Развод в 47. Я тебя никогда не любил (СИ) - Багирова Александра - Страница 16

— И папу, Азалию, Злату, всех.

— И их. Да, я разрываюсь! — морщит носик, глаза опускает, будто плакать собирается, и скорбное такое выражение на лице. Ранее я на все была готова, только бы дочь успокоить, едва завидев эту вселенскую скорбь на кукольном личике.

Сейчас не трогает.

В этот момент, я невольно бросаю взгляд на машину. А там нет Давида.

— Где твой муж? — спрашиваю.

Дочь оборачивается. Скользит рассеянным взглядом по машине, двору.

— Не знаю, наверно кофе пошел выпить. Ему скучно стоять и меня ждать. А нам с тобой поговорить надо, хоть меня послушай! Ире ты уже нагрубила! Как так можно? Мы же твои дети? — продолжает скорбно вещать Эрика.

— Мои дети, которые обворовали родную мать? Которые за моей спиной обсуждали мои слезы и сопли? И так восхищались новой пассией своего папаши? — смотрю ей в глаза. Давлю взглядом, так что она делает два шага назад.

Открывает рот. Губы вытягиваются буквой «О», но звука не издает. Моргает. Глаза беспорядочно бегают по сторонам. Она лихорадочно соображает, что ответить.

— Я тоже удивилась, что это мои дети, Эрика.

— Ты все не так поняла, мама! Мы спасали твое добро. Ты же сама притащила сброд в наш отчий дом! Они бы все продали. А так мы постарались уберечь, — улыбка на ее губах выходит насквозь фальшивой и неестественной.

— Поэтому ты, — протягиваю руку, откидываю волосы от ее уха, — надела мои серьги? Так их спасала?

— Блин… — срывается с ее губ тихое. — Поносить взяла. У тебя же такие красивые украшения. Папа, выбирал. А тебе что жалко для родной дочери?! Для тебя те отщепенцы шпионят в доме, да? Мам, с кем ты связалась? Не позорь нас! Мы же приличная семья.

У меня в душе тревога нарастает. Давид так и не появился, и я решительно направляюсь к подъезду.

— Ма, ты куда? — дочь бежит следом. — Мы же еще не договорили!

— Не вижу смысла в бессмысленном разговоре. Вы с Ирой свой выбор сделали, — ускоряюсь, бегу по лестнице.

Дочь за мной не отстает.

— Мам, да подожди ты, мне надо тебе кое-что сказать, — пытается меня схватить за руку, остановить.

Чем больше она пытается, тем сильнее у меня сердце колотится.

Вбегаю в квартиру. Прямиком на кухню. Там Таисия сидит на стуле, Давид стоит около нее. Внимательно изучаю лицо подруги, она не напугана, скорее растеряна.

— Что ты происходит? — интересуюсь жестко.

— Давид решил меня предупредить, чтобы я не лезла в вашу семью, — говорит Таисия. — Я все порчу, и забиваю тебе голову. Я завистливая неудачница, которая решила напакостить.

— Все так и есть! — говорит дочь. — Давид просто переживает! Как и мы все!

— Так переживаете, что считаете нормой обворовать родную мать. Я в курсе!

— Ольга, что вы такое говорите? — парень недоуменно бровь выгибает.

— Мама, все не так поняла. Не обращай внимания. Ты же видишь в каком она состоянии, — торопливо лопочет Эрика.

— А ты не в курсе, — злорадно скалюсь. — Так вот твоя жена, вместе с твоей и своей сестрами вчера заехали в мой дом. Рылись в моих вещах и стянули все мои драгоценности.

— Чего? — он издает смешок, смотрит на меня как на полоумную. — Ольга, зачем это им? Я в состоянии купить жене все, что она хочет, моя сестра тоже не обделена.

— Я и говорю, мы спасали мамино добро! А нас обвинили, оболгали! Теперь ты видишь, как она, — тычет пальцем в Таисию, — Влияет на маму. Она уже считает нас предательницами! — снова корчит скорбную мордашку.

Она в этот момент очень милая. Не раз мы с Владом умилялись и потакали ее хотелкам. И Давид тает, подходит, обнимает жену, целует, утешает.

— Не расстраивайся, зайка. Я уверен, Ольга скоро поймет, как ошибалась. Я знаю, как ты любишь маму.

— Пошли вон, — говорю ровным, стальным голосом.

— Что? — поднимают на меня головы.

— Чтобы завтра украшения мне привезли. Все. Я прекрасно помню, что там было. Иначе я заявлю в полицию о пропаже. А сейчас, на выход, — киваю головой на коридор.

— Мама! — Эрика делает ошарашенное лицо. Ей бы в актрисы, столько разнообразных эмоций и все картинные, милейшие. Такие натуральные. — Ты на родную дочь в полицию? Мама… что они с тобой сделали… — подбегает. Берет за руки, даже две слезы катятся по щекам. Такие крупные, с душком фальши. — Пару слов наедине. Мамочка… — тащит меня из кухни.

— Я все сказала, Эрика.

— Это же аферистка, мам. Неужели ты не понимаешь, что она хочет у тебя отобрать все, что ты от папы получишь! Мамочка, я тебе помогу, — лезет ко мне обниматься, но я руку вперед выставляю. — Перепиши на меня квартиру бабушки. Я все сохраню. Ту, что папа подарил, тоже лучше переписать. Когда эта интриганка поймет, что с тебя нечего поиметь, она изменится! Она покажет свою настоящую рожу!

— Эрика, куда тебе столько? У тебя богатый муж, отец никогда ничего для тебя не жалел. Тебе все мало?

— Я же для тебя! Как ты не понимаешь! Забота! А как захочешь, я все отдам, по первому требованию! Просто чтобы ты увидела, что Тая за человек! Пойми одно, чтобы ни происходило у вас с папой, мы все остаемся семьей!

— Завтра мои украшения должны быть у меня. Иначе…

— Полиция, — перебивает меня и морщит нос. — Ты ничего не докажешь.

— Я могу рассказать. Думаю, медиа очень заинтересуются скандальной историей, как дочери мать обворовывали, — говорю, копируя ее заботливый тон.

Эрика в лице меняется, черты жесткими становятся, губы поджимает, уголки вниз, потом смотрит на меня снисходительно, с чувством собственного превосходства.

— Мама, какая ты идиотка! Хотя таковой меня считаешь, — сейчас ее голос звучит максимально стервозно. — У нас с папой все под контролем. И когда ты поймешь наши масштабы, будешь локти кусать и прощения просить. Только, — тычет меня пальцем в грудь, — Поздно будет!

Влад

Из фитнес-центра Влад выбежал, закипая от ярости. Гораздо сильнее, чем туда входил.

Он не узнавал жену. Вот совсем!

В нее будто вселилась какая-то дьяволица!

Обозвать его ненужным хламом! Где это видано! Он же для Оли был всем, ее миром. В ее глазах неизменно читалась любовь, и Влад привык к этому. Это константа. Это не может исчезнуть!

Но сейчас он смотрел в глаза жены и не узнавал их. Там больше не было ни намека на обожание. Он больше не был центром ее вселенной. Это задевало.

Влад подозревал. Что новость о разводе Олю сильно расстроит. Она закроется в своей печали, будет лить слезы. И он бы пришел ее утешить.

Обязательно!

Это бы даже остроты их близости добавило. Он не раз представлял, как она будет ему отдаваться в порыве отчаяния, как будет стараться его удержать. Предвкушение было таким сладким.

Но все пошло как-то не так. Оля с цепи сорвалась. Стала творить дичь. Родственники, отказ подписывать бумаги, которые его адвокат подготовил. А ведь там были очень щедро учтены ее интересы. Учитывая, что его жена ни дня не работала, он был готов ее обеспечить всем.

Теперь Влад не сомневается, что это далеко не все выходки его супруги. Она не угомонится так просто.

И самое удивительное, это вообще не вяжется с любящей Олей. Он же ее господин, Влад ее выхаживал, дал ей шанс на нормальную жизнь.

Не заплати он тогда за лечение, Оля бы осталась инвалидом! Но ведь он не оставил ее. И ему нравилось о ней заботится. У них было единение. Она родила ему прекрасных дочерей. Да, судьба не сжалилась над ними, девочки болели, но и тут они выступали с Олей единым фронтом.

Они все преодолели. Жили же хорошо.

Да, сердце Влада всегда принадлежало Злате, но в остальном он старался быть хорошим мужем. И прекрасно относился к своей жене.

Сейчас обстоятельства сложились так, что развод необходим. Но ведь это не повод перечеркивать все и превращаться в дьяволицу? Зачем пакостить тому, кому всю жизнь посвятила?

Влад ведь не поступил как большинство мужиков, не оставил жену с одними трусами. Он был открыт для диалога. И сейчас открыт, только Ольга отказывается понимать очевидные вещи.