Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий - Страница 14

— Есть ли в замке библиотека? — спросил Ицкоатль, поднимаясь из кресла.

— Разумеется, — барон с некоторым удивлением посмотрел на него.

— Позволит ли ваша милость посещать её и читать ваши книги?

Удивление стало заметнее.

— Почему бы и нет? — решил наконец барон. — Я распоряжусь. Ступай.

В библиотеке Ицкоатля больше всего интересовало то, чем никогда не увлекался Саркан. Младшему сыну незачем было вникать в тонкости политических отношений и географии. Обсидиановый Змей же так погрузился в изучение карт и историю взаимоотношений государств, что едва не пропустил ужин.

Вечером его уже вряд ли допустили бы в покои барона, и он решил заняться другим неотложным делом: получить немного денег. У барона их просить было бесполезно, раньше выплаты жалованья не допросишься. Грабежом заниматься было противно самой природе Ицкоатля.

А вот поискать грабителей и облегчить их карманы — почему бы и нет?

Укрытый сумерками город утратил краски и приглушил звуки. Ицкоатль шёл по вечерним улицам, поглядывая на тёплый свет чужих окон. За каждым — чья-то жизнь, удачливая или нет, но своя, с семейным очагом, пушистым зверьком-мышеловом, похожим на ягуарунди, на коленях, с детьми…

Ицкоатль простился со своей семьёй, восходя на пирамиду к жертвеннику. Его жена и дети — они остались в том мире, их судьбы в руках богов. Но здесь он был одинок, как никогда в жизни… Отец и брат Саркана не в счёт — тёплых отношений между ними не было никогда.

Всю отцовскую любовь барон Залан Джеллерт сосредоточил на старшем сыне, Милане. Саркану даже имя дал злое — Змей… Считал, что жена прижила младшего сына от любовника, что сын — змеёныш, заползший в его дом. И хоть доказать не мог ничего, но Саркан рос как бездомный щенок, и в доме своего друга Андриса видел больше тепла, чем в отчем доме.

Погружённый в свои размышления, Ицкоатль не сразу заметил, что у него появились спутники. Ноги сами завели его к таверне с самой недоброй славой, а от неё за ним увязались трое проходимцев самого зловещего вида — и с каждым шагом становились всё ближе.

Именно этого Обсидиановый Змей и хотел, только не ожидал, что получится найти грабителей так быстро.

— Эй, добрый человек! — окликнули его сзади. — Погоди, не торопись! Дело есть к тебе!

— И какое же? — спросил Ицкоатль, останавливаясь и поворачиваясь к преследующим его грабителям.

— Видишь, мы плохо одеты, — затянул один из них. — А у тебя справа новая, ещё после ручек швеи не остыла, так ты её нам отдай…

— Боги велят делиться с нуждающимися, — согласился Обсидиановый Змей. — Но вот беда, из нас четверых самый бедный — это я. Так вы уж поделитесь со мной тем, что имеете…

Не сговариваясь, грабители бросились к нему — и даже удивиться не успели тому, что жертва не побежала, не стала звать на помощь — а просто шагнула навстречу, и мир закружился и померк…

Несколько монет, которые перекочевали в кошель Ицкоатля от незадачливых разбойников, он решил потратить на то, чего ему не хватало больше всего: странное приспособление, найденное в памяти Саркана, которое позволяло держать в порядке ногти, волосы и бороду. Ножницы. У народа Ицкоатля не было ничего подобного, они пользовались текпатлями, но в этом странном мире негде было взять подходящий камень, а железный нож плохо справлялся с ногтями. Ицкоатль чуть не отрезал себе подушечку пальца, когда пытался справиться с обломанным ногтём.

В железном ряду его встретило оживление. Покупатели и кузнецы обменивались новостями, и одна из них заставила Ицкоатля навострить уши.

— А слыхали, с прошлым обозом барда захватили разбойники, — басил кто-то, — так он отбился и дошёл-таки до города! Весь поколоченный, а уже выступает с артистами, которые о той неделе пришли.

