Усатое наследство Изабеллы (СИ) - Ганова Алиса - Страница 17

Сколько я вожусь с выкройками — не их ума дело, но сейчас важнее было, чтобы никто не узнал, что Красавчик прячется в комнате, поэтому я не стала осаживать «швей» и сразу перешла к делу.

— Уже почти приступила. — Стараясь подозрительно не суетиться, я расторопно положила на стол другой отрез, развернула, расправила складки на ткани, морщины и края. После чего потянулась к ножницам.

Стоило наклониться, старенькая мерная лента соскользнула с шеи, упала на пол. Я потянулась за ней и услышала:

— Белла, почему ту не используешь новую ленту, подаренной госпожой?

От вопроса и от страха, что в поисках упавших катушек шпионки сунутся под кровать, где затаился Красавчик, меня бросило в жар. Схватив мерную ленту, я встала, пододвинула стол ближе к окну, якобы к свету, и загородила проход к кровати.

— Потому что берегу, — пояснила спокойно, приглаживая растрепавшиеся прядки. — Ленты дороги моему сердцу. Это же подарок самой графини.

Пока они осмысливали мои слова, я указала на игольницу.

— Так, хватит болтать. Адель, Верна, берите иглы, вдевайте нитки! Сейчас будем смётывать платье для мадам Клод и ливрею для месье месье Близара.

— А Шарлю? — встрепенулась Верна, часто моргая маленькими серыми глазками.

— Потом и для него. Ну, вы готовы шить не покладая рук?

— Мы трудолюбивые девушки! — усевшись за столом, Адель улыбнулась, и мне в её улыбке почудилась злая усмешка.

Ничего, Белла, ты справишься. Главное, будь внимательной, всё перепроверяй.

И с экономкой, и с дворецким первая примерка прошла удачно. Я внесла правки, подколола и отметила, где нужно побольше прихватить, а где выпустить ткани, и начала раскраивать костюм Шарля.

Адель и Верна быстро и с воодушевлением сметали ливрею гиганта, а когда любимый лакей графини пожаловал на примерку, едва не отдавили друг другу ноги, пытаясь угодить ему.

Они так и крутились вокруг него, игнорируя моё присутствие, что Шарль рявкнул:

— Пошли вон! В ушах от вас звенит.

Громко, пугающе, что даже я вздрогнула.

Правда, потом Шарль повернулся ко мне и улыбнулся.

— То ли дело вы, Изольда. С вами иметь дело приятно.

— Адель и Верна стараются угодить, — заступилась я за швей. Не то, чтобы они мне нравились, сколько меня поразило унизительное отношение Шарля к девушками.

— Надоели, — брезгливо усмехнулся Шарль и, повернувшись к зеркалу, которое в руках услужливо держала Адель, повел широкими, мощными плечами.

— Хорошо получилось, Изольда. Удобно. Я удивлен.

— Благодарю. Я старалась.

— Когда сюртук и штаны будут готовы?

— Как только Адель и Верна сошьют.

— М-м… — протянул Шарль, свысока бросив на швей неприязненный, угрожающий взгляд.

Когда он ушел, мы вернулись к шитью.

Я переживала, что Красавчик томится под кроватью и может выдать себя чихом или шуршанием. Хотела украдкой выпустить его, однако швеи не оставляли меня одну ни на минуту.

Измаявшись от страха, я решилась на хитрость.

Отложила шитье, встала, разминая уставшие шею и спину, подошла к окну и приоткрыла его.

— Пусть проветрится. Что-то душно здесь, — помахала на себя ладонью.

Швеи удивленно покосились на меня, переглянулись, однако спорить не стали. Лишь плотнее затянули на груди шали.

— Вижу, вам холодно, девочки. Чтобы не мерзнуть, давайте устроим перерыв и заглянем на кухню.

— Хорошая идея, — оживилась Адель. — После трапез графини остались остатки. Если поторопимся, нам может что-нибудь перепасть.

— Да-да-да! — обрадовалась Верна. Завязав узел, она оборвала нитку и воткнула иглу в игольницу. — Для графини готовит месье Копе. А он когда-то готовил на королевской кухне! Идемте скорее. У печи погреемся, разговоры послушаем.

— Там шумно, — капризно протянула я, чтобы мои действия со стороны не выглядели, как желание выпроводить швей из комнаты.

— Так мы на немножко.

