Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 41

Итак, я осмотрел усадьбу. Получил в дар удивительную куртку, хранящую тепло в самых морозных краях. Оставил в подарок чучело пингвина…

…И еще кое-что. Пингвин оказался сюрпризом: пташка и сопровождавший дворецкий долго пучили на него глаза, а я сидел у журнального стола и делал вид, что читаю журналы.

Потом мы отправились в город. Секретарша спешила в свою контору к недоделанным делам. Я спешил еще больше. Мне предстояли еще несколько визитов к второстепенным лицам, к которым прислушиваются первостепенные. Занимающие едва ли не самый высокий пост в столице.

Если все выйдет, как я надеюсь, то, честное слово, лорд-агент не зря избавил меня от расстрела в далекой стране в нижней части глобуса.

А я-то, наивная, была уверена, что главным лечебным событием дня станет операция на голове Якубовича. Щас!

Пришлось лечить Мишу. В смысле восстанавливать, приводить в порядок. Даже немножко руководить мужем.

— Некий фельдъегерь Вильсон, в мундире, с предписанием якобы от меня. Дежурный впустил… оглушен, связан. Унесены фальшивые ассигнации. Все, даже отпечатанные, но не разрезанные листы. Сделано ловко, умело, качественно. Склад — тишина тишайшая, паутина, никогда ничего… Знал бы — завел бы сейф.

— Милый, — прервала я сетования супруга, — твое непосредственное начальство уведомлено о ЧП?

— Найду — уведомлю.

— Нашел? Хоть какая-то зацепка есть? — настойчиво спросила я.

Муж покачал головой. Я взяла его за плечи, пристально взглянула.

— Милый, можно я транслирую тебе твою мудрость, которую слышала в прежнем мире? Бывает случайная халатность, но не бывает случайного укрывательства. Ты должен, во-первых, сообщить своему непосредственному начальству — Ланскому. Не читает депеши? Его секретарь распишется в получении — этого достаточно. Во-вторых, необходимо известить Милорадовича.

— Он до утра не прочтет.

Мои пальцы стали чуть крепче, взгляд — жестче.

— А здесь роспись в получении еще важнее. У Милорадовича своя агентура. Представь, что будет, если сегодня вечером украденные фальшивки появятся в руках картежников, в светских салонах или трактирах. Ты помнишь, что было после истории с Семеновским полком в 1820 году? Император на конгрессе в Троппау, к нему послан с докладом офицер Чаадаев, но промешкал, и царь узнал о бунте от Меттерниха. Дальнейшую карьеру Чаадаева помнишь?

Муж будто очнулся. И ринулся в кипучую деятельность. Принялся отдавать приказы и неофициальные распоряжения. Пробудил всю агентуру, дал точные описания ассигнаций, повелел доложить ему немедленно, если подобной расплатятся хоть в книжном магазине, хоть в борделе. Попутно отправил донесения и своему непосредственному начальнику — главе МВД Ланскому, и генерал-губернатору Милорадовичу.

Потом устало сказал:

— Сделано всё что нужно; остается ждать, что будет. Речная прогулка по вечерней Неве — что может быть лучше?

И мы отправились домой. Конечно же, перед этим заглянув в офис — забрать Настю.

Сразу забрать не получилось. Секретарша угощала кофе очередного визитера, негоцианта из Марселя. Напиток был заварен во френч-прессе, и гостя, готового обсудить зерноторговлю, заинтересовал сам прибор.

Я побеседовала с французом и по итогам разговора подарила прибор с инструкцией. Мсье сказал, что уже оценил саму идею и непременно закажет партию таких же устройств, когда опробует фильтрованный напиток в своем кругу и поймет коммерческий потенциал.

Негоциант получил еще пару презентов и удалился. А Настя заварила новую порцию кофе — на всех. Пить кофе вечером не самая хорошая затея, но очень уж нас этот день вымотал.

Френч-прессы стали одним из побочных направлений нашей секретной мастерской. Ну как побочных… Я предложила, Миша нарисовал чертеж, несколько раз давал инструкции стекольщику и жестянщику, пока совместными усилиями не появилась неуклюжая рабочая модель. Еще два месяца на доводку, не жалея стекла и меди. Один из учеников стал куратором проекта.

