Мертвым – мертвое (СИ) - Глебов Виктор - Страница 13

— Откуда он здесь⁈ — поразился Вейдэль.

— Я вынес его в ту ночь, когда армия Малдонии напала на Бальгон, — сообщил Дарон. — Мне посчастливилось быть неподалёку.

— Посчастливилось?

— Молох приказал быть поблизости на случай, если что-нибудь случится.

— И что-нибудь случилось, — Вейдэль накрыл магический шар.

— Возможно, Молох захочет связаться с тобой при помощи Варзагера, господин. Поэтому я поставил его здесь.

— Хорошо, — Вейдэль кивнул. — Я благодарю тебя за всё. А теперь нам пора на праздник.

— Один вопрос, господин: куда определить твоего спутника?

— Телона?

— Да.

— Запиши в мою личную гвардию. Боюсь, мне придётся набирать её заново.

— Да, повелитель. Почти все твои воины погибли. Это печально.

— Они были одними из лучших. Трудно поверить, что их перебили.

— Не сомневаюсь. Но прости за вопрос: ты уверен, что Телон достоин защищать твою жизнь, Повелитель? Обладает ли он необходимыми навыками?

— Научится, — ответил Вейдэль, пожав плечами. — К тому же, я к нему привык.

— Как пожелаешь, — Дарон поклонился.

— Ну, теперь идём.

Они вышли из комнаты и пересекли круглый зал, оказавшись на большом балконе с грубыми каменными перилами. Внизу копошились Слуги и Рабы, делая последние приготовления к празднеству. Вейдэль заметил в стороне группу вампиров, одетых в чёрные мантии с красными эмблемами василиска. Они вели человек десять, скованных длинной цепью.

— Это пленники, предназначенные для пиршества, — пояснил Дарон, проследив за его взглядом. — Они будут умерщвлены с минуты на минуту. Сегодняшней ночью мы казним восемь таких групп, чтобы насытить всех.

— Хорошо, — ответил Вейдэль, приветственно поднимая руку и слушая возгласы. — Начинайте.

Дарон в тот же миг подал знак, и на крыше главного здания появился женский хор, затянувший одну из самых популярных в Бальгоне мелодий. Постепенно праздник набирал силу. Выкатили ещё несколько бочек пива для Рабов, а затем на середину двора вывели пленников и, подставив большие медные тазы, отрубили им головы. Густую тёмную кровь разливали черпаками с длинными ручками, а на тела набросились несколько Слуг.

На стенах зажгли ряды факелов, откуда-то появились акробаты, шуты и менестрели, фокусники и жонглёры. Кар-Дагельм озарился багровым светом, а воздух полнился весёлыми криками и разгульными песнями. Вейдэль невольно улыбнулся, наблюдая за этим празднеством, вспоминая золотые дни Бальгона, которым он правил так недолго.

Единственное, что омрачало его торжество — отсутствие Мелиссы, знание о том, что её нельзя вернуть, необратимость смерти его единственной любви. Конечно, он паладин бога, его пророк, и он посвятит себя Служению — всего, без остатка, но что ему вечность, если её не с кем разделить, если нет той, которая могла бы гордиться его величием от чистого сердца, бескорыстно, без малейшей тени зависти? Вейдэль окинул взглядом мелькающие огни, пёстрые одежды, носящиеся по стенам фигуры, и ему захотелось уединиться, оставить шумное празднество и предаться воспоминаниям — к счастью, их никто не мог у него отнять.

Эл спустился по узкой винтовой лестнице, толкнул низкую железную дверь и очутился в длинном зале со сводчатым потолком, стены которой украшали старинные шпалеры и картины, изображающие псовую охоту. Широкими шагами некромант пересёк зал и остановился возле одного из светильников, расположенных по обе стороны двери.

— Принёс? — спросил он громко, хотя никого не было видно.

— Да, господин, он здесь, — раздался из-за двери тихий голос.

— Хорошо, я буду ждать тебя в своих покоях через десять минут.

— Я приду вовремя.

Эл распахнул дверь, за которой никого не оказалось, и, ничуть этому не удивившись, направился на третий этаж своего дома-замка.

Вскоре он уже сидел в просторной комнате — той самой, в которой принимал лорда Виля и прочих заговорщиков. Эл до сих пор не перебрался в королевский дворец, который находил слишком большим и потому неудобным для обороны. Конечно, мало кто смел оспаривать его власть, однако нашлись несколько могущественных баронов, которые объявили чужака узурпатором и отказались присягнуть на верность. Они укрепились в родовых замках и собрали небольшие армии, которые должны были охранять их. К счастью, им не пришло в голову объединиться, иначе могла бы начаться настоящая гражданская война. Все эти выступления считались бунтом и не вызывали у народа никакого сочувствия. Люди любили Железного Герцога и предпочитали его как старому королю Мирону, так и принцу Мархаку. И уж тем более, они не хотели видеть на троне Малдонии какого-нибудь дальнего родственника прерванной династии.

Эл отправил несколько безоговорочно верных ему отрядов подавить мятежи, и вести, пришедшие совсем недавно, были добрыми: один из баронов сдал замок и признал власть Эла. Впрочем, Железный Герцог всё равно велел его казнить. Он не мог допустить, чтобы в его армии были недовольные. Да и вообще, он следовал старому правилу никогда не оставлять за спиной неприятеля, способного поднять оружие.

Когда в дверь постучали, Эл сидел на корточках перед камином и смотрел в огонь. Пламя плясало в его чёрных, как агат, глазах ночного хищника. В замке было прохладно, и приходилось топить.

— Открыто, — отозвался Эл, поднимаясь.

В комнату вошёл невысокий человек, закутанный в меховой плащ. Он был бледен и худощав, казалось, на его лице лежит печаль усталости, однако глаза пылали тёмным и страстным огнём, выдавая внутреннюю силу.

— Приветствую тебя, новый король Малдонии, — негромко заговорил посетитель, вглядываясь в лицо Эла внимательными серыми глазами.

— Здравствуй, жрец, — ответил Эл и жестом предложил вошедшему сесть в поставленное посередине комнаты кресло.

Человек молча покачал головой, отказываясь от предложения.

— Ты хотел говорить со мной. Я слушаю, — сказал он, останавливаясь в трёх шагах от двери.

— Я ещё не знаю, одобрит ли Храм мою коронацию, — сказал Эл, складывая руки на груди и глядя Верховному Жрецу в глаза. — Ты не выразил ни недовольства, ни одобрения, а церемония назначена на послезавтра.

— До сих пор ты не спрашивал у Храма позволения…

— Мне не нужно позволение, — перебил Эл. — Я хочу знать, признаешь ли ты меня королём.

Верховный Жрец недовольно поджал губы и какое-то мгновение молчал.

— Я ничего не решаю, — сказал он, наконец. — На всё есть воля богов. Они ещё не дали нам знать, угодно ли им твоё воцарение.

Это было полной чушью. Некромант знал это, но не собирался вступать в споры о существовании Малдонских богов.

— Ты обладаешь большой властью, — заметил он вместо этого. — И не только политической, но и религиозной. Я знаю, что жрецы храма пользуются магией, которая в Малдонии запрещена. Это нарушает заповеди ваших богов, так что не пытайся обмануть меня разговорами о высших законах.

Жрец побелел от ярости, но сдержался.

— Мы делаем лишь то, что угодно богам, — заявил он холодно.

— Это всё равно. Раз солгавший теряет доверие навсегда. Разоблачи я ