Седьмое небо - Найтов Комбат - Страница 10

– Андрей Васильевич.

Сказано – сделано, тем более, зам командующего приказал! Я был больше чем уверен, что Селезнев звонил не только большому начальству, но и получил характеристики на Андрея в полку. А на момент моего приезда в Липецк прошло более месяца, так что «тройку маленьких лебедей» уже выпустили с гауптвахты в Уссурийске. Именно поэтому Папивин с комполка и хотели доказать, что Преображенский и Томашевский малость приврали, сами не смогли обеспечить район прикрытием, все свалили на 10-ю армию, и «правдоруба» специально засунули на курсы, с которых не возвращаются. Он, правда, и не вернулся, но попал туда, куда не нужно. Его возвращение в полк – это очередной скандал.

– Проверь его, Николай Георгиевич, и списывай, как не соответствующего должности. К ордену его Преображенский представил, я только подписал. – наверняка, сказал Папивин.

– А зачем подписал?

– Оттуда же я знал, что он из Улан-Удэ выберется? Там семь самолетов грохнулось и три летчика за полтора месяца. А посмертно он в штаб армии возвращается. (это про орден, он из золота и платины).

Разговора я, само-собой, не слышал, просто есть такое предположение. Иначе зачем из Монино притащили Кожедуба? Он же в Академии учится, куда поступать совсем не рвался. Кинематографистов? И Василия Сталина? Так, чтобы не подкопаться было: «Ша! Старший приказал!». И накрутили обоих заранее.

Вот с такими мыслями я сел в большой «С-54», который через полчаса приземлился на Центральном. Оттуда нас повезли в штаб ВВС округа. Там я спросил у генерала Селезнева, чтобы выяснить его участие:

– А кто этот генерал, который нас сюда приволок? Вы же вроде старше его и по званию, и по возрасту.

– Моего папу не зовут Иосиф Виссарионович. Ты что, с Луны свалился?

– Я, вообще-то, из Приморья, и этого человека не знаю, товарищ генерал. Еще чуть больше трех месяцев назад старшиной авиации был.

– Ты знаешь, кого зовут Иосиф Виссарионович?

– Товарища Сталина.

– Это его младший сын, заместитель командующего ВВС Московского округа по строевой.

– Он моложе меня выглядит.

– Ты же с двадцатого?

– Да.

– Он – моложе, на год. Помалкивай! – было видно, что он уже не рад тому, что поддержал идею Папивина. Адъютант снял беззвучную трубку, доложился, и молча выслушал звонившего:

– Есть, отправляю. Товарищи генералы и офицеры, прошу всех пройти в автобус у штаба. Прошу следовать за мной.

«Куда это мы?» – мрачно задал вопрос Андрей, он неразговорчивый, многого пока не понимает, но сделать ничего не может: лишен права голоса. Я мысленно ответил ему, что пока не знаю, возможно, к Сталину.

«Мы влипли!»

«Почему?»

«В сумке лежала моя автобиография, заверенная Особым отделом. Адъютант Папивина выбросил её из дела, а я подобрал, пока он куда-то бегал. На курсы мое дело попало без нее. Она в сумке есть?»

«Есть, не беспокойся. Я её читал.»

«И?»

«Никаких «И». Все нормально, работаем.»

Да, мы приехали в Кремль, и очень быстро. Несколько минут постояли у стола Поскребышева, пока я, генерал Селезнев и полковник Кожедуб передавали секретарю документы, удостоверяющие личность.

– Пройдите за третьим секретарем, я доложил о том, что вы прибыли.

Идти пришлось не слишком далеко, мы оказались в кинозале. Еще немного посидели, появились офицеры МГБ, с бирюзовыми полосками на погонах. Затем вошел Сталин, с ним генерал-лейтенант с тяжелыми бровями и каменным лицом, Артем Микоян и, между ними, Василий Сталин. Мы поднялись, приветствуя вошедших, позже всех в кинозал вошли пожилой генерал-полковник и маршал Советского Союза Василевский, глава ГенШтаба, бывший командующий нашим фронтом. Слово первым взял Василий Сталин, отца он, иначе, чем товарищ Сталин, не называл.

