Развод в 47. Я тебя никогда не любил (СИ) - Багирова Александра - Страница 17

Как хорошо, что их дочери все правильно поняли. Воспитали умниц и красавиц. Влад ими очень гордится.

Мать они любят, но понимают, на чьей стороне правда. Настоящие папины дочери.

Он возвращается в отель. Злой и раздраженный. Между ног ноет. В душе паршиво, будто нагадили.

— Владик! Ты где так долго был? — его встречает Азалия. В шелковом, коротком, атласном халатике. Длинные ноги, укладка, соблазнительные изгибы.

Ее мать выглядит даже сейчас куда лучше… обидно…

— Занят был.

Он разувается. Моет руки. Умывается холодной водой.

— Я доставку заказала, — в дверях ванной комнаты Азалия появляется.

Дурацкое имя!

— Хорошо. Я не голоден.

— Хм… я знаю, от какого десерта ты не откажешься, — распахивает полы своего халата.

А там…

Влада аж клинит. Он моргает несколько раз. Вдруг привиделось.

Но нет. В ложбинке ее огромных грудей болтается золотой медальон, усыпанный бриллиантами в форме половинки сердца. Он прекрасно знает, что с обратной стороны выгравирован его портрет. У него такой же есть, только на его половинке профиль Ольги. Его половинка сердца в более мужском варианте, он первое время носил его на ключах. А потом положил в шкатулку к своим запонкам.

Украшение было заказано им лично в Париже. Ювелир индивидуально дизайн прорабатывал. Это было сделано на тридцатилетие его супруги. Владу тогда так хотелось ее порадовать, и подчеркнуть, что он ценит и уважает супругу. Пусть он заказывал украшение, с чувством вины, потому как не может отдать Оле свое сердце.

И в тайне мечтал носить профиль Златы. Даже была мысль и его заказать. Но он сдержался. Пусть хоть у Оли будет в золоте, раз Злата выгравирована у него на сердце в груди. Этого не изменить.

И сейчас этот кулон висит на Азалии.

Какое кощунство!

— Что это такое? — пытается спросить ровно, но голос звенит от ярости.

— Так твоя мымра уехала и ничего не взяла. Оно ей не надо. А я с удовольствием буду носить твой портрет, — выпячивает грудь вперед, гладит кулон пальцами, — Как символ моей любви!

— Стервятница! Ты обворовала мою жену! — он хватает ее за волосы. Не может себя сдержать.

— Она больше не твоя жена, — пищит.

— Не смей и слова кривого в ее адрес вякнуть! — срывает с нее кулон.

— Ай! Больно же! Шея! — канючит. — Ты сам ее выгнал! Что ты сейчас творишь? Я! Только я твое будущее!

— Воровка! — Влад сжимает в дрожащих пальцах кулон. — Не тебе это было подарено! Ты не имела права трогать!

— Мне твои дочери помогли! Это они сказали, что маме не надо. И мы все честно поделили! — всхлипывает. — Я думала, ты знаешь. Влад, я бы сама никогда!

— Мои дочери… нет… они не могли! Ты лжешь! — как же хочется схватить ее сильнее и вытрясти всю правду.

— Я вообще не виновата! Владииик! — лезет к нему целоваться.

Он ее грубо отталкивает.

И тут озарение!

До Влада доходит.

Его девочки ведь знали, что у них дома табор. Вот они материнские украшения и решили спасти. Конечно, его умницы именно так и поступили. А Азалия попросила себе что-то, выклянчила, и дочки не смогли ей отказать.

Все на свои места встает.

— Ты на свою мать ни грамма не похожа. Она бы до такого не унизилась, — выплевывает ей в лицо.

— Я не мама! Я индивидуальность! — вскидывает подбородок.

— Пошла с глаз моих, лицемерная воровка! — выталкивает ее из ванной и закрывает дверь. — Видеть тебя паршивку противно!

Влад опускается на холодный пол. Обхватывает голову руками. Ему надо успокоиться. Остыть.

Через какое-то время раздается истерическое за дверью.

— Я ухожу! И поверь, тебе лучше придумать хорошие извинения. Я все расскажу маме, какой ты гавнюк! Уж она точно подобного отношения к своей дочери тебе не простит!

— Стой! — Влад пулей вылетает из ванной.

Она же сейчас такого Злате расскажет, что потом он устанет оправдываться. Прослыть абьюзером ее дочери, ему явно не хочется.

