Развод со зверем (СИ) - Владимирова Анна - Страница 38

— А ты?

Я сгорбилась и потерла устало виски:

— Меня это все оглушило…

— Ты сейчас сказала, что Ярослав спас тебе жизнь, — тихо заметила мама. — Ты преувеличила? Или не говорила мне, что все было настолько серьезно…

— Было, — осторожно кивнула я. — Я не могла сказать тебе всего. Ты меня не видишь, а тебя бы не пустили… Ты бы с ума сошла…

Мама прикрыла губы ладонью, а ее глаза влажно блеснули:

— Я и сейчас схожу! — Она поднялась и заходила по кухне. — Лала, боже мой! Я начинаю ненавидеть эту злую судьбу, которая не дает тебе — талантливому хирургу — просто работать и спасть людей! Ну за что тебе это все?!

— Мам, Яр устроил меня в клинику в Москве, — вставила я.

Она застыла, тяжело сглатывая, а я продолжила:

— Одна из лучших. Он сам там работал несколько лет. Так что… не такая уж и злая судьба…

Мама вздохнула и покачала головой, слабо улыбаясь.

— Он тебе по-настоящему нравится, — с тревогой констатировала она. И я только открыла рот, но тут же его захлопнула, когда она продолжила. — И ты ему — тоже.

— Я… я очень растеряна, — шмыгнула я носом и подняла глаза к потолку в попытке сдержать слезы. — Не узнаю свою жизнь.

— Лалочка, — шагнула она ко мне и обняла, — это нормально. Столько всего на тебя свалилось в эти дни! Но главное — что ты жива и здорова. — Мы посидели немного в тишине, прежде чем она поинтересовалась: — А с кем ушел встречаться Ярослав?

***

***

Я вышел из подъезда на улицу и сделал глубокий вдох, прикрывая глаза.

Вот это вечер…

Лара мне еще все выскажет, но почему-то я ждал всплеска ее негодования в иррациональном предвкушении. Похоже, зверь завладел мной полностью и вел меня через все «против» к одному ему понятному результату. Все же я самоуверенная скотина. И зверь — весь в меня, что естественно. Знает, что неотразим, привлекателен и харизматичен, и считает, что все ему можно.

В любом случае, переключить Лару с тревоги о том, что не может сказать матери хоть какую-то правду, стоило. Новость мамы о замужестве повергла ее в шок тем, что о своих новостях она поведать ей не может, а для человека, который был близок с другим человеком, это — очень сильный стресс. Судя по рассказам матери, она для Лары — единственный близкий человек. Такого уровня доверия у нее нет ни с кем другим, а теперь они оказались разделенной пропастью миров. Да, может, я и переборщил с «правдой», но уровень стресса в кухне явно пошел на спад — сердца женщин почти перестали превышать допустимую частоту сокращений, когда я их покидал. Пусть поговорят.

«Подъезжаю», — пришло сообщение от Алана, и я направился к пропускному пункту, ежась на промозглом ветру.

Вот на черта это мне все? Сидел бы сейчас в тепле с вином и наслаждался бы суровым сопением Лары над ухом… Надо, кстати, придумать для нее другое объяснение, а не то, чем я себя оправдал. Потому что, помимо прочего, чертовски приятно было присвоить Лару еще и перед ее матерью, а это никак не вязалось с предложением ни к чему не обязывающих отношений. Звания «мужчины ее дочери» мне было недостаточно. Нужно было еще и своей фамилией в ее паспорте посветить. Ну, зверюга…

Ладно, признание проблемы — начало пути к ее решению. Даже в моем возрасте не все потеряно.

Темная машина Азизова медленно выплыла из-за дома и остановилась на площадке перед пропускным пунктом. Я не спешил. Ему надо — пусть выносит свой зад на холод. Вскоре двигатель заглох, фары потухли, и двери со стороны водителя слабо толкнули наружу. Я подобрался.

— Яр, — послышался глухой голос Азизова, и я настороженно направился к машине. — Яр…

Когда Алан выпал из дверей на землю, я уже не думал — рванулся к нему и перевернул лицом к небу, машинально начиная обследование. Пульс нитевидный, дыхание слабое, кожа при свете фонарей казалась мертвенно бледной, на лбу — испарина.

Я схватил мобильный, быстро нашел нужный номер и набрал службу спасения:

— Мужчина-оборотень, жизнеугрожающее состояние, я — хирург Ярослав Князев, адрес…

— Яр, — прохрипел Алан еле слышно, и я склонился к нему. — На переднем сиденьи — документы… о расторжении твоего контракта…

— Ал, что с тобой? — потребовал я.

