Император Пограничья 1 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 19

Поднявшись с кровати, я оделся и спустился во двор, намереваясь как следует нагрузить это хилое тело. После вчерашней драки стало очевидно, что без серьёзных тренировок долго не протяну — слабость физической оболочки может стоить жизни в следующей стычке.

Начал с простой разминки — хрустнул шеей, покрутил плечами, потянулся всем телом. Мышцы отозвались глухой болью, напоминая о вчерашних подвигах. Что ж, тем важнее привести их в порядок.

Добрый час я посвятил растяжке, вспоминая упражнения, которым научили меня различные мастера и наставники. Сперва давались они с трудом — тело оказалось не просто слабым, но ещё и до безобразия скованным. Впрочем, после нескольких повторов стало получаться лучше.

Умывальника в доме, понятное дело, не оказалось, зато на заднем дворе стояла лохань с колодезной водой. Вероятно предусмотрительный Захар спозаранку натаскал. Холодная, аж зубы сводит, но мне не привыкать — всё же не трепетная принцесса.

Плеснув в лицо пригоршню, я фыркнул от удовольствия. Солнце ласково пригревало спину, снег искрился миллионами алмазных россыпей. Красотища!

Насвистывая простенький мотивчик, я вернулся в дом. И с порога услышал возмущённый вопль. Кажется, это из кухни?

Любопытство взяло верх. Неужто Василиса с утра пораньше буянит?

— Ах ты ж, курица ощипанная! Ну погоди, поймаю и зажарю! — голос у неё и впрямь оказался звонкий — прямо Соловей-разбойник, только формы поприятнее.

И кто её так разозлил? Неужто Захар отличился?

Заглянув на кухню, я услышал хлопанье крыльев, а сама барышня грозила кулаком улепётывающей птице. Вот те на! И что за пернатный разбойник посмел покуситься на святая святых — кухню хозяйки?

— Утро доброе. Кто на нас нападает в этот раз? Печенеги?

Она резко обернулась, сверкнув глазами. На щеках пылал гневный румянец.

— Какой-то невероятно наглый ворон. Явился неизвестно откуда и украл еду прямо со стола. Немыслимо просто! И откуда только взялся, холера?

Для скрывающей свой статус аристократки нрав у неё больно несдержанный. И остра на язык, как торговка на базаре.

— Я, между прочим, старалась! — продолжила распаляться девушка. — Не каждый день блины пеку. Ещё и скалка куда-то пропала! Вчера же видела её!..

Она действительно умеет стряпать? Не мог и предположить, что мой вчерашний шутливый наказ окажется выполнен.

— Насчёт скалки я вам чуть позже помогу, а вообще не знал, что ваши незаурядные таланты не ограничиваются только рудознанием, — хмыкнул я.

— Это что ещё значит⁈ — подбоченилась Ольховская. — Я между прочим в Смоленской академии обучалась. Разбираюсь и в геофизике, и в минералогии, и в карстоведении! А ещё я неплохо шью! — привела она финальный убийственный аргумент.

Смоленск… Сколько раз я бывал там в прошлой жизни… Город-ключ, запиравший западные ворота моего королевства. Крепкие стены, гордые жители, отважный гарнизон. Интересно, насколько сильно Смоленск этого мира отличается от привычного мне?..

— Тогда рассчитываю на новый шарф, — с улыбкой ответил я, выбросив из головы лишние мысли. — А вообще я не хотел вас обидеть. Просто удивлён.

Василиса фыркнула, упрямо вскинув подбородок. Глазищами сверкает, только искры во все стороны летят. А для меня эффект ровно противоположный, будто смотрю на котёнка, который распушил хвост и выпустил когти. Внутри лишь добродушная снисходительность.

— Представьте себе! Я много чего умею, просто не кричу об этом на каждом углу.

Эта фраза прозвучала довольно иронично для моих ушей на фоне недавнего хвастовства Ольховской познаниями в различных науках.

Покосился на Захара — тот скорбно покачал головой. Мол, не обессудьте, барин, какая есть. Бедовая, одним словом.

Я перевёл взгляд на блюдо. М-да, картина маслом. Блины все какие-то рваные, кособокие, один на другой не похож. Такое впечатление, что их свора бродячих псов драла, но не догрызла и бросила.

— Смелое решение, — прокомментировал я, указывая на блюдо. — Экспериментируете с формой?