– В штаб ВВС Московского округа поступило вот это письмо, в котором говорилось, что ОКБ-155 готовит модификацию серийного самолета «МиГ-9» для борьбы с основным носителем атомных бомб авиации Соединенных Штатов. Готовность двух самолетов 4-й серии давали на сегодня. Я перезвонил в Липецк, генерал Селезнев был не в курсе происходящего, но сказал, что некоторое время назад из Приморского военного округа прибыл слушатель на курсы, которого сразу увезли в Москву товарищи Гуревич и Ромодин. Что они сделали, он не знает, но требуется провести проверку, в первую очередь, слушателя из Воздвиженки. Посоветовал захватить с собой человека, который сможет показать разницу в классе между заштатным летчиком и ветераном ВВС. Товарищ Гуревич отдыхает в Кисловодске, его обязанности исполняет товарищ Ромодин. Я ему позвонил, он сказал, что да, предсерийная машина прошла государственные испытания, есть незначительные замечания, погружена и завтра будет в Липецке в количестве двух штук. Я заехал за полковником Кожедубом, благо по пути, и из Монино утром мы вылетели в Липецк. Дальше ничего объяснять не буду, предлагаю посмотреть, что получилось.

И включился фильм, он был почти без звука, несколько комментарий от операторов и «главного режиссера», который командовал записать звук, переключал камеры, чтобы рассмотреть, что происходит. Комментировал Василий Сталин.

– Это первый вылет на облет машин. В первой машине – трижды Герой Советского Союза гвардии полковник Кожедуб. Во второй машине – лейтенант Старшинов* (фамилия изменена), орденоносец, участник войны, восемь сбитых, среди которых два самолета RB и FB-29, которые были действительно сбиты в районе озера Хасан, на границе с Кореей в начале июня 1947-го года. Лейтенант следует за маневрами ведущего, в точности повторяя их по указанному маршруту. На дозаправке, вы сейчас услышите, он попросил меня, ставил задачу на учебный бой я:

«Прошу зарядить орудия холостыми выстрелами.»

«Для чего?»

«Покажу несколько новинок, придуманных именно для такого исполнения машины, мне важно знать дистанцию, с которой товарищ полковник открывает огонь. Покажет это пламя выстрела.»

– Его просьба была удовлетворена. Без этого кинопулемет срабатывает незаметно для атакуемого. Это кинокамера на левом крыле. Погружен боезапас, они взлетают. Теперь смотрите внимательно, что происходит. Самолет полковника имеет темный нос, самолет лейтенанта не имеет отличительных пятен. Заход выполняет полковник Кожедуб. Здесь, явно, лейтенант слегка увеличивает скорость полета, но внешне это не заметно, чуть растянуто по времени схождение. Кожедуб прицеливается, и… – на уходящем вверх-вправо самолете Андрея, Василий остановил проектор.

– Спокойно, товарищи, я хочу показать, с другого проектора, что произошло, через фотопулемет полковника. Вот первый кадр, это вспышка выстрела, а это – пламя из форсажной камеры, как ее называют конструкторы, самолета лейтенанта. Обратите внимание на марку прицела: она смещена влево, а это второй кадр, видно, что снаряд в цель не попадет. Камера скоростная, мы ее просмотрели полностью, Иван Никитович промахнулся, точнее, лейтенант ушел от очереди из трех пушек «МиГа». Теперь продолжение основного фильма: с одного виража, лейтенант зашел в хвост лучшему асу ВВС объединенных наций. А теперь еще один маневр. Он делает вертикальную горку, каким-то образом укладывает нос, разгоняется и вновь повисает на хвосте. Полковник выполняет маневры, но бесполезно. Машины у обоих совершенно одинаковые. А это их объяснения на стоянке.

«Товарищ лейтенант, полковник Кожедуб дважды условно сбит. Иван.»

«Андрей».

«Покажешь, все покажешь!»

«Спарка нужна, чтобы руки, ноги и голова запомнили».

«Заметано».

– Оба участника вылета в этом зале, товарищи. Товарищи летчики, прошу встать! – скомандовал генерал Сталин.

Мы выполнили приказание, свет в зале уже горел, первым к нам подошел маршал Василевский, поздоровался с Кожедубом, они были знакомы, Иван Никитович был очень известен. Затем маршал сделал шаг в сторону и встал напротив меня, я представился и пожал протянутую мне руку.

– Лицо знакомое, мы встречались?