоконнике и смотрела в слепое окно. На душе было тоскливо, арфа Луизы задора этому вечеру не придавала, зато служила красивым сопровождением моей яркой фантазии, в которой возлюбленный бросает невесту в угоду плотским утехам и развлечениям. Подлец…

— Грустите, Мари? — услышала я заботливый голос Лиама за спиной. — Кажется, я сегодня излишне вас утомил.

— Нет, что вы, — улыбнулась я, поворачиваясь к молодому мужчине. — Прогулка была чудесна. Воспоминания о ней будут греть меня весь будущий год!