Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия - Страница 20

Мера удивилась не меньше прочих. Задумалась. Она мало знала о Земовите, однако уже по первым фразам, по взгляду мужчины было понятно, что он не воспринимает ее всерьез. Видно, рассчитывал, что княгиня с радостью примет такое щедрое предложение, находясь чуть ли не в бедственном положении после недавнего сражения, из-за новых указов Далибора, ну или просто потому, что она женщина.

— Зачем тебе титул, купец? Хочешь пропуск в палаты великого князя?

— Не только. — Земовит тяжело вздохнул. Он не отводил от Меры серьезного взгляда и, казалось, совершенно позабыл о том, что они не одни. — Я вышел из простых ремесленников. Спокойные времена и достаток в семье чередовались с голодом и войной. Мором, что забрал моих братьев и сестер одного за другим. Тогда как боярских сынков все эти лишения не коснулись. Я всю жизнь стремился к богатству, чтобы моим детям не пришлось перенести того же, что перенес я. Но недостаточно одного богатства. Сегодня оно есть, а завтра все может измениться. Титул же останется даже в смерти.

— Власть — это не то, что тебе представляется. Поверь мне, купец. Это бремя, которое повиснет на тебе неподъемными цепями. Этого ты желаешь своим детям — отнять у них свободу, вручив вместо нее ответственность и иллюзию величия?

Купец приподнял уголок рта, словно слова Меры позабавили его, как иногда забавляет детский лепет.

— Что одному бремя, другому радость.

Несколько мгновений они глядели друг другу в глаза. Кожей Мера чувствовала ожидающие взгляды дружины, их неловкость. Каждому, должно быть, хотелось оставить их одних, чтобы не присутствовать при столь неудобном разговоре. И Мере тоже хотелось уйти. Она попыталась сообразить, как бы смягчить отказ, стоит ли слукавить или сослаться на какое-нибудь правило, но вдруг поняла, что у нее нет ни сил, ни желания оставаться вежливой.

— Нет.

— Нет? — опешил Земовит. — Отказываешься от моего предложения?

— Именно.

Мера холодно наблюдала, как тот меняется в лице, как сбрасывает остатки напускного дружелюбия и подобие уважения. С затаенным внутри гневом, но все ещё не потеряв самообладания, купец с нажимом проговорил:

— Не торопись с решением. Подумай о выгодах. Если мы поженимся, ты приобретаешь гораздо больше, чем я. Войско, что понадобится тебе совсем скоро хоть для защиты от соседей, хоть для отправки на границу по приказу великого князя. Я знаю, что у вас не осталось ратников. И знаю, что не осталось денег, чтобы нанять новых.

Советники заёрзали на местах, зашептались. Возгарь сделал слабую попытку прервать разговор, который грозился привести к нежелательным последствиям:

— Стоит обговорить, княгиня. Предложение толковое…

Однако Мера не обратила на него внимания — даже не взглянула. Все с тем же равнодушием бросила:

— Твоя поразительная осведомленность не изменит моего ответа.

— Что, не мил я тебе? — подавшись вперёд, процедил Земовит с кривой усмешкой. — Ищешь кого познатней да помоложе?

— Тебе не быть хорошим князем, ведь думаешь ты только о себе.

— А ты? Подумай о сотнях жизней, которых могла бы спасти моя рать, когда решатся напасть соседи. Сейчас Калинов Яр для любого лёгкая добыча. Даже для меня, если б я захотел взять его силой. Подумай о голоде, который начнется непременно после того, как новобранцы-крестьяне останутся лежать кучкой костей на чужой земле. Долго ли вы протянете? Долго ли ты сможешь удерживать власть?

Снова внутри зашевелилась злость. Больше всего Мере хотелось влепить пощечину купцу за его несдержанность и неуважение, за то, что посмел так нагло угрожать, но она не собиралась поддаваться эмоциям. Разве что совсем немного. Улыбнулась.

— Выпьешь меду на дорожку, купец?

Земовит сомкнул челюсти так, что заходили желваки, глаза превратились в узкие щелочки. Уже не скрывая ни гнева, ни презрения, он склонился к Мере ещё ближе, заставив гридь нервно дернуться, и прошипел:

— Никто не предложит тебе большего! Ты всего лишь девица, что ты можешь знать, когда княжишь от силы пару седмиц?