Ицкоатль нахмурился. Речь могла идти только о том барде, который учил шамана правильно петь заклинания. Но кто мог его избить? Когда барон Андрис уходил, бард был целёхонек. Его собственные люди не могли — просто не успели бы, да и на виду были всё время, драку он бы не пропустил. Ещё одна ватага под городом? Тогда можно ожидать, что барон Балас отправит новичков искать возмутителей спокойствия… и они, конечно, пойдут. И найдут. И накажут так, чтобы другим неповадно было.

Но для начала стоило найти самого барда и узнать у него, что произошло.

Присмотрев подходящие ножницы и с неохотой расставшись с половиной своих денег, Ицкоатль отправился искать артистов.

Долго искать не пришлось. Два бродячих жонглёра расположились тут же, на рыночной площади. И им, то подыгрывал, подавая снаряжение, то брал на себя главное выступление тот самый бард. Только — сверкая новыми синяками на скуле и под глазом. А когда жонглёры уставали, над собравшейся толпой, то взлетали куплеты новых частушек, то вдумчивые куплеты старых баллад. К счастью толпы — без слов.

Наконец артисты отдохнули, привели в порядок свою раскраску и начали натягивать между двух столбов канат. Словно ожидая того, бард отложил лютню, взял из их запасов три мяча и начал их подбрасывать по одному в воздух. Потом в ход пошла вторая рука — только тут стало понятно, что и бард умеет жонглировать. И только когда наверху, на канате заплясал один из жонглёров, а бард начал передавать ему один за одним мячи, что попадали ему в руки, люди осознали, что в воздухе бард держал не меньше десятка мячей.

Но представление на этом не закончилось. Видимо, это был давно отрепетированный момент — как только бард отправил верхнему жонглёру последний мяч, нижний жонглёр кинул в сторону барда несколько колец. Толпа ахнула — кольца летели мимо.

Но тут, словно размазавшись в воздухе, бард перехватил руками три… Два последних поймав на уши.

В толпе послышались первые смешки, под которые Халлар, не снимая повисших на ушах колец, раскланялся и отошёл за ширмочку — привести себя в порядок.

Аккуратно пробираясь сквозь толпу, которая отвлеклась на следующее выступление, Ицкоатль двинулся туда же. Кто бы ни разукрасил барда, тот явно не слишком серьёзно пострадал, иначе не смог бы выкидывать такие финты. Но расспросить его стоило в любом случае.

Вскоре он уже заглядывал за ширму, за которой скрылся бард.

Халлар визитёру не удивился. Можно было даже сказать, что он его ждал. Однако, едва заметная гримаса говорила о том, что визитёр пришел не вовремя. И не туда, куда следовало бы.

— Саркан? Давно тебя жду. Только расспросы давай в таверне "Под мостом", я там буду через час. Выступление только отыграем — совсем денег не осталось.

Ицкоатль кивнул ему — услышал, понял. И тут же исчез.

Этот час он потратил на то, чтобы найти таверну, изучить её окрестности, убедиться, что там нет ничего подозрительного, и наконец устроиться за столом в углу, взяв кружку пива. Конечно, никакого сравнения с октли у этого мутного пойла не могло быть. Но так он не привлекал к себе внимания. Да и к местным напиткам стоило привыкать.

В таверне бард появился минута в минуту, выдавая в себе не только человека, знакомого с местностью, но и человека пунктуального. Кивнув хозяину, он поднял два пальца и уверенно пошёл за столик к Саркану. Там он по-хозяйски положил свой инструмент подальше от остальных завсегдатаев таверны и сел на лавку с другой стороны стола. Со стоном выпрямил ноги, распрямил спину.

— Как приятно сидеть, ничего не делать и знать, что сейчас тебе принесут отменный окорок и свежий эль. Голоден? Присоединишься?

— Я пока не заработал ни на то, ни на другое, — отозвался Ицкоатль. — Но барон Балас неплохо кормит своих людей. Я сыт. Что с тобой произошло? Когда мы расстались, ты выглядел куда свежее. Это мои люди тебя так отделали? Или кто-то другой?

— Хал, старый ты котяра, — прогремело откуда-то из-за спины. — Так это про тебя судачат на рынке, мол бард весь побитый от разбойников ускользнул? Всё бродишь как неприкаянный? Ушами кольца ловишь. И стоило уходить из Гильдии?