Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 1

Глава 1

Событие первое

Поле, русское поле…

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.

Ты со мной, мое поле, студит ветер висок.

Андрей Юрьевич лежал в телеге на соломе, прикрытой плащами киевских воев, смотрел в небо с несколькими перистыми облаками на горизонте, и жмурясь от солнца, напевал себе под нос кусочек этой песни. Всю не помнил. Из детства песня, из «Неуловимых».

Ветерок был, и он как раз в левый висок упирался и «студил» его. А вообще, тепло. Там в Свердловской области конец марта — ещё и снег не всегда стаял, а тут тепло, полопались почки на деревьях, даже на некоторых уже листочки светло-зелёные выпустили. А вербы и ивы уже все в серёжках давно. Лепота. Ветерок на самом деле тёплый, а лучи солнца греют, как летом на Урале.

На телеге ехали среди полей, потому и песня вспомнилась. И люди были на полях. Орали. Не кричали. Пахали. Вообще нет глагола пахать ещё. Есть орать. Орали оральщики на лошадях, на волах… и на бабах. Сам лично Андрей Юрьевич видел такую упряжку. Три женщины в сбрую спелёнаты и тянут соху, а неказистый мужичок — оратель покрикивает на них и пытается землю взрыхлить.

Соха это три деревянных бруска сбитых, два крайних из которых заострены. Правильный ли это сельхоз инструмент? А чёрт его знает. Дед профессору в детстве про освоение целинных и залежных земель рассказывал, он в деревне под Омском жил, а там степи сплошные, вот и до туда добралась «Целина». И, как дед говорил, несмотря на протесты председателя колхоза, все плугами вспахали работники МТС. Ну, пыльные бури за два года весь плодородный слой унесли. И огромный урожай первого года сменился резким падением урожайности в дальнейшем. А первый огромный ещё и сгноили весь, так как не построили под него хранилищ, лежало высыпанное на землю всю зиму рядом с элеватором и даже брезентом не прикрытое. И брезент не завезли. Да и разве бы он помог. Так ведь ещё и не разрешали брать крестьянам, скотину кормить.

Вывод такой. Есть места, где посев по стерне — необходимость. А как тогда навоз заделывать в землю? Да, никак. Только жидкие удобрения. Где бы их ещё взять? Второй вывод, перед введением плугов с отвалом, нужны лесополосы.

Есть правда и плюсы, в доставшихся ему землях, ну в Галицком и Волынском княжествах, степей нет. Или пока нет. Тут леса. И крестьяне обрабатывают землю, отвоёванную у леса. Так что, теоретически здесь люди могли перейти на плуг. Могли удобрять землю навозом и заделывать его в почву для повышения урожайности. Теоретически. Не на бабах же. Они плуг не вытянут. И одна лошадь плуг не вытянет, нужна пара. Так ещё и плуг нужен. Сотня килограмм железа, вместе с колёсами. Такое себе даже богатый боярин позволить не может, куда уж бедному крестьянину.

Телегой, то, на чём ехал профессор Виноградов назвать можно, конечно, но с натяжкой. Это была повозка, в которой на войну с погаными везли бомбы. Теперь все бомбы до последней истрачены, и Андрей Юрьевич эту штуку приватизировал. Коней он не любил. От них воняло. И самое противное, что сам пропитываешься их потом, этим тошнотворным запахом. Неубиваемым. Так, что раз есть возможность ехать, не соприкасаясь с вонючим Вороном, то почему не воспользоваться этим. Телега была подрессорена на все четыре колеса. Ступицы и оси были железные, а вместо подшипника вставлены свинцовые пластины и всё это гуталином густо покрыто. Профессор попытался получить баббит, но отсутствие сурьмы настоящего баббита не дало изготовить. Добавил вместо пяти процентов меди десять и немного цинка. Ну, что получилось, то теперь и используют. Обод колеса оббит железом. Сверху можно тент брезентовый натянуть, дуги имеются, всё же перевозили бомбы. Там порох, и он пока очень и очень гигроскопичен.

Ворон привязан к телеге сзади на длинном поводке и плетётся рысью как-нибудь за ней, умудряясь при этом и травку по обочинам дороги появившуюся щипать и сено, которым транспортное средство завалено, воровать из-под красного плаща Святослава Киевского.