Мера не вздрогнула и не отвела взгляда. Прикрылась холодной улыбкой как щитом, хотя сама едва могла сдержать гнев.

— Проводите купца, пока неосторожным словом он не заработал себе прилюдную порку.

Какая-то часть ее, та, что долгое время была погребена глубоко под слоями воспитания, морали и безразличия ко всему, отчаянно желала, чтобы купец сделал сейчас что-нибудь непростительное, за что можно было бы высечь его. Унизить, причинить боль. Другая же часть — здравая и рассудительная, та, которой и должна быть княгиня, понимала, что уже и без того наговорила слишком много, что не следовало ссориться с купцом и проглотить свою гордость, ведь последствия ее действий лягут не только на нее. Но сказанного назад не воротишь.

Дружина поднялась с мест, готовая исполнить приказ княгини. Поднялась и охрана купца. Земовит оглядел всех быстрым взглядом, подумал миг и поднялся, а на лице его ярость превратилась в угрозу.

— Я вернусь. Скоро. Покажу тебе то, от чего ты только что отказалась.

— Уволь, — усмехнулась Мера. — Нет охоты глядеть на твое вялое достоинство.

Земовит дернулся было в ее сторону, но Булат в мгновение ока обнажил меч и выставил его между Мерой и купцом. Подтянулись и остальные. Как ни посмотри, перевес был на стороне княгини. Земовит в последний раз одарил Меру гневным взглядом, в котором было обещание, развернулся на пятках и покинул хоромы, грохнув дверью.

Едва все стихло, послышался дружный вздох облегчения. Булат убрал меч в ножны, угрюмо проворчал что-то и потянулся к кувшину с медом. Возгарь поднялся со скамьи, на лице его было выражение неодобрения.

— Умеешь же ты заводить союзников, княгиня, — кисло протянул он. — Что если и правда он подойдёт со своим войском к нашим границам?

— Думаешь, он смотрелся бы на этом месте лучше меня?

Возгарь пожевал губы, помедлил немного, прежде чем тихо, сокрушенно ответить:

— Похоже, в последнее время никому больше нет дела до того, что я думаю.

Боярин вышел, коротко поклонившись. Мера хорошо понимала его негодование — она и сама себя уже обругала мысленно за несдержанность. Однако как же приятно было высмеять Земовита прилюдно! Прежде Мера ничего подобного не позволяла себе. Возможно, это сказались усталость и напряжение последних дней — седмиц даже, — а ещё постоянное, хоть и скрытое пренебрежение, с которым приходилось сталкиваться ежедневно. Можно было смириться. Снова. Но Мера уже устала мириться.

Жестом она отпустила мнущихся в ожидании воинов. Когда дверь за последним закрылась, подошел Булат. Он неловко протянул руку, чтобы похлопать ее по плечу, но передумал и просто кивнул:

— Ты правильно сделала. Такой князь нам ни к чему, — и тоже двинулся к выходу.

За столом остался только Ратмир. Он разлил мед по двум чашам, одну подал Мере, и сам подсел поближе. Сквозь напряжение на его лице проступила робкая улыбка.

— Ну даёшь! Я едва удержался от смеха.

— Надо было послушать Возгаря… — вздохнула Мера и сделала пару глотков меда. Напиток теплом растекся внутри, обещая скоро приглушить тревоги.

— Брось, Возгарь просто слишком труслив и привык терпеть всякое от бояр Белозема. Это не значит, что и ты должна терпеть. — Ратмир помолчал немного и спросил: — Почему ты отказала ему? Я не осуждаю, самому он показался неприятным: слишком вспыльчивый, горделивый и какой-то мутный. Но его войско, да и все прочее, что он предлагал, решило бы сразу половину проблем.

— Человек, которого заботят лишь собственные интересы, никогда не станет хорошим правителем. Не будет думать о народе в первую очередь. А я бы для своих людей такой участи не хотела, — не покривив душой ответила Мера. Умолчала лишь о том, что хотела бы и для себя совсем другой участи.

— Но главной ведь осталась бы ты.

— Именно. А такие люди, как Земовит, не терпят разделения власти. Даже при первой встрече, в чужом присутствии он не выказал мне должного уважения. Что будет после свадьбы? Потерпит рядом с собой пару лет, пока не укрепится его власть, пока не подомнет под себя знать — а потом найдут меня в речке с камнем на шее.