МотоКлуб «Ковбои». Книга 3 (ЛП) - Шмидт Эстер Э. - Страница 3

Настоящий низкий стон вырывается из её груди, прежде чем она хватает свою спортивную сумку и топает в направлении спальни.

Да. Это дело доставит нам обоим массу удовольствия.

Мюриэл

Как может каждая вещь, на которую я смотрю, быть грязной? И чрезвычайно хаотичной? Я очень стараюсь не обращать внимания и сосредоточиться, но как, когда на диване лежит собака и грызёт кость. Людям нужно сидеть там. Мне, например.

У меня есть проблемы. Я знаю, их много. Моя мать помешана на чистоте, и я унаследовала её причуду вместе с сумасшедшей дозой… ладно, неважно, давайте назовём мою странность и покончим с этим; у меня склонности гермофоба[1]. Я не обнимаюсь, если могу удержаться, а телохранители, которыми я обычно окружала себя, держат себя и остальных на безопасном расстоянии. Всё дело в личном пространстве. Мне нравится, когда моё пространство принадлежит только мне, и никто его не нарушает, именно поэтому у меня нет ни друзей, ни домашних животных. У меня очень скудный пентхаус, и мне нравится мой сверхчистый дом. Именно этому научила меня мать.

В отличие от уютного домика Дэкера. «Уютный» — это слово я выбрала вместо «грязный». Потому что, какой у меня ещё выбор, кроме как скрывать свои фобии? Кажется, я видела паука, когда переодевалась в джинсы и ботинки чуть больше часа назад. Потом мне пришлось залезть в грузовик с собакой, которая сидела на заднем сиденье, но её морда висела между нами, дыша открытым ртом. Ладно, лучше не напоминать себе о запахе и облизывании. Мокрое. Слизистое. Ему нужна мятная паста для дыхания, но, по крайней мере, я ему нравлюсь. Или он пытался попробовать меня на вкус, чтобы съесть позже, когда я буду спать в постели его хозяина. Чёрт возьми, я чувствую себя здесь как рыба, вытащенная из воды.

И подумать только, что этот грубый мужчина, похожий на медведя гризли, должен быть моим телохранителем, — специальным агентом, ковбоем, байкером, кем бы он ни был — в непредсказуемом будущем. Сколько задач может выполнять один человек? Очевидно, много, поскольку другие, приходившие к нему в офис, задавали вопрос за вопросом. И он отдал приказы всем, как только вышел из грузовика, когда мы прибыли на свалку.

Свалка. Ещё один первый случай для меня. Для меня всё в первый раз. Мне понравилось, как он меня обнял. Если бы я знала, что он попытается обнять, я бы бросилась за пределы досягаемости, и остановила бы, что бы ни было. Но он двигается быстро для такого сильного, мускулистого мужчины. А объятия? Его сильные руки, крепко держащие меня? Я могла бы жить долго и счастливо в его объятиях. Чистый аромат, мужественная грубоватость и в то же время чертовски приятный кокон безопасности.

— Ты пялишься, — бормочет Дэкер, перекладывая ещё одну папку на стол, куда только что засунул несколько бумаг.

— Мне больше нечем заняться, — просто заявляю я, чувствуя, как щёки пылают от того, что меня поймали.

Мой взгляд блуждает по офису, и я не могу не сморщить нос. Может, стоит начать уборку. Если бы он работал здесь весь день и взял меня с собой, я могла бы убраться и чувствовать себя лучше, и сделать себя полезной за один раз.

— Не обращай внимания. Ты не будешь ничего убирать. Мне пришли указания.

Я смотрю на него. Он не просто так это сказал. Правда?

— Какие указания?

На его лице нет никаких признаков того, что он осуждает мою странность, когда указывает на телефон и говорит:

— Те, что в файле, который я получил. Твой страх перед микробами, одержимость чистотой и просьба не контактировать. — Уголок его рта подёргивается. — Думаю, сообщение пришло немного с опозданием для последнего указания.

Он имеет в виду наши объятия. Чёрт. Простого напоминания достаточно, чтобы тело наполнилось эндорфинами. Давненько я не испытывал таких эмоций. И объятия были великолепны, чёрт возьми. Я уверена, что о повторении не может быть и речи, учитывая полученные указания.

Он склоняет голову, и это выглядит так, словно он пытается высосать мысли прямо из мозга

— Не потрудишься рассказать, что происходит в твоём мозгу, Мюриэл?

— Нет, — огрызаюсь я, заставляя Хаммера поднять голову и повернуться в мою сторону. Не подумав, я выпаливаю: — Извини, Хаммер.