Ехала телега в сторону Возвягля. Сопровождал её приличный отряд из тяжеловооружённых воев княжьей дружины и конные арбалетчики. Этих немного. Они оторвались на пару часов от остального войска, что тоже домой направлялось. Всё, на этот год война закончилась. Ну, наверное. Мало ли какие планы у ворогов. Со всех же сторон. Венгры должны зубы точить. Ляхи чем лучше? А ордынцы? После такой оплеухи хан Узбек, или как он теперь себя переименовал, хан Мухамед просто обязан собрать десяток туменов и прийти покарать зарвавшегося княжёнка. Не факт, что десять. Это не стычки в степи, где лошадь траву найдёт, даже зимой найдёт. Это леса. И это снег зимой. Здесь не прокормить сто тысяч человек. И уж тем более двести, а то и триста тысяч лошадей необходимых для войска в сто тысяч человек. И идти тысячи километров.

Тысяч сорок может послать. При этом выбита на сто процентов вся элита, то есть тяжеловооружённые всадники двух улусов. Там больше таких нет и не скоро появятся. Тонны железа из воздуха не возникнут. Если в мире нет железа, то его нет и в Орде. Нужно собирать настоящих воинов с других улусов, более отдалённых. И на это нужно время. До следующей весны точно есть. Более того, всё одно несколько человек из Орды доберётся до Сарай — Берке и расскажут про то, что в марте идти сюда нельзя. Нечем кормить лошадей. Нужно отправляться в марте из Сарая только, чтобы сюда добраться в начале лета, когда вырастет трава.

Что ж, есть год с лишним, чтобы подготовиться. И он этот год точно с пользой проведёт.

Событие второе

Смотрел Андрей Юрьевич на голубое небо и предавался размышлениям о том, где допустил ошибку, а где всё правильно сделал. И вот одной из таких ошибок было то, что он, несмотря на упор в подготовке к войнушке на стрельцов — лучников, про стрелы думал, как о чём-то само собой разумеющемся. И в результате чуть это не привело к беде. Они тупо кончились. И отряду из диверсантов и конных стрельцов, что отправлены были в погоню за сбежавшими с поля боя ордынцами, выгребли последние. Так пришлось ещё и использованные из татаровей и их лошадей вырезать. А ведь брали по двести штук на человека. Казалось лишку даже. Полторы тысячи стрельцов и двести стрел на человека. Можно убить триста тысяч ордынцев. А их всего двенадцать тысяч пожаловало… Ну, да ещё киевляне и переяславцы. Ну, четырнадцать тысяч. Двадцать стрел на человека⁈ Блин, а привёл он с собой лучших. Как же так⁈

Стрела… Нда, стрела оказалась совсем не такой штукой, которую себе далёкий от этого дела профессор Виноградов представлял.

Оказалось, что это сложнейшее изделие. Настоящая вундервафля. Начать стоит с наконечника. Их десятки разновидностей. Но на эту войну всем стрельщикам, ну почти всем, Андрей Юрьевич изготовил единообразные «бронебойные» четырёхгранные. Началось с того, что он обследовал все наконечники на тех стрелах, коими пользовались пришедшие на соревнования участники. Эти стрельцы со всех городов Русского королевства принесли с собой на соревнование сотни разновидностей стрел. И в первую очередь разными были наконечники. Форма его интересовала во вторую очередь. Интересовал материал. Все же слышали про каленые стрелы. Виноградов, как металлург, решил, что это значит, что наконечник стрелы прошёл закалку. Решил проверить. Что за закалка? Оказалось, что всё не то, чем кажется. Закалённые наконечники были. Только отсутствие углерода в стали эту закалку почти до нуля низводит.

Из инструмента у профессора в наличии только молоток и кусок абразива, что он смог на коленке сделать. Андрей Юрьевич простучал сотни наконечников стрел, изготовленных почти во всех городах Галицкого и Волынского княжеств, и пришёл к следующим выводам. Почти половина наконечников сделана из обычной кричной стали с очень низким содержанием углерода, и вообще закалке не подвергалась. Есть наконечники из стали с повышенным содержанием фосфора. Специально это сделали или руда и технология такая, непонятно. Эти наконечники очень твёрдые, но и очень хрупкие. При ударе о пластины кольчуги они крошатся. Есть композитные наконечники. Скованы из пластин с разным содержанием углерода — прообраз дамасской стали. Несколько штук профессора заинтересовали. Явно было видно, что науглеродили поверхностный слой. Выходило, что цементацию уже изобрели. Он тщательно опросил хозяев стрел. Узнал, где они их взяли, у какого мастера стрельщика, и наметил себе туда командировку. Цементация в начале 14 века — это прогресс невиданный. Нужно этого уникума найти.