Развод со зверем (СИ) - Владимирова Анна - Страница 26

— Ярослав Сергеевич жив, скоро подойдет. Не нервничайте, пожалуйста. Вы в безопасности. Что-то беспокоит вас? Можете ответит на этот вопрос?

Я вздыхаю глубже:

— Уберите седатики, и я смогу ответить. Я в порядке. Не нужно меня тормозить…

— Хорошо.

Я откидываюсь на подушку и проваливаюсь в какое-то забытье, хотя пытаюсь смотреть в потолок. Может, даже засыпаю…

— Лариса? Лара?

Трясу головой и хмурюсь, так и не открыв глаз. Болит голова.

— Алан, — шепчу пересохшими губами, — как Ярослав?

— Потерял много крови, но стабилен. Просил добраться до тебя лично и убедиться, что ты в порядке.

— Я пытаюсь соображать, но мне сложно.

И память как-то избранно подкидывает картинки. Вроде бы я помню все… Но не все. Помню, как собиралась вскрыть грудину пациенту Князева. Помню, как двери вылетели с петель и осыпались стеклом. Крик людей и сирены. А еще помню, что с Ярославом что-то случилось, и нужно о нем беспокоиться.

— Томографию дай глянуть, — просит Алан кого-то. Потом наступает молчание, в которое я все же умудрилась разлепить глаза.

— Что там?

— Ничего страшного. Не тошнит?

— Нет.

Алан подкручивает капельницу и садится на кушетку, а я понемного начинаю соображать быстрее.

«Убрал седативное», — отмечаю вяло.

— Ты помнишь, что произошло?

Я перевела взгляд на Алана. Он выжидательно замер на мне взглядом. Кажется, наконец, отпустило.

— Можно воды?

— Конечно.

Он протянул мне пластиковый стакан, и я принялась жадно пить, пытаясь собрать в кучу мысли. Но ощущение легкой атрофии эмоций все же оставалось.

— Я уволилась. Вы в курсе?

— Нет еще, но… — он поморщился, — это не самое важное. Что еще помнишь?

— Как меня позвали в операционную, и я понеслась к пациенту. Помню, что все было плохо, и нужно было его вскрывать. А потом все пошло кувырком — полетели стекла, двери, приборы… они били тревогу… — Я сглотнула и облизала губы, хмурясь. — И Ярослав. Он пытался вывести меня.

Мы замерли взглядами друг на друге, но Алан не давал подсказок. А меня будто шибануло током, когда в голове вдруг вспышкой возникло жуткое воспоминание оскаленной пасти.

— Какой-то зверь ворвался в операционную…

— Да, — кивнул Алан и тяжело вздохнул. — Что еще помнишь?

— Он был странным, — медленно отвечала я, глядя на него, застыв. — И жутким. Не похожим на обычного зверя…

— Это — оборотень.

Я дернула головой, будто пытаясь вытряхнуть из головы услышанное. Будто не разобрала слова, и хотелось попросить повторить четче.

— Мы оперируем в клинике не простых людей, в этом и есть объяснение всего того, что произошло здесь, — спокойно продолжал Алан.

— Вы говорили, что люди непростые, да, — послушно кивала я. — Но…

В горле пересохло несмотря на то, что я только что напилась воды.

— Лара, люди — не одни в этом мире. Не все знают и не всех допускают в реальность. Но ты теперь по другую сторону — ты знаешь.

— Что я знаю? — сдавленно пискнула я. — Где Ярослав?

Меня медленно накрывало паникой, и Князев казался единственным, на кого я могу здесь опереться и вообще доверять.

— Он сейчас под капельницей, — спокойно отвечал Алан. — Не бойся, тебе ничего не грозит…

— А могло?

— Могло. Люди, которые случайно узнают о реальном положении дел, проходят реабилитацию. Они учатся жить в новом мире. Мне вернуть седативное?

— Нет, — мотнула я головой. — Не надо, я в порядке…

По крайней мере, уверенность, что я нужна себе в полном адеквате, окрепла первой. Мысль, что надо срочно соображать и разбираться в происходящем — второй.

— Хорошо. Главное — ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо.

Придешь в себя, разберешься в тонкостях. Уверен, ты через все пройдешь быстро. Ты — боец, Лара. Но я все же буду рекомендовать тебе реабилитацию. На специальных курсах людям рассказывают обо всем, с чем придется столкнуться. Но главное для тебя — ты сможешь спокойно работать хирургом, и тебе больше никто не сможет испортить карьеру. Прежние законы на тебя не действуют.

— Это почему?

— Потому что в новой для тебя реальности не хватает квалифицированной помощи, а такой хирург, как ты, будет нарасхват. Теперь ты вне системы.

Мы помолчали какое-то время. Алан внимательно смотрел на меня, я задумчиво терла пальцы.

— А как с остальной жизнью?

— Обет молчания. О нашем мире никому нельзя говорить. Людям неподготовленным опасно рассказывать о том, что ты видела, понимаешь? — Я кивнула. — В остальном жизнь у тебя будет обычная.

Я сглотнула, дыша все спокойнее.

— Так этот монстр… он…

— Он — оборотень. С оборотнями так бывает — иногда все выходит из-под контроля.

— Бывает? — пискнула я.

— Да, — нехотя признался он. — Звериная часть не согласна на то, чтобы с ней проводилась манипуляция, а седатики и наркоз сложно рассчитать для массы, которая меняется за несколько секунд. Оборот человека в зверя быстрее действия препаратов. В этом и проблема. Ярослав не хотел проводить эту операцию…

Ярослав…

Чем спокойнее мне становилось, тем больше деталей произошедшего всплывали в памяти. Скрежет стекла будто по настоящему процарапал по нервам, а рык взбудоражил каждый мускул. Вой приборов и омерзительное чавканье плоти, оскал на морде чудовища… Я не скоро его забуду. И показалось, что я снова стою посреди всего этого действия и спокойно смотрю, как Ярослав выпускает собственные когти и зубы и бросается на монстра, преграждая ему путь ко мне…

— Лара?

— А? — заморгала я часто. — Мне показалось, что Ярослав…

— И Ярослав, и я, и Лев Давидович… Мы все оборотни.

— Что? — глухо просипела я, ежась.

— Лара, ничего особенного. Большую часть жизни мы — люди, просто с особенностями. Мы быстрее, сильнее физически, лучше слышим и видим, многое чувствуем. Мы — древняя земная раса, которая живет среди людей. Но иногда нам приходится выпустить свою звериную сущность. Ярославу пришлось, чтобы защитить тебя…

Я часто заморгала, грудь заходила ходуном, а в горле совсем пересохло.

— Наверное, мне нужно седативное, — прохрипела я.

— Не нужно, — неожиданно жестко возразил он. — Тысячи людей существуют на два мира, Лара. Тебе само проведение велело вылезти из той безвыходной ситуации, в которую тебя загнали люди с властью, и начать новую жизнь. Ничего не происходит просто так. Тебе повезло.

— Можно снова воды?

— Может, хочешь перекусить? Тебе надо поесть.

— А сколько… сколько времени?

— Десять вечера.

— Черт, мне нужно маме позвонить! — округлила я глаза. — Она с ума сойдет! Мы должны были встретиться…

— Только помни, ни слова о реальном положении дел. — Алан поднялся и направился к шкафу, а вскоре вытащил оттуда стопку моих вещей. — Можно сказать, что задержалась на операции.

— Я бы не допустила такого, попросила бы позвонить ей, чтобы она не волновалась…

— Тебе могло стать плохо?

— Быть может, — растерянно хмурилась я.

Мне стало душно. Захотелось на воздух, вздохнуть полной грудью и почувствовать, что мир все тот же… И Ярослав казался мне якорем, за который нужно удержаться, и тогда он вытащит меня отсюда.

— Я могу увидеть Ярослава? Он же… нормальный сейчас?

— Конечно, можешь. Он нормальный, — Алан устало улыбнулся. Его нормальности можно позавидовать. Может, поешь сначала?

— Нет, потом. Позвоню сначала маме… — Я лихорадочно пыталась сообразить, как ее успокоить. — Скажу, что мне стало плохо… что не поела…

— Да, хороший вариант, — одобрил Алан, глянув на часы. — Лара, мне нужно отлучиться. С тобой точно все будет в порядке?

— Наверное, — закивала я. В голове стоял какой-то оглушающий звон, мысли метались, а тело подрагивало от нервов. Но я стиснула мобильник и кивнула увереннее. — Я буду в порядке.

— Ярослав в соседней палате. Дежурные врачи диагностики за вами присмотрят.