Он что-то пытался мне сказать, но вскоре начал хрипеть, и я уложил его на землю и пытаться реанимировать доступными мне способами, но тщетно.

— Ал! — рычал я, пытаясь стимулировать его сердцебиение. — Не вздумай умирать! Я еще не все тебе высказал! Не смей!

— Вам помочь? — послышалось от пункта, а потом совсем рядом: — Скорую?..

— Я вызвал… — собственный голос показался чужим. — Только уже поздно.

— Милицию?

— И милицию, — машинально кивал я, глядя на застывшие глаза Алана.

Вой застрял в глотке, и я сцепил зубы.

— Ты, сволочь! — процедил я, сжимая кулаки. — Ты нажился на моем горе, а когда-то был лучшим другом! И вот так вот сдох после всего у меня на руках?!

Охранник опасливо ретировался, но я едва ли это отметил, оглушенный произошедшим.

— Яр! — послышался крик, и я вскинул взгляд, отчаянно всматриваясь в фигуру, спешившую ко мне от дома.

Лара.

Когда она выбежала за пропускной пункт, ее озарило красно-синими всполохами машины скорой помощи. Она и врачи оказались рядом одновременно.

— Черт, Князев! — выдохнула Лара, подхватывая меня под руку, и я рывком прижал ее к себе, не отрывая взгляда от суеты врачей над телом Алана.

— Реанимация не дала результатов, — сообщал я им машинально.

— Время смерти…

— Яр, — шептала Лара, сжимая пальцы на моем плече. — Я когда увидела, что ты что-то делаешь с Аланом, так испугалась…

— Что произошло?

— Я не знаю, — растеряно прохрипел я, но руки сами потянулись к мобильнику, и через секунду я уже набирал Игоря.

Я не мог продолжать делать вид, что меня это не касается. Алан уже мертв, а мои ладони все еще мерзли от холода, который оставила его влажная грудная клетка. Все же понятие «бывший лучший друг» оказалось куда легче «мертвого лучшего друга». И умер он не своей смертью.

Наконец, гудки прервались, и я услышал голос Игоря:

— Яр?

— Слушай, — начал я сипло без приветствия, — у вас в больнице был какой-то тип из органов. Похож на оперативника, только выше статусом… Насколько я понял, вы ему доверяете…

— Что случилось? — подобрался Игорь.

— Моего друга убили…

***

***

Перевести дух не довелось. Только мне показалось, что можно немного выдохнуть, как все закрутилось с новой силой.

Поверить, что Алан Азизов мертв, до сих пор не удавалось. И не только мне. Ярослав был напряжен как никогда. Наверное, таким я видела его только в операционной. Но, в отличие от того времени, сейчас он не рычал на меня, а искал поддержки. И если и выпускал мою руку на какое-то время, то непременно возвращал себе.

Я молча следовала за ним по площадке от скорой к машине оперативников и обратно, переодически отвечая на звонки мамы.

— Вы же подниметесь потом? — спрашивала она. — Как Ярослав?

— Пока не понятно. Я дам знать, хорошо?

— Ты не замерзла? Может, кофе вам вынести?

— Если задержимся…

Князев вдруг бросил на меня быстрый взгляд, возвращаясь от машины оперативников в очередной раз.

— Мама звонила?

— Да, переживает.

— Я бы отпустил тебя в квартиру, но не могу отвести — мне нужно караулить тело Азизова, — он болезненно поморщился. — А саму не пущу. Сядешь ко мне в машину?

— Не нужно меня отпускать, — решительно заявила, — я останусь с тобой.

А потом вскинула руку, повинуясь порыву, и он подхватил мою ладонь, прижимая к своей щеке:

— Спасибо, — шепнул, внимательно всматриваясь в лицо.

— Не за что, — сипло выдавила я.

И как-то само случилось, что мы одновременно потянулись друг к другу и коротко поцеловались, будто делали это уже не один раз в знак поддержки. И это, казалось бы, такое простое действие неожиданно остановило для меня весь мир. Невозможно, но посреди всей этой пугающей суеты вокруг страшной смерти, как это часто бывает с хирургами, я вдруг поняла, что от меня уже ничего не зависит. Прохладный ветер резким порывом продул насквозь, распахнул короткую куртку, пересчитал ребра под футболкой и слизнул каплю холодного пота, скатившуюся по позвоночнику.