Отлично. Теперь я разговариваю с собакой. Нет, не разговариваю, я извиняюсь. Перед собакой!

— Хорошее начало. Первое прямое внимание Хаммеру. Поэтому ты не любишь животных, они… — Он машет рукой в сторону собаки, которая весело жуёт одеяло, покрытое шерстью, слюнями, другой слизью. — Хлопотные.

Мои глаза расширяются.

— Хлопотные? Слизь, волосы, жуткие ползучие насекомые, микробы… Ты квалифицируешь всё это «хлопотами»? — Я издаю писк и, возможно, использовала воздушные кавычки, когда делала акцент на хлопотах.

Уголок его рта подёргивается.

— Да. Хлопоты. Видишь, как ты хлопочешь? Это как бы моя точка зрения.

— Нет, — фыркаю я и оглядываюсь по сторонам. — Так получилось, что мне нравится жить в чистом окружении.

— А когда на сцене? Люди танцуют, подпевают, потеют, подходят за автографом и фотографией, когда ты заканчиваешь выступление. — Мужчина хихикает, в то время как я съёживаюсь от одной только мысли.

— Моё руководство разработало систему для фанатов. Столы расставлены так, чтобы держать их на расстоянии, когда я раздаю автографы. И нет. Никаких фотографий. Мне не разрешают.

— Запрещено? — спрашивает он.

Мой взгляд скользит к Хаммеру.

— Мой агент, моё руководство, мои родители. Они все давным-давно решили, что для меня лучше.

— Включая отсутствие домашних животных, микробов и контактов с людьми.

Я бездумно киваю в ответ на его слова.

— Мой агент — друг моей матери. У них была собака, и около пятнадцати лет назад она начала рычать на меня и хотела напасть без причины. Позже они узнали, что у него опухоль головного мозга. Признаю, я немного нервничала из-за собак, и мои родители, возможно, слишком остро отреагировали. — Я пожимаю плечами. — Никаких животных, никакой опасности, что я могу пострадать. Моя мать немного помешана на чистоте. И на контроле.

Дэкер задумчиво кивает.

— А что насчёт микробов?

— Возможно, это началось из-за того, что мать помешана на чистоте. Но я узнаю слишком много всего для своего же блага. Например, ты знал, что, когда кладёшь клубнику в солёную воду, из неё выползают черви? Да, не усугубляйся в изучение. Так происходит, когда у тебя слишком много свободного времени и нет друзей, с которыми можно было бы пообщаться.

— Почему нет друзей?

— Ты и твои долбаные вопросы! — Я огрызаюсь и упираю кулаки в бёдра. — Я несносная стерва, ясно? Никто не хочет быть со мной, поэтому все убегают так быстро, как только могут. Они ненавидят мою странность, а я ненавижу их микробы. Единственное, на что я гожусь, это писать песни и петь их. Вот и всё. О, и, возможно, чертовски привлекательно выгляжу, по крайней мере, так мне сказали. Но, думаю, иногда у меня и это не получается.

У меня всё кипит внутри, в то время как его лицо даже не дёргается. Ни брови не приподнимаются, ни морщинки, даже уголки рта не поднимаются и не опускаются. Я продолжаю смотреть, пока он медленно не отодвигает стул, на котором сидит, встаёт и неторопливо направляется ко мне. Он не останавливается, пока между нами не остаётся всего несколько дюймов. Я делаю шаг назад, но раздражающий мужчина легко сокращает дистанцию снова. Его аромат, пряный, кожаный, мыльно-чистый атакует мои чувства. Тело начинает оживать, снова выделяя эндорфины, создавая ощущение счастья и предвкушения новых объятий. Близость, одно прикосновение, всё, что угодно, пока это касается его.

Я с трудом сглатываю и хриплю:

— Ты не возражаешь?

Его лицо на дюйм приближается, и дыхание касается моих губ, когда он шепчет:

— Не возражаю, если ты не возражаешь.

Это то же самое, что и с объятием. Без подготовки, без предупреждения; мгновенное столкновение. Его рот прижимается к моему, и язык скользит между моих губ, ища вход. Не раздумывая, я вступаю в бой и вынуждена собраться с силами, хватаясь за его кожанку. То, как этот мужчина целуется, будто отрывает меня от всего и подбрасывает на облаке, чтобы я погрузилась в полное забвение. Мои глаза закрыты, и я полностью отдаюсь тёплым покалываниям, распространяющимся по телу подобно лесному пожару. Я никогда не испытывала подобных ощущений. Это вызывает привыкание. Потребность иметь больше — это жажда, которая становится ненасытной.