Сделай сам 1 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 17

Всего-то делов потом будет добавить резино-металлические подушки под двигатель и КПП. Ну или же слегка гуляющий подрамник изначально, а только после перейти на подушки. Противовесы на коленвал опять же пока внедрять не стоит, как и полноценные подшипники скольжения. Время для них ещё не пришло. И такое, как сейчас у нас имеется, несомненно, купят. Альтернатив-то никаких достойных нет. И как раз лет 5 ещё не появится. Зря мы, что ли, так вложились в патенты наиболее приемлемых конструкций многих неотъемлемых элементов и агрегатов любого автомобиля? А там уже и мы более высокий уровень комфорта предоставить сможем. Причём даже прежним клиентам! Доработка-то такая изначально в платформу машины заложена. Так сказать, на стадии проектирования.

Ну а как вы хотели? Денежки-то нам как-то надо зарабатывать! Хе-хе!

Тронулись в итоге мы всё же вместе. Я с машиной в путь, а мой крикливый пассажир, похоже, слегка умом. Хе-хе! Уж больно у него глаза вращались бешено, пока мы преодолевали первый круг. Именно круг, благо такой имелся на выставке — шёл как раз по внешнему периметру центральных зданий экспозиции. Ну а наш павильон — Машинный, задвинули в самый-самый угол. Конечно! Ведь самая сложная и современная техника со станками куда менее интересна, нежели, к примеру, достижения виноделов и пивоваров. Хотя, учитывая налоговые отчисления в бюджет, мы, машиностроители всех мастей, действительно сильно уступаем алкогольной промышленности. Тут разница идёт в разы и всё не в нашу пользу. Ну да ладно. Мы себя ещё покажем. А пока я держал путь к этой «кольцевой».

Хотел бы я сказать, что вдавил тапку в пол и продемонстрировал наглядно всяким неверующим древним динозаврам, что такое настоящий автомобиль. Но нет. Не скажу. И «тапок» мой до педали газа сильно не доставал, и скорость пришлось поддерживать детскую — не более 15 верст в час, как мне показывал спидометр. Скукота!

— Ну куда ты лезешь, корова! — разорялся я на очередную самоубийцу женского полу, что едва ли не бросилась мне под колёса. — А ты чего рот раззявил! Не видишь, я еду! А ну брысь с дороги! Ну чего ты мечешься, дебил! Чего мечешься! Хочешь жить, отпрыгивай вправо! Да не в это право, а в другое право! Вот ведь идиоты! Понаберут по объявлению, а мне потом мучиться! — Ну да, это я слегка эмоционально комментирую вслух нашу первую поездку.

Выставка так-то ещё не открылась. Два дня нам всем на обустройство ещё есть. Но народу на моём пути более чем хватает. Не только же мы одни сюда прибыли обустраивать свой кусочек павильона. Людей тут и там шатается излишне много, как на мой водительский взгляд.

Вдобавок, сказывается то, что я немало лет пожил в Тольятти, пока на старости лет в Питер не сманили, когда там автомобильные заводы начали расти, как грибы после дождя. А Тольятти это вам не Северная столица. Культура вождения, скажем так, отличная от «северной» некоторым местным колоритом. В Тольятти не мы, водители, едем вместе по дороге. Еду только «Я», а все остальные бараны лишь мешаются у меня «под ногами». И так размышляет абсолютно каждый. Вот и у меня теперь пробивается наружу всякое. Кто понимает, о чём речь, тот меня поймёт. Хотя, кто тут вообще сейчас может меня понять и знать, о чём речь? А? Да никто! Придется так и оставаться никем не понятым гением. Хе-хе!

Но, нервы нервами, крики криками, ругань руганью, а 18 июля 1896 года императорскую чету из губернаторского дворца забирал для доставки на выставку не какой-то доморощенный конный экипаж, а ваш покорный слуга. Естественно, не пребывая за рулём. Мал я ещё монархов возить. Да и всех остальных тоже, как чётко дал мне понять тот же Кази. Но за спасение своей жизни, он нам с отцом пробил такую привилегию. Потому вторым в жизни Николая Александровича человеком, который прокатил его на автомобиле, был ни кто иной, как Евгений Александрович Яковлев.

Неожиданный сильнейший приступ грудной жабы или же стенокардии прихватил Кази вечером 4 июля и, похоже, перешёл в полноценный инфаркт миокарда. И, стоило отметить, ему ну очень крупно повезло, что незадолго до того мы с ним столкнулись в гостинице и, не сумев пройти мимо друг друга, как те кошка с собакой, зацепились злыми языками. Как мне начало казаться, он даже начал получать какое-то изощрённое удовольствие от обмена со мной колкостями вперемешку с мнениями по тем или иным вопросам. Или это я себе просто льщу?

После нашей первой совместной поездки он не скоро отошёл от полученных в ней впечатлений. Не как пассажиры того кинематографического французского таксиста-экстримала, конечно. Завтрак остался при нём. Но всё же не скоро. Лишь спустя три недели Михаил Ильич вновь явился к нашему стенду, дабы повторить опыт поездки, но уже в компании более опытного водителя, как он сам полагал. То есть в компании моего папа́.

Тогда-то он и понял, что я вовсе не преувеличивал, когда называл себя лучшим водителем в мире. Впрочем, упёртость и гордость не позволили ему признать очевидное, однако же своё отношение к моей скромной нескромной персоне он слегка смягчил. Тем более что мы составляли очень солидный процент экспозиции машиностроителей, за которую именно он нёс прямую ответственность.

Он ведь для того и явился, чтобы с нашей помощью поднять свои акции в глазах императора на несколько более высокий уровень. Осознал таки, динозавр древнючий, какую «ВЕСЧЬ» мы создали своими силами. Проникся! И года не прошло, как говорится. А, осознав, пришёл обкашливать всевозможные тонкие моменты и толстые обстоятельства. Куда уж без них.

Пустить-то пыль в глаза монарха и даже примазаться к нашему несомненному грядущему успеху, как человек, среди прочего, отвечающий в империи за техническую новизну, он был совсем не против. В обмен же предложив своё нам покровительство в столичном обществе.

А в обществе он был фигурой видной. Не просто на слуху у великих князей и министров. На языке я бы сказал! К нему и действующие адмиралы, и директора крупнейших заводов подойти поручкаться считали за почёт и уважение. И даже министр финансов — Сергей Юльевич Витте, его слегка побаивался, ибо Кази, в отличие от многих прочих, не брал взятки. Вот совсем не брал! Плюс не боялся обличать вслух доходившие до его сведений факты мздоимства того или иного чинуши. Не официально, конечно. А в частных беседах. В ресторанах, в поездках, на улице при прогулке в парке. Что с учётом громкости его голоса мгновенно превращалось в общественно доступную информацию. Короче, человеком он был и полезным, и неудобным одновременно. В том числе для нас с отцом.

В общем, прокатился второй раз на нашем лимузине, потом третий, и четвёртый — так сказать, контрольный, дабы убедиться в отсутствии возможных накладок, что могли произойти в самый ответственный момент. Знал ведь прекрасно, что в одно ДТП с самим императором мы, Яковлевы, уже влетали. И не желал становиться соучастником, а то и непосредственным организатором второго. Хе-хе! Вот и проверял всё лично. А после перепроверял и переперепроверял. Так и сошлись мы постепенно, что вскоре спасло его жизнь.

Отец мой тоже начал жаловаться на сердце еще так года два назад, когда мы были на краю, если не разорения, то солидного финансового провала из-за оплаты первых патентов на мои придумки. С тех пор он и таскал с собой нитроглицерин в таблетках. Большие деньги отнюдь не принесли спокойствия в его жизнь. Как бы не наоборот. Благо американские фармацевты уже начали выпускать это лекарство и предлагать к продаже по всему миру. А я знал, что искать в аптеке. Самому ведь уже о-го-го сколько было, когда в последний раз заснул в своём родном времени.

Они то и вытащили Михаила Ильича с того света. Естественно, после того, как я его откачал непрямым массажем сердца. Нас в своё время на заводах ежегодно прогоняли через сдачу медицинского зачёта по оказанию первой помощи человеку. В том числе вот таким — сердечникам. Так что как и куда жать, а также куда после этого дуть, я помнил хорошо. А детский возраст и соответствующий ему вес не позволили мне сломать Кази рёбра, при оказании этой самой неумелой первой помощи. Потом, когда сознание к нему вернулось вместе с собственным дыханием, ему уже и таблеточку подсунули под язык. Не панацея, конечно. Но уж что есть.