Василиса надулась, как воробей. Тяжко вздохнула, закатывая глаза:

— Ну простите, что не княжеский повар. Вам не угодишь.

Я усмехнулся про себя. И впрямь, негоже разбрасываться едой.

— Кстати, о продуктах, — я вскинул бровь. — Где вы всё это раздобыли?

Старик гордо задрал подбородок:

— Да я тут, барин, с утра пораньше по дворам пробежался, по сусекам поскрёб. Тут муки попросил, там молочка, яичек. Опять же, вареньем и мёдом малость разжился. Селяне, почитай, сами всё отдали, по доброте душевной.

— И что же, Захар, — протянул я, прищурившись. — Много ль ты с селян стребовал? Поди, с лихвой на неделю вперёд заготовил?

Старик замялся, переминаясь с ноги на ногу. Крякнул смущённо, упираясь взглядом в пол:

— Так это, барин… Селяне вроде как сами отдавали. Небось прознали, что ночью приключилось. Ну я и не отказывался, грех шанс упускать.

Я нахмурился. Вот ведь проныра! И местные тоже хороши. Мало того, что уже и сплетни разнести успели. Небось половина деревни судачит, что новый воевода лиходеев голыми руками уложил. Так ещё и задобрить меня теперь пытаются. Нет уж, моё расположение за муку и яйца не продаётся.

— Нехорошо это, Захар, — покачал я головой. — Нельзя селян в первый же день обирать. Какой из меня после этого правитель? Держи-ка вот, сбегай, рассчитайся со всеми.

Порывшись в кошеле, я выудил серебряный алтын. Кинул слуге — тот едва поймать успел, от неожиданности вытаращив глаза.

— Что вы, барин! Да где ж я тут разменяю его? У здешних хорошо если медяков на похлёбку хватит. Не меняльная чай лавка.

— Вот и поработай головой, — отрезал я. — Раз сумел по дворам припасов собрать, сумеешь и алтын разбить. Давай, не мешкай. Не маленький, сообразишь что-нибудь. Вон хоть к старосте загляни или к тому, кто у них тут с купцами торгует.

Захар закряхтел, заохал, но спорить не решился. Подхватил алтын и был таков.

Я же повернулся к Василисе. Та стояла насупленная, скрестив руки под грудью. На щеках играл лихорадочный румянец.

Интересно, и долго она ещё намерена простолюдинку изображать? Держу пари, дня два от силы. Уж больно не по нутру ей эта роль, это очевидно.

Я невозмутимо уселся за стол, выжидательно глядя на девушку. Раз хочет продолжать это представление, кто я такой, чтобы ей мешать? Та, не сразу сообразив, с мученическим вздохом опустила передо мной плошку с рваными блинами и горшочек с вареньем из лесных ягод.

Жестом пригласил Василису присоединиться. Та скривилась, будто лимон проглотила, но подчинилась.

— Ешьте уже, — не выдержала она наконец. — А то остынет всё. Я, между прочим, старалась. Не каждый день целому воеводе стряпаю, — в её голосе прозвучал сарказм.

— И часто вам приходилось самой у печи возиться? — хмыкнув, полюбопытствовал вскользь. — Поди, с детства к чёрной работе приучены?

Василиса осеклась. Растерянно захлопала глазищами, в момент растеряв всю свою браваду. Смешалась, бедняжка.

— Ну, так это… — промямлила, отводя взгляд. — Когда как придётся. То маменька хворает, то папенька в разъездах. Вот и приходится самой хозяйство вести. Не барыня же, чтоб прислугой обзаводиться.

Покивав, будто поверил, я подмигнув смущённой девушке, подцепил кусок блина и отправил в рот. На вид — чистый кошмар, на вкус — вполне себе ничего. А что кривоваты да неказисты — так то не беда. В полевых условиях и такое за счастье сойдёт.

— Что ж такое с вами творится, господин воевода? — вдруг спросила она совсем другим, серьёзным тоном. — Первая ночь на новом месте, а вас уже убить пытаются. И ведь не разбойники какие, а местные, как я понимаю. При этом вы вполне себе успешно отбиваетесь от четверых здоровых мужиков. Тут что-то не так.

Откуда знает, что четверо? Подсмотрела что ли?..

— Селяне, видимо, что-то имеют против моего назначения, — пожал я плечами. — А насчёт драки… бывает, жизнь и аристократов учит за себя постоять.

— И всё же, почему такая неприязнь? — не отступала девушка. — Вас ведь даже не знают толком.