И настало утро, когда мне в постель был торжественно подан кофе. Приготовленный в устройстве, которое, как вспомнила я — удивительное дело, — будет изобретено в XX веке уже после того, как появятся первые электрические машины для эспрессо. Все-таки прогресс — штука извилистая.

Конечно, наш первый френч-пресс стал детищем многомесячной возни. Но второй-третий-четвертый аппарат, сделанный по образцу первого, по себестоимости и трудозатратам дешевле. А если их поставить на поток… Любой путешественник, офицер, моряк сможет выпить на корабле или в походной палатке кофе без гущи, чай без чаинок. Хотя, как мне подумалось, этот простенький прибор для начала станет модной новинкой в самых лучших кофейнях, салонах и гостиных.

Забавно будет, если созданный нами френч-пресс распространится по Европе, стартовав во Франции. Надо непременно запатентовать с названием «рюсс-пресс».

Мы выпили «рюсс-пресс» и отправились в Новую Славянку. Хороший кофе радует в любое время суток, поэтому мы болтали на палубе об этой новинке и заодно о том, чего бы еще простенького, знакомого нам по нашему миру предложить этому.

Болтали, конечно, я и Миша. Анастасия стояла у лееров, глядя на удаляющийся город. Отвечала на наши вопросы — о прочих посетителях, немного рассказала об аргентинском графе. Я опять пожалела, что не увижу его. Ну ладно, может, и удастся.

Отвечать-то Настя отвечала. Но было в секретарше что-то непривычное. Какая-то рассеянность или мечтательность. Будто ребенок прочитал чудесную сказку, думает о ней, а его отвлекают на арифметические задачи. Поэтому-то я уже скоро перестала обращаться к Насте. У нее свои мысли, свое настроение. А на нас давит Мишина проблема, как на кофе в «рюсс-прессе». И одновременно окрыляют думы о завтрашних царских зубах.

Об аргентинском госте вспомнили вечером и утром. Вечером — когда прибыли в Новую Славянку, прогулялись по дому и обнаружили в гостиной чучело пингвина.

— Жаль, что не живая птичка, — улыбнулся муж.

Жаль. Ну что поделать, такие нравы эпохи. Времена Даррелла, привозившего из дальних стран мини-зоопарки, еще не настали. Рисунков недостаточно, нужно захватить чучелку.

— Надо подумать, где его экспонировать и с какой подписью, — продолжил Миша. — А этот граф еще и читает по-русски?

Настя, сопровождавшая нас, подтвердила: да, и говорит, и читает. Пока она ставила на полку пингвина, посмотрел газеты и атласы на журнальном столике.

Поужинали, легли спать, выпив немножко вина.

На этот раз я спала неспокойно — Миша тревожился. Снились актуально-абсурдные сны. Например, якобы для лечения царских зубов нужен пломбировочный материал. И он в Питере есть. Но купить можно только за ассигнации, напечатанные на «московском станке». Я сама скрипела зубами от досады: ведь мой честный Миша не согласится их отдать — как же так, вещдоки. И вспомнила, не просыпаясь: как он их отдаст, если бумажки украдены?

Пришлось встать раньше будильника, принять душ. Еще в поместье старые слуги ворчали: что за затея с водяным шкафом? Но сейчас он оказался незаменим.

Вышли к раннему завтраку. Думали покушать вдвоем — не удалось. Явилась Лизонька, вчера мы толком не пообщались. Да не одна, а привела заспанного Лешеньку, чтобы рассказал, как вчера, гуляя с Зефиркой, обнаружил ежа и спас зверюшку от собаки.

В этом демарше был замаскированный протест: я хоть успеваю вечером с ней перемолвиться, а вот малый не видит маменьку сутки напролет. Пришлось взять на колени Алексея Михалыча, объяснить, почему мать так поздно возвращается, пообещать небольшое путешествие на пароходе с высадкой на другой берег Невы, в лес, где полно птиц и зверей.

Где Леша, там и Павловна. По праву давней компаньонки она присоединилась к чаепитию, впрочем, по деликатности едва пригубила чай. Неожиданно сказала:

— Поглядела я вчера за гостем гентинским. Какой-то он сумнительный.