Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий - Страница 13

— Ужас! — согласились остальные.

— Говорят, его друг его и убил, — продолжала третья. — Саркан, младший сын барона Залана.

— У, змеиное племя! — девушка в чепчике стиснула кулачки, едва не выронив свою ношу.

Ицкоатль поспешил удалиться. Он не хотел, чтобы в нём признали Саркана.

Мужчины у таверны обсуждали совсем другие дела.

— Говорят, подати барону вернули, — слышалось из открытых дверей.

— Налоги, значит, повышать не будет? — спрашивал кто-то.

— Не должон… И так задушил совсем, ни охнуть, ни вздохнуть, куда ещё больше-то!

— Так ему теперь людей молодого барона кормить, они ж все к нему на службу перешли.

— Не тысяча же их, чтоб для этого налоги поднимать!

— Да не, говорят, полсотни…

— Какие полсотни, я их сам вчера видел. Десятка два-три от силы.

— Я слышал, на севере бунтовать собрались. Король будет войско собирать, так что и три десятка в дело пойдут.

— Раз война — точно налоги повысят, — вздохнул кто-то.

А вот это было важно. Важнее скорбящих по барону Андрису цветочниц. Становилась понятнее готовность барона Баласа взять на службу людей своего племянника, несмотря на риск мести за него. Если король будет собирать войска, барон сможет отправить вновь нанятых и сохранить собственные силы нетронутыми. Очень серьёзное преимущество, когда соседи останутся без своих отрядов.

Может, барон Балас и был непопулярен у своих подданых, но в дальновидности ему отказать было нельзя.

Ицкоатль вернулся на рыночную площадь. Побродив среди лавок, которые в большинстве своём уже были открыты, он остановился у лавки камнереза, присмотрелся к бусам и печаткам. Чужой камень, незнакомый. Никакого нефрита или обсидиана. Из чего же ему сделать текпатль, ритуальный и боевой нож?

— Что желаете, любезный? — оживился камнерез. — Бусы девушке или печатку заказать?

— А не бывает ли у вас камня, похожего на стекло? — спросил Ицкоатль. — Тёмного, но прозрачного. Или похожего на незрелое яблоко, такого полупрозрачного на просвет…

У камнереза округлились глаза.

— Это где же господин такое диво видел? — спросил он наконец, когда к нему вернулся дар речи. — Я про такое и не слыхал…

Ицкоатль вздохнул.

— Может, в дальних землях бывает? — предположил он. — Если вдруг однажды попадётся — мне бы кусок с ладонь. Возьму за любые деньги.

Камнерез покрутил головой.

— Поспрашиваю, — решил он. — Но я весь камень ходовой знаю. Из того, что ты сказал, много дорогих украшений наделать можно было бы, на продажу или в дар государям в других странах… Так что я бы хоть прослышал…

Договорившись, что камнерез пошлёт кого-нибудь в замок, если найдёт нужный камень или того, у кого он есть, Ицкоатль отошёл от прилавка. Ему пора было в замок, заниматься со своими людьми.

Несколько пробных поединков показали Обсидиановому Змею, что с боевыми навыками у его людей неважно. Младшие сыновья ушли с бароном Андрисом, разбойников он убил сам. Оставшиеся махали выданным маршалом оружием как попало, и оставалось только дивиться их удаче — только благодаря ей они могли дожить до этого дня. Из луков, правда, стреляли отменно — но ему было нужно другое.

— Ну что, — начал он, когда его люди собрались вокруг, послушать, что им скажет их командир. — Учиться вам придётся много. Но вот что вам надо запомнить: я не буду учить вас убивать. Для убийства хватит и лука. Я буду учить вас брать в плен.

— Зачем? — прозвучало сразу с нескольких сторон.

— Затем, что нет доблести и чести в том, чтобы убить врага, — ответил Ицкоатль. — Честь и доблесть в том, чтобы взять живым, и чем меньше пострадает враг, тем больше доблести и чести в такой победе.

Люди переглядывались, и на лицах у них отчётливо читалось: "Чудит господин".

— Кроме того, — продолжал Ицкоатль, — живой враг может стать другом. Он может примкнуть к нам и сделать нас сильнее.

На лицах проступили признаки понимания.

— Мёртвого врага нельзя допросить, — Обсидиановый Змей слегка улыбнулся, от его улыбки люди начали ёжиться. — Никогда не знаешь, кому и что может быть известно, пока не расспросишь его.

Это им было понятно, но главную причину Ицкоатль не стал озвучивать. Мёртвого врага нельзя принести в жертву богам. Только живого и по возможности не слишком израненного. Но до этого было ещё далеко.

— Разделитесь на пары, — распорядился он, указывая на ближайшего будущего воина. — Ты — со мной. Смотрите и повторяйте, что я буду делать…

Два часа пролетели незаметно, если не считать усталости, на которую начали жаловаться люди. На них сказывались ещё не зажившие раны, и хотя Обсидиановый Змей старался избегать слишком большой нагрузки, у некоторых повязки окрасились свежей кровью. Пора было заканчивать.

Ицкоатль был доволен своим новым телом — оно было сильным и выносливым, хотя несколько дней беспамятства и сказались на нём. Уступив пустырь маршалу и замковым солдатам, Обсидиановый Змей узнал, что его желает видеть барон, и отправился на зов.

Барон Балас ожидал своего наёмника в кабинете. Резное дерево мебели, потемневшей от времени и свечной копоти, живо напомнило Ицкоатлю каменную резьбу его родины, но, увы, не несло в себе никакого скрытого смысла. Это было просто украшение, в котором прихотливый ум мастера не зашифровал никаких тайных знаний.

— Вы звали меня, ваша милость, — остановившись на пороге, Обсидиановый Змей наклонил голову в лёгком полупоклоне.

— Звал, — барон Балас указал на свободное кресло. — Садись.

Ицкоатль не заставил себя упрашивать. В конце концов, он сидел в присутствии бога войны, что ему какой-то человек, не соблюдающий законов?

— Занимался со своими людьми? Как они? — спросил барон.

— Их придётся многому учить, — честно ответил Обсидиановый Змей. — Это в основном крестьяне, им вилы привычнее меча. Но они сметливы и быстро учатся. У вашей милости есть для меня задание?

Барон покачал головой.

— Пока нет. Твои люди изранены, им нужно залечить свои раны, а в одиночку ты ничего не сделаешь. Я звал тебя для другого.

— Я слушаю, ваша милость.

— Вчера ты говорил о том, что хочешь получить болотистую долину, с которой нечего взять. Зачем она тебе нужна?

— Она не нужна вашей милости, — Ицкоатль позволил себе лёгкую улыбку. — Я безземельный младший сын. Даже клочок болота в собственности придаст мне веса, и не нанесёт при этом ущерба вашей милости.

Барон приподнял брови.

— Ты умён. А твой отец слеп. Но это не мои проблемы… Итак, если ты не передумал, то вот наш договор, — он протянул Ицкоатлю лист желтоватой волокнистой бумаги. — Прочитай и подпиши, если тебя всё устраивает.

Обсидиановый Змей взял лист в руки, провёл по нему пальцами. Совсем не похоже на аматль, бумагу его народа… Он внимательно прочитал текст, про себя радуясь. что Саркана обучили грамоте. Без этого ему пришлось бы трудно — письменность в этом мире слишком отличалась от письменности мешикатль. Договор между бароном Баласом Ботондом и Сарканом Джеллертом предусматривал передачу долины реки Алгеи и Топозера с прилегающими болотами в вечное пользование последнему и его потомству в обмен на предоставление воинских и прочих услуг.

— Что ваша милость имеет в виду под прочими услугами? — уточнил Ицкоатль.

— Мне донесли, что твои люди обсуждали вчерашний бой, — ответил барон. — Якобы ты в одиночку справился с дюжиной врагов. Если ты действительно настолько хорош и окажешься хорош также в обучении воинским умениям — я доверю тебе учить моих людей. Мне нужны такие бойцы.

— Тогда это необходимо вписать в договор, — Ицкоатль вернул бумагу барону Баласу. — Я не могу подписать то, что можно истолковать, как угодно.

Барон снова приподнял брови, но не стал возражать. Он аккуратно соскоблил острым кончиком ножа спорное место и внёс поправку в документ.

Только после этого Ицкоатль поставил свою подпись.

— Я передам этот договор королевским писцам, — сказал барон, ставя собственную подпись, — чтобы они переписали его на пергамент. Когда переписанный договор вернётся ко мне, мы оба снова его подпишем, и я скреплю его своей печатью под печатью короля. Тогда он будет считаться вступившим в силу, и ты станешь хозяином этих болот. Теперь можешь заняться своими делами.