— Ну ладно. Потом сразу за работу.

Я не любила шумную кухню, сосредоточие сплетниц. Чувствовала себя там чужой среди напыщенной прислуги графини, однако чего не сделаешь ради Красавчика.

Посидела немного в духоте у печей, а вот дегустировать объедки я отказалась, какими бы вкусными они ни были, и как только Адель и Верна дожевали с блаженным мычанием паштет из гусиной печени и кусочки нежнейшего пирожного, приготовленного месье Копе для графини, я вернулась во флигель.

Закрыла окно и, проверив аккуратность стежков швей, дала новые задания.

Так мы и шили: строчка за стройкой. Отглаживали швы и снова шили.

Монотонная работа убаюкивала. Я начала клевать носом, что не удивительно, учитывая, что в последние дни я мало спала.

— Вам бы умыться, — посоветовала Верна. — Или на улице снег пожамкать. Сразу проснётесь.

— Дошью, отпущу вас и умоюсь. — Широко зевнув, я отложила жилет и потёрла лицо, чтобы немного встрепенуться.

— Вы устали, да и у нас ещё есть работа на кухне, — Верна затянула узел и заглянула через плечо напарнице, чтобы посмотреть, как быстро та дошьет рукав.

— Мне немного осталось дошить. Вот тут, — показала Адель.

Я готова была отпустить швей, как вдруг громкий вскрик мамы вырвал меня из сонливости.

Вскочив со стула, я скорее бросилась к ней.

Мама стояла у окна, в своей крохотной комнатушке, и всхлипывала.

— Мамочка? Что с тобой? Что случилось? — я подбежала к ней, обняла.

А она, смеясь, махнула рукой на окно.

— Смотри, что Шарль принес из оранжереи.

Я перевела взгляд и увидела на подоконнике вазочку, в которой стояла душистая белая роза.

— И из-за этого ты плачешь? — изумилась я, не понимая, что на маму нашло.

— Шарль просил, чтобы я передала тебе маленький подарок. И вот… увидев его, я теперь уверена, что ты у меня везучая девчонка! — Мама подняла пухлую руку, от которой пахло миндалем и корицей, и потрепала меня по щеке, как маленькую девочку. — Видишь, не зря мы приехали к ди Брассам.

— Я думала, что что-то случилось!

— Радость случилась, но ты как всегда слепа. Я бы на твоём месте прыгала от восторга.

— Ох, мама! — проворчала я. Вышла из её комнатки и вернулась в свою.

— Мы закончили, — обрадовали меня швеи. — Мы сейчас спешим, а завтра с утра придём.

Поднявшись с мест, они положили на стол аккуратно сложенные детали униформы.

Я так устала, что махнула рукой, отпуская их.

Легла пораньше, встала тоже рано, когда ещё на улице было темно, зажгла лампу и, проверяя работу швей, впала в оторопь и шок от новой подлости.

Проверяя сшитые детали, я развернула недошитую ливрею дворецкого и с ужасом увидела, что на золотом гербе ди Брассов ткань смачно прожжена утюгом!

Сюртук выпал из моих рук.

По наитию я развернула недошитое платье экономки и… увидела, что подол тоже в нескольких местах прожжен!

Вот же гадины!

Я упала на колени и разрыдалась.

Не справилась я. Угодила в ловушку, всего-то отлучившись на минуту, когда мама вскрикнула.

Я не верила, что она могла быть замешана в подлости, но именно в тот момент злодейки совершили гадость.

Мне было страшно, обидно, горько, ещё и сомнения грызли, разрывая сердце на кусочки.

Закусив руку, чтобы рыданиями не привлечь чужого внимания, я судорожно думала, что же теперь делать?

Решение пришло само собой. И как только я приняла его, тяжесть упала с плеч.

Нет, таким подлецам и негодяям я Красавчика не отдам!

Выгребу отложенные золотые, которые копила на мечту, заплачу за испорченные ткань и вышивку. Хорошо, что испортили лишь две вещи. Но больше ноги моей здесь не будет!

Я уеду куда-нибудь. Туда, где меня никто не знает, где меня не найдут. И… начну все с начала! Красавчик мне поможет.

А мама… мама пусть сдает мою комнату и живёт как хочет! Потому что её капризы и меня не доведут до добра! Уже перечеркнули всё, к чему я так долго стремилась, к чему так упорно шла, отказывая себе в каждой мелочи.