Дожить до весны - Ольховская Влада - Страница 8

Теперь, осмысляя все еще раз, Таиса была вынуждена признать, что логика так себе. Желая представить Гарика неуязвимым, она просто закрывала глаза на некоторые факты. Например, на то, что Николай Форсов, никогда не рвавшийся к роли учителя, вряд ли стал бы опекать обычного задорного парнишку с неуемным чувством юмора. Таиса никогда не спрашивала, почему он выбрал Гарика… Она много о чем не спрашивала.

Она даже не задала те самые важные вопросы о Ксане. Вот это как раз было иронично, смешно даже. Изначально Таиса требовала ответов, чуть ли не скандалила из-за них, однако это под влиянием шока. Тогда Форсов уговорил ее успокоиться и пообещал, что ответы она получит позже. И что в итоге? «Позже» наступило: они справились, Ксана удрала в какой-то темный сырой угол, из которого вякнула один раз, получила по соплям и больше не высовывалась. Никто не запрещал Таисе вернуться к сложным вопросам…

А она все равно этого не сделала. Она прекрасно понимала, что простым такой разговор не будет, и все ждала идеального момента, зная, что таких моментов не бывает. Ей было куда легче найти оправдания для своего молчания, чем перейти к сути. Ведь сразу после осеннего расследования Матвей угодил в больницу, и его вроде как нельзя было беспокоить. Он серьезно не пострадал и быстро выписался, но Таиса убедила себя, что ему требуется хоть какой-то период реабилитации, и по-прежнему помалкивала. Потом была подготовка к Новому году, время после праздников, новые расследования, дела… Повод избежать сложного разговора всегда найдется, если очень хочется.

Она боялась знать правду, вот и весь секрет. Убеждала себя, что это не так уж важно, она ведь не чувствовала никакого страха рядом с Матвеем. Почему бы не оставить все так, как есть? Вот она и оставляла… А теперь не могла. Таиса не была готова к тому, что произошло с Гариком, она сумела помочь ему лишь чудом. Чтобы в следующий раз оказаться чуть более полезной, ей следовало знать больше – обо всех, кто ее окружает.

Да и условия сложились подходящие, если уж говорить о том самом пресловутом идеальном моменте. Вера купила им билеты в бизнес-класс – при коротком перелете в этом не было особой необходимости, но, видно, в последний момент других мест, расположенных рядом, не осталось. В итоге кресла в ряду было всего два, места сзади не выкупили, впереди и вовсе располагалась стенка. Здесь можно было говорить о чем угодно, не опасаясь быть подслушанными. Да и высота намекала, что удрать от разговора Матвей не сможет… Хотя кто его знает? Может, сейчас достанет из кармана парашют, скажет, что истинный профайлер должен быть готов ко всему, и сиганет в иллюминатор…

Пока Таиса размышляла об этом, Матвей читал материалы, присланные ему Форсовым, и, казалось, вообще забыл о недавних событиях. Таиса прекрасно знала, что ничего он на самом деле не забыл, просто переключаться он умел лучше, чем она. Ну, ничего, сейчас и на другую тему так же легко переключится…

– Мы можем поговорить? – тихо спросила она.

Матвей бросил на нее быстрый взгляд, тяжело вздохнул и закрыл ноутбук.

– Трагичность твоего тона намекает на то, что этот разговор мне не понравится.

– Ну, разговоры со мной вряд ли входят в топ твоих любимых занятий, так что ты мало что потерял, – рассудила Таиса. – Это… о Ксане.

Было бы замечательно, если бы он начал рассказывать сам. Заявил, что давно уже ждал часа исповеди, и выплеснул тут душу, все равно в самолете не так много развлечений. Однако Матвей ничего выплескивать не собирался, равно как и упрощать собеседнице задачу. Он смотрел на Таису, не моргая, и под этим взглядом хотелось отшутиться, закрыть тему, поверить, что неведение – оно порой к лучшему.

И все-таки нет. Есть тот минимум знаний, который спасает от очень опасных домыслов.

– Она сказала, что ты ее…

Таиса запнулась, а вот Матвей произнес нужное слово с завидным равнодушием:

– Изнасиловал.

– Да… А когда я завела об этом речь, ты все подтвердил, но дальше мы обсуждать не стали, не до того было…

– И в чем вопрос?

– Скорее, просьба. Ты можешь рассказать мне, как это произошло? Меня, естественно, интересует не процесс, а обстоятельства.

Вот, она все-таки сказала… Таиса надеялась, что, когда разговор начнется, станет легче, но, конечно же, не стало.

Матвей не спешил с ответом, но хотя бы прекратил давить на нее одним из своих фирменных взглядов – этот Таиса про себя называла «ледяная глыба». Он отвернулся к окну, за которым сейчас вилась сероватая дымка, создававшая ощущение, что они и не в небе вовсе, они просто потерялись в очень густом тумане.

Но Матвей обещал ей ответить – и он ответил.

– «Обстоятельства» – очень правильное слово здесь. Иногда обстоятельства заставляют нас делать то, что нам не нужно и не близко. Вся история с Ксаной строится в первую очередь на обстоятельствах. Они для нас обоих оказались уникальными, но уникальность – это не всегда хорошо. Ситуация сложилась так, что выбор пришлось делать между плохим и худшим. Я выбрал плохое.

– А что было вторым вариантом?

– Нам объявили, что смерть. Для нас обоих.

Чего-то подобного Таиса и ожидала… Она не представляла Матвея в роли безумного маньяка, который напал бы на женщину – или на девочку, если сделать поправку на время. Вопрос в том, кто мог заставить совершить такое. Точный год случившегося Таиса не знала, однако могла определить, что это был не разгар «шальных девяностых», в которые, согласно слухам, творилось все без исключения.

Нет, это было позже, да и вряд ли речь шла о том, что двух подростков просто заставили заниматься таким потехи ради. И Матвей, и Ксана теперь если не гении, то очень необычные люди. И одно наверняка связано с другим, только непонятно, как.

Матвей снова замолчал, и Таисе пришлось подбирать новый вопрос, хотя сам процесс сейчас напоминал прогулку по минному полю – вприпрыжку и с завязанными глазами.

– Ты… ты верил, что с вами действительно это сделают, если ты откажешься?

– Нет.

А вот это было неожиданно. Настолько, что Таиса едва не воскликнула: «Так ты что, на самом деле хотел этого?!», однако она вовремя прикусила язык. Такие вспышки эмоциональной несдержанности простительны школьнице, а не профайлеру. Если Форсов вдруг узнает, что она ляпнула нечто подобное, он побежит покупать кирзовый сапог только для того, чтобы эпичней дать ногой под зад нерадивой ученице.

Меньше эмоций, больше психоанализа. Форсов повторял, что при разговоре человек общается не только словами. Матвей не скрывает, что не хотел участвовать в тех событиях – и сожалеет о них. Так в какую же сторону двинуться?

– Во что ты верил в тот момент? – спросила Таиса так спокойно, что удивила сама себя.

– Я верил, что, если я откажусь, убьют только ее. Меня бы оставили в живых в любом случае. Те самые… обстоятельства сложились так, что изнасилование как таковое не было главным развлечением. Это, увы, была доступная тем людям забава. А когда нечто становится доступным, неизбежно приходит пресыщенность.

– Даже чем-то настолько чудовищным?

– Чудовищным – и примитивным. Да, и таким тоже. На тот момент сексуальное насилие всех форм и проявлений перестало быть экзотикой… там. Интересны стали только люди, чем необычнее, тем лучше. Тем дольше эти люди могли прожить. Я был необычен, Ксана – тоже, но у Ксаны оставался недостаток, который она не могла преодолеть: она была женщиной.

Таиса чуть было не поправила «девочкой», но снова успела сдержаться. Больше спокойствия, меньше эмоций, меньше, меньше… Единственная возможная мантра для такого разговора.

– У тех, кто это устроил, было предвзятое отношение к женщинам, – продолжил Матвей. – Ксана и без того продержалась намного дольше других, потому что она всегда была очень умна. Объективно, она лишь немногим уступала мне, но предвзятость опускала ее на уровень ниже в глазах тех людей. Я видел, что они начали терять к ней интерес, она перестала быть ценностью.

– Но как то, что они заставили тебя сделать, могло вернуть ей ценность?