Мечников. Открытие века (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 5

— Ну всё, племянничек, пора нам с тобой расставаться! Алексей Александрович приказал депортировать тебя в особняк.

— Не хочу! — взбунтовался Ярослав. — Ты ещё не рассказал, куда нога улетела!

Пока Ярослав с Олегом спорили, я подошёл к Кате.

— Как у вас дела? С Серёжей всё хорошо? — спросил я.

— Да, не беспокойся! Он такой спокойный, что даже всю эту суматоху пережил. Ну, когда на площади войска против Рокотова собирались. А вот твой дядя меня беспокоит…

— Ты прости, что ему пришлось напиться, — сказал я. — Его не вини. Это я дал ему задачу — держать Ярослава в квартире любыми способами. Так что, если что — скалкой колоти меня.

— Да ладно тебе, — рассмеялась она. — Наоборот, ты столько для нас делаешь. И квартиру оплачиваешь, и Олега лечишь. Я тебе с собой кастрюлю щей заготовила. Возьмёшь, как соберёшься домой.

Вопрос только в том, как я дотащу и Ярослава, и кастрюлю щей. Если учесть, что ранее Катя варила супы в перегонном кубе… Что ж, полсотни литров щей я вряд ли с собой унесу.

Но оказалось, что, к счастью, кастрюля была не большой. Просто я вовремя отобрал у этого семейства перегонный куб, чтобы использовать его по назначению.

Мы с Ярославом выдвинулись домой. Он взгромоздил на меня свою здоровенную руку, поскольку сам передвигаться без посторонней помощи уже не мог.

Оставалось надеяться, что на нас не решатся опять напасть какие-нибудь отморозки. Руки заняты кастрюлей, а бросать щи — жалко.

— Ой, ты прости меня, Лёш, я что-то… Так обрадовался встрече с дядей… — пропыхтел Ярослав. — На меня это непохоже. Я обычно больше двух фужеров вина не выпиваю, а тут…

— Да успокойся ты, сейчас приведём тебя в порядок, — сказал я и, выпустил из правой руки лекарскую магию.

Странно, что он сам этого до сих пор не сделал. Хотя я прекрасно понимал, почему местные лекари слабо справляются с лечением опьянения и похмелья. Большинство даже не понимает, как оно работает.

Я ускорил работу печени Ярослава, а затем стабилизировал кровоток в его сосудах — особенно в головном мозге. Вот сейчас можно было бы дать ему тот самый сок из гриба, который мне прислал Ксанфий! Но так рисковать я не стану. Я ведь пока что не знаю, что там за вещество и как оно взаимодействует с алкоголем.

Как только мы дошли до дома, Ярослав устало плюхнулся на диван. Мимо него прошёл Доброхот, угрюмо фыркнул и произнёс:

— Тьфу ты! Нажрался, скотина!

— Что ты сказал? — удивился Ярослав, повернувшись ко мне.

— Я молчал, — помотал головой я. — Должно быть, тебе послышалось.

— Ох, какой же я дурак… — поморщился он. — Это ж надо настолько перепить, чтобы даже голоса начали несуществующие возникать…

Сегодня заводить серьёзный разговор с братом я не хотел. Смысла в этом нет. Обсудим это, когда он протрезвеет. Хотя дядя подкинул мне крайне важную информацию. Раз Ярослав действительно попал в передрягу из-за отсутствия свежих статей, значит, ему может пригодиться моё учение о микроорганизмах.

Возможно, что отец специально прислал его в Хопёрск. Чтобы Ярослав посмотрел, как я живу, и поторопился исправлять свою ситуацию. Правда, это очень жестоко с его стороны. Надеюсь, что мой брат ошибается, и отец не вздумал пугать остальных членов семьи изгнанием.

— Лёш, ты прости меня… — пробурчал Ярослав, когда я повёл его на второй этаж. — Я ведь всегда так надменно относился к тебе. Постоянно говорил, что ты — бестолковый младший брат. А что в итоге? Я и сам не шибко умным оказался.

— Заканчивай, — велел я. — Всё равно завтра забудешь всё то, о чём мы с тобой разговаривали.

Я уложил Ярослава спать, а затем спустился на первый этаж.

— Ну что, Алексей, даже не похвалишь меня? — хмыкнул Доброхот.

А ведь я и не заметил… Весь дом преобразился. Ни щелей, ни дыр в стенах — всё нормализовалось. Похоже, домовой трудился несколько суток напролёт.

— У меня нет слов, ты проделал очень большую работу, — улыбнулся я. — А в подарок у меня для тебя есть щи.

— Да я уже почувствовал запах… — улыбнулся Доброхот. — Пахнет так, будто Катюша приготовила.

— А это она и приготовила, — подтвердил я.

— Чего? Да ладно? — встрепенулся Доброхот. — Ёлки, чего ж ты сразу не сказал?

Домовой тут же побежал к кастрюле.

— Ты только всё не съедай! — попросил его я. — Ярославу завтра горячее точно пригодится. И да, кстати, Доброхот, есть просьба небольшая.

— Слушаю тебя внимательно, — упорно поглощая щи, ответил он.

— Я завтра уйду на работу. Будь добр, проследи, чтобы мой братец не совался в подвал. Заделай туда проход или просто напугай его чем-нибудь, если решит проверить, что мы там храним.

— Сделаю, не переживай, — раздобрев от вкусных щей, ответил Доброхот. — Если надо будет, я его так напугаю, что он имя собственное больше не вспомнит!

— Нет, Доброхот, настолько не надо! — рассмеялся я.

Прежде чем идти спать, я поднялся в библиотеку и нашёл тот самый тайник, в котором скрывалась книга по алхимической фармакологии.

Я решил выделять хотя бы два часа в день на изучение двух своих главных трактатов — Асклепия и Парацельса. Благодаря магической книге Асклепия я уже изучил несколько десятков местных заболеваний. А они разительно отличались от тех, которые я привык лечить в своей прошлой жизни.

А вот книга Парацельса далась мне с трудом. В основном она состояла из рецептов, рисунков растений и описаний эффектов, которые должны оказывать те или иные зелья.

И что самое удивительное, я нашёл там то, что пронзило мой мозг, словно разряд молнии.

Плесневые грибы — пенициллы. Парацельс описывал, как использовать их в качестве ингредиента для лекарственного зелья от заболеваний лёгких.

Вот оно! Местный рецепт антибиотика! Правда, судя по списку, для его изготовления потребуется ещё около десяти магических трав.

И тут до меня дошло, откуда Сеченов узнал, как готовить антибиотик. Должно быть, у него есть такая же книга. Запрещённый учебник, который он, скорее всего, уже успел проштудировать от корки до корки.

А это значит, что я уже от него отстаю. Вот только собрать все описанные здесь травы не так-то просто. Возможно, что я смогу опередить его известным мне научным путём.

Отметив для себя наиболее важные параграфы, я пошёл спать.

Следующий день начался, как ни странно, с толпы пациентов. Как только я появился в Хопёрской амбулатории, больных тоже стало больше. Синицын шутил, что я специально заразил весь город, чтобы у нас было много работы.

Но на деле магнитом для пациентов служило моё имя. Сначала я доказал, что могу справиться почти с любым недугом, а потом вошёл в историю города, как один из тех, кто сверг режим Рокотова.

Сегодня пациенты проходили через меня быстрее, чем обычно. Ни одна из болезней не вызывала у меня особых затруднений. До тех пор, пока в мой кабинет не вбежал Василий Ионович Решетов.

Пожилой лекарь воскликнул:

— Алексей Александрович, главный лекарь всех созывает в первой смотровой. У нас там серьёзный случай. К Эдуарду Семёновичу Родникову пришёл на приём пациент с… Впрочем, вы сейчас сами всё узнаете. Я своё мнение Ивану Сергеевичу уже высказал. Идите и вы туда, я пока попринимаю ваших пациентов.

А вот это уже что-то новенькое! При мне Кораблёв ещё ни разу не созывал врачебный консилиум. А именно так и называется совет нескольких врачей, когда им необходимо выставить сложный диагноз.

Я прошёл в первую смотровую. Все остальные сотрудники амбулатории уже были в сборе. Иван Сергеевич Кораблёв, Илья Андреевич Синицын и Эдуард Семёнович Родников столпились вокруг лежащего на кушетке пациента.

— О, вы как раз вовремя, Алексей Александрович, — обрадовался Кораблёв. — У нас разнятся мнения. Мы никак не можем определить, что у нашего пациента!

— Простите за беспокойство, господа, — произнёс Родников. — Этого мужчину принесли ко мне на приём, а я не смог даже примерно предположить, что происходит.

На кушетке лежал полный побледневший мужчина. С него градом лил пот.