Потом сколько усилий надо будет, чтобы вновь заслужить расположение Златы.

Он догоняет Азалию уже у двери номера.

— Я ни минуты не останусь! Ты с катушек слетел! Успокоишься, поговорим! — надувает губы.

— Золотце, я погорячился. Идем в комнатку, я тебе бокальчик налью, — гладит ее по спине.

Смотрит, и не понимает, как так быстро теряется ее сходство со Златой. Когда они просто встречались, ему так нравилось любоваться Азалией. Он представлял, что это Злата в молодости. Кровь в жилах вскипала, было потрясающе. И в постели он улетал в свои грезы, даже забывая кто под ним.

Сейчас это почему-то перестает работать.

Все из-за его эмоционального состояния. Он слишком расстроен, зол, вот все и бесит.

— Извиняйся! — заявляет нагло.

И его снова клинит. За что извиняться? Что она его жену обворовала!

Затыкает ее рот поцелуем. Лучше ее в койку уложить. Так меньше слов. Грудь ее трогает, его тело не реагирует, ноль отклика, целует, пытается представить Злату, действовать по привычной схеме. А в штанах только боль усиливается и удар Ольги вспоминается.

— О да! Да! Влад! — стонет.

Раньше он умел абстрагироваться и не слышать этих актерских стонов. Сейчас по ушам режет. Падает даже то, что едва шевельнуться успело.

Он просто зол. Потом все наладится. Убеждает себя.

— Золотце, давай потом. Настроя нет, — старается говорить мягко.

— Ну, Владииик! — к ширинке его лезет.

Он отпрыгивает быстрее, чем успевает сообразить.

— Я же сказал потом. Немного позже. Я устал. Был сложный день. Ты говорила, еду заказала, давай поедим.

— Да, заказала. Но ты как-то плохо извинился.

Хочется ее встряхнуть и наорать. Сдерживается. Ради Златы. Все только ради нее.

Ему приходится ужинать и слушать бесполезный треп. О чем говорит Азалия? О шмотках, каких-то подругах и салонах… хорошо, что Влад уходит в свои мысли, кивает с умным видом, иногда вставляет ничего не значащие реплики. Но ее голос все равно звучит раздражающим фоном.

— Я в душ. Спасибо за ужин, — говорит и едва не бежит туда.

Лишь бы выдохнуть. Оказывается, в больших дозах ее вынести сложно. А ведь их совместная жизнь только начинается, ему еще ее в жены брать.

В ванной скидывает с себя одежду. Становится под горячие струи. И что-то ему вспоминается Оля, их последняя близость, то как жена умела завести его с пол-оборота.

Рука сама по себе скользит вниз. Накатывает какая-то дикая волна желания.

Влад привык к регулярной близости. А когда он в гневе и волнуется, хочется еще сильнее. Оглядывается на дверь, может, пойти к Азалии?

— Нет! — мотает головой.

Тянется к телефону. Включает на нем видео Златы, глазами поедает ее фигуру. Как же она совершенна. А движения руки ускоряются.

Он и перед близостью с женой, часто видео пересматривал. Обновлял в голове портрет Златы… а после все у них с Олей было феерично…

Оля… чего-то ему не хватает.

Рука снова тянется к телефону. Он выключает видео Златы. И сам не понимает почему, включает, видео с тренировки Оли. Как-то год назад он приехал за женой и повинуясь порыву заснял ее.

Какая же гибкая… в памяти тут же всплывают картинки ее гибкости в постели. И Влад моментально доходит до взрыва.

Оседает в ванной. На душе паршиво. Он… не со Златой… в пике удовольствия думал про Олю… Странно это. Неправильно.

Стресс. Все он.

Когда возвращается, Азалия снова пытается его соблазнить, но Влад падает на постель и притворяется спящим. А нечто-то непонятное, не дает ему спать еще долго. Все грызет.

Утром он уезжает на работу, когда Азалия еще спит. Это к лучшему. Не надо ее с утра слышать и видеть.

На работе привычный круговорот. Он ныряет с головой. Пытаясь заглушить в себе то непонятное, что так и не дает ему покоя.

А около двенадцати ему звонит Злата.

— Да, привет, Злат, — отвечает с придыханием.

— Влад, заезжай как ко мне на чаек, — слышится ее томный голос.