После перемен (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 36

Дед поднялся и, подойдя к окну, продолжил:

— Однако, этим делом я займусь сам. У меня есть люди, специально обученные для таких деликатных ситуаций.

— Дед, если нужно, я мог бы… — начал я, но он прервал меня жестом руки.

— Ты сделал достаточно, Казума. И заслужил свою первую премию.

Я нахмурился, пытаясь понять, шутит дед или говорит серьёзно.

— Премию? Дед, это же семейное дело. Какие премии? — и изобразил на лице обиженное выражение. — Не обижай меня.

Он усмехнулся, подошёл к столу и выдвинул один из ящиков. Через мгновение бросил мне небольшой предмет, который я ловко поймал.

На моей ладони оказались ключи с эмблемой Porsche.

— Средство передвижения, не более, — сказал дед Изаму нарочито равнодушно. — Машина ждёт тебя на парковке.

Я уставился на ключи, затем на него:

— Ты серьёзно?

— Серьёзнее некуда. Иди уже.

Я покачал головой, пряча улыбку.

— Ладно, ты победил, — сказал я, пряча ключи в карман. Хотя, по правде, особо и не сопротивлялся. — Но теперь я точно знаю, что ты хочешь меня зачем-то подкупить. Что ты задумал?

Он усмехнулся и, усевшись за свой стол, добавил:

— Сегодня на ужин придёт твоя мать.

— Мама? — брови как-то сами приподнялись. — Ясно. Это даже хорошо. Было ощущение, что она меня избегает.

— Вот и поговорите, — кивнул он, возвращаясь к своим бумагам. — А теперь иди, Казума. Не заставляй награду ждать.

— Спасибо, дед, — я кивнул и направился к выходу.

…

Мы следовали на подземную парковку. Кана шла рядом — её каблуки отбивали по полу чёткий ритм, как метроном.

Цок-цок-цок

— Ты всегда так ходишь? — подбрасывал я ключи на ходу.

— Так, как? — уточнила она, не оборачиваясь.

— Будто маршируешь на параде.

— Осанка и походка — часть дисциплины, Казума-сама.

Двери лифта разъехались, являя едва ли не автосалон премиум-класса. Ряды роскошных автомобилей выстроились на парковке, один другого краше: Maybach, статные Bentley, агрессивные Mercedes-AMG. Каждая машина, как заявка о власти и престиже. Видимо, зарплаты в Кобаяси Group на уровне.

Но моё внимание сразу привлек спорткар. Чёрный, гладкий, как хищник на охоте. Porsche.

— Ну, привет, красавец, — пробормотал я, нажимая кнопку на ключе.

Фары мигнули в ответ, приветствуя.

— Это он? — спросила Кана.

— Это он, — подтвердил я, улыбаясь.

Я подошёл к этому зверю. Затем, с лёгким театральным жестом, распахнул пассажирскую дверь и повернулся к Кане.

— Прошу, ваше место, мадам, — и невинно улыбнулся.

Кана задержала на мне взгляд, прежде чем подойти к машине.

— Вы всегда такой галантный, Казума-сама? — села она с грацией, что идеально могла бы украсить рекламу автомобилей.

— Только для тех, кто заслужил, — парировал я, закрывая дверь, — особенно, после такого массажа.

Она чуть приподняла бровь, пристально глядя на меня через окно.

Я подмигнул, обошёл машину и сел за руль.

Салон оказался идеально устроен: кожа, хромированные детали, безупречный дизайн. Запустил двигатель, и в воздухе разнёсся глубокий, бархатистый рёв мотора.

— Кайф. Звучит как мечта, — сказал я, оглядываясь на Канну.

— Впечатляюще, — спокойно заметила она. Ей, похоже, вообще пофиг. — Надеюсь, вы помните о скоростных ограничениях.

Я слегка склонил голову.

— Ты всегда так серьёзна?

— А вы всегда так беззаботны?

Я рассмеялся, направляя спорткар с парковочного места:

— Ну, будем считать, что у нас идеальный баланс.

Она ничего не ответила, но я заметил, как её губы чуть приподнялись в едва уловимой улыбке.

Porsche урчал мягко и низко, как довольный зверь, готовый к прогулке. Я держал руль одной рукой, вторую лениво положил на подлокотник. Мы выехали на дорогу, и сразу занырнули в суету Токио: автомобили, мотоциклы, люди, переходящие улицу, даже когда свет уже давно красный.

— Скажи, Кана, — заговорил я, свернув на проспект, — почему иногда мне кажется, что ты не человек, а какой-то идеально запрограммированный андроид?

— Это комплимент? — в её голосе промелькнула заметная ирония.

— Типа того. Ты, вообще, когда-нибудь расслабляешься?

Она посмотрела на меня краем глаза, но осталась такой же невозмутимой.

— Моя работа не предполагает расслабления.

— Вот как? — протянул я, ухмыльнувшись. — Мне казалось, даже телохранителям можно иногда позволить себе немного человеческого.

— Моё время отдыха строго регламентировано, Казума-сама, — ответила Кана, процитировав инструкцию.

Я тихо засмеялся, скользя взглядом по неоновым вывескам за окном.

— Значит, у тебя даже расписание на расслабление? Интересно, это как? По графику «отдыхаю» в 15:45, а в 15:46 снова становлюсь железной леди?

— Если это обеспечивает безопасность вашего здоровья, то да, — ответила та сдержанно, хотя я заметил тень улыбки.

Мы выехали с тихой улочки на более оживлённую. Вечерние огни Токио постепенно зажигались, и я почувствовал расслабление. Руль в руке лежал идеально, мотор мягко урчал, напоминая, что под капотом целый зверь, готовый в любую секунду сорваться вперёд.

Я искоса взглянул на Кану, сидевшую в своей привычной прямой позе, точно на официальном приёме. Вот это дисциплина.

— Кана, знай, — сказал я с лёгкой улыбкой, — ты первая девушка, которую я везу в машине.

Она повернула голову, лицо оставалось таким же спокойным.

— Для вас это разве событие, Казума-сама? — прозвучал её ровный голос. — Вы никогда не были обделены женским вниманием.

Я изогнул бровь.

— Правда?

Кана молча посмотрела вперёд.

— Хотя, — протянул я, включив поворотник перед перекрёстком. — Очевидно. Я же, типа, богатенький наследник, да?

Она снова ничего не сказала, и я бросил на неё быстрый взгляд. Вот это выдержка. Даже не пошутила в ответ.

Машина мягко скользила по дороге, а я, не выдержав тишины, нарушил молчание.

— Слушай, Кана, а ты знала, что у меня была девушка до потери памяти?

Кана не повернула головы, но я заметил, как её пальцы сжали подол юбки. Она сглотнула. Занервничала? Вот это уже интересно.

— Знала, — ответила она без эмоций.

Я кивнул, ожидая продолжение, но Кана снова замолчала.

— И? — протянул я, чуть прищурившись. — Ты расскажешь, кто она была? Или это тоже засекречено? Как и всё остальное в моей жизни?

Кана смотрела прямо перед собой, словно дорога внезапно стала самым интересным зрелищем в мире:

— Вокруг вас всегда кто-то был, Казума-сама.

— Ага, — изучал я её взглядом, — но любил ли я кого-то?

Повисла тишина — тяжёлая. Слишком тяжёлая. Затем Кана медленно выдохнула:

— Я не могу сказать вам.

Её голос был таким спокойным, от чего становилось не по себе.

— Понятно.

Либо она знает больше, чем говорит, либо я действительно был тем ещё загадочным типом до потери памяти.

…

Мы заехали на территорию поместья. Охрана на кпп, видимо, была уже осведомлена, раз пропустила, едва мы подъехали к воротам. Я припарковал Porsche у бокового входа особняка, рядом с двумя служебными авто. Выключив двигатель, не спешил выходить. В салоне повисла особая тишина.

Повернулся к Кане. Такая спокойная. Идеальная осанка, даже дыхание и то сдержанное. Интересно, какая она на самом деле? Без этой напускной безупречной маски?

И тут меня посетила очередная дурная идея.

— Кана, — произнёс я, облокотившись на руль и глядя на неё с самым невинным выражением.

— Да, Казума-сама? — повернулась она с привычным спокойствием.

Я выдержал паузу. Стоит ли спрашивать ТАКОЕ⁈ ЭХ! Была — не была. И произнёс абсолютно серьёзным тоном:

— Мы с тобой спали?

Время застыло. Впервые за всю поездку… ДА ЧТО ТАМ ПОЕЗДКУ! ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ! Кана не просто смотрела на меня, а уставилась так, будто не верила своим ушам. Её глаза расширились, пальцы заметно дрогнули, хотя она быстро вернула их в привычное положение.