Печать зверя (СИ) - Кас Маркус - Страница 11

— И… Истории? — то ли от счастья, то ли от неожиданного поворота, начал заикаться он.

— Истории. Самой обыкновенной истории, — подтвердил я.

— Ну вообще, — отчего-то вновь смутился ректор. — Наш заведующий кафедры истории лучший в своём деле. Лучшая, то есть… Людмила Владиславовна знает историю, как никто другой во всем мире, смею вас заверить.

Выражение его глаз было ни с чем не спутать. Сердце ректора тоже не было ледяным, как и прежнее напускное безучастие. Да он влюблен! И так, что краснеет, как мальчишка.

Мне даже неловко немного стало, будто сцену неприличную подсмотрел.

Ректор же не обратил внимания и доверительно сообщил:

— Только она дама весьма экстравагантная, должен предупредить. К её манере общения нужно привыкнуть… — он встрепенулся и спросил с подозрением: — А зачем она вам?

— Исключительно для консультации, — не сдержал я улыбки от его внезапной вспышки ревности. — Мне нужно воссоздать несколько исторических сражений.

— Тогда вам точно к Миле, то есть к Людмиле Владиславовне! — тут же позабыл про сердечную угрозу ректор. — Её особая страсть — это битвы. Знаете, какие она устраивает реконструкции? Студенты просто обожают её практические занятия. Несмотря на травмы, — чуть помрачнел он, вспомнив о своей должности и ответственности.

Какая интересная личность, эта Людмила Владиславовна. После такого мне непременно захотелось с ней познакомиться. Кажется, я нашел ту, кто с радостью поможет мне сделать лучшие батальные иллюзии. А уж я, в свою очередь, предоставлю корабль для ещё более увлекательных практических занятий.

— И где я её могу найти? — довольно улыбнулся я.

Мысль о том, что теперь на меня взвалили целую кафедру, беззаботно испарилась.

Выяснять местонахождение заведующей кафедрой истории ректор взялся сразу же. Отправил сообщение и нетерпеливо уставился в телефон. Он завибрировал и началась активная переписка.

Ряпушкин, кажется вообще позабыл что я нахожусь рядом и с головой ушел в общение, то улыбаясь, то хмурясь. А в один момент даже сильно покраснел.

Я дал ему вволю насладиться перепиской, уж больно счастлив был Драговит Ижеславович. Гораздо приятнее его было видеть таким, чем обеспокоенным судьбами юных одаренных до изнеможения.

В итоге он расхохотался, что-то пробормотал и наконец поднял голову, взглянув на меня с некоторым удивлением. Точно, позабыл.

— Прощу прощения, Александр Лукич, — смутился он. — Необходимо было выяснить некоторые… рабочие вопросы. Перед началом учебного года их накопилось много.

Я сделал вид, что поверил и покивал с понимающим видом. Ректор, окрыленный как моим согласием, так и явно удачной перепиской, тепло улыбнулся:

— Людмила Владиславовна сейчас, можно сказать, в поле.

— На раскопках? — предположил я, учитывая её профессию.

— Этой женщине такие занятия слишком скучны, — со смесью возмущения и восхищения ответил он. — Готовит к началу обучения масштабную реконструкцию. Какая-то эпическая битва, запамятовал, признаюсь, кто и с кем сражался. И за что вообще. Большая часть бюджета кафедры на реквизит и декорации ушла, вот это я точно знаю.

— Так она не в городе?

— Неподалеку. Светлейший князь Горчаков предоставил свою загородную резиденцию для проведения там сего мероприятия, — слегка раздраженно пояснил ректор.

Судя по тому, что титула я так и не услышал, дама сердца Ряпушкина была не из дворянской семьи. Мне стало любопытно, его светлость просто так уважал образование или загадочная Людмила имеет немалый вес в высшем свете.

К счастью, и этот приступ ревности у Драговита быстро прошел. Он вновь улыбнулся и сообщил мне:

— Людмила Владиславовна готова с вами встретится хоть сейчас. Она в имении его светлости будет несколько дней.

— Прекрасно, благодарю вас.

Немного подумав, я всё же решил все свои вопросы задать сразу же. Раз уж такой случай подвернулся и ректор в хорошем настроении и в некотором роде чувствует себя обязанным.

— А что у нас, — я даже паузу короткую сделал, неожиданно сам для себя сказав «у нас». — С кафедрой анималистики?

— Уж не на моё ли место вы метите, ваше сиятельство? — рассмеялся ректор. — Дела всех кафедр изучаете?

— Вам точно не о чем беспокоиться, что касается меня, — усмехнулся я в поддержку его шутке.

Только мне такой чести и радости не хватало. Не моё это, совершенно точно. Зато Ряпушкин однозначно был на своём месте и, если бы речь зашла об его уходе, я бы первый приложил все силы, чтобы оставить его управлять академией.

— Ах да, новый заказ, вероятно, — догадался мужчина. — Что же, тут я вас порадовать не смогу. Дела кафедры не очень, честно говоря. С тех пор, как в прошлом году граф Жирновский покинул нас, толкового анималиста найти не получилось. Они вообще людей не жалуют, как и природники, поэтому заманить хорошего специалиста не удается.

— И что же, кафедра не работает?

— Работает… — со вздохом протянул ректор. — Кое-как. Нынешний руководитель кафедры, барон Бронницкий, имеет свой подход к обучению. Скажем так, не очень эффективный и весьма рискованный при этом. Да и характер у него… — он передернул плечами. — Не располагающий к себе.

Чуть оставив манеры, ректор не очень лестно отозвался о бароне и поведал несколько фактов в подтверждение тому. Я лишь подивился, каким образом этот человек до сих пор держался на месте.

Бронницкий был из тех людей, кто предпочитал практические испытания теоретической подготовке. Как и мой учитель, но в отличие от того, толку было немного. Студенты боялись анималиста и успеваемость постепенно падала.

К тому же на занятиях нередки были увечья и прочий ущерб.

Вообще от ущерба в магической академии никто не был застрахован. При поступлении вся ответственность ложилась на одаренного. В пределах разумного, конечно же. Например, обучающийся мог отказаться от задания, которое посчитает опасным. Если преподаватель не будет согласен с этим мнением, то созывается комиссия, которая и решает, кто же прав.

На практике студенты редко пользовались такой возможностью, так как это влекло репутационные проблемы. Ну а учителя, в свою очередь, старались не подвергать юных магов риску.

В общем, барон Бронницкий оказался из тех, кто нарушал эти негласные правила. Да так ловко, что даже оспорить не удавалось. Пару громких заседаний анималист выиграл и после этого долго насмехался над «трусливыми» подопечными. Те предпочли вообще не связываться с ним. Начались прогулы, откровенное нежелание развиваться.

С кафедры шел отток в губернские заведения, где программа была приятнее.

Так что у ректора была ещё одна головная боль — найти замену барону и умудриться его сместить без скандалов и препирательств.

Меня эта новость не расстроила, в конце концов талантливого природника найти гораздо легче, чем некроманта. А ведь с этим аспектом тоже предстояло поработать.

Я лишь спросил, есть ли на примете у Ряпушкина кто-то из успешных учеников или, возможно, аспирантов. Но и тут он не смог помочь, выделять кого-то тоже входило в обязанности заведующего кафедрой. Барон же уверял, что вокруг сплошь бездари и малодушные.

— Может у вас среди знакомых есть хороший анималист? — с надеждой спросил ректор, когда закончил жаловаться на Бронницкого.

Я помотал головой. Возможно, стоило предложить подобное служителю зоопарка, но мне показалось, что старичок абсолютно там счастлив и брать на себя лишнюю нагрузку не пожелает. Впрочем, я взял себе на заметку всё же спросить того при случае. Кто знает, вдруг ему будет интересно.

Мы ещё выпили кофе и волне бодрости от этого божественного напитка, я решил не откладывать визит к Людмиле Владиславовне.

Если она откажет, то тогда утром займусь поисками нового историка. Загляну в академию наук, ну или поищу талант в личных делах кафедры.

Мы расстались с Ряпушкиным, я сел за руль и помчался к южным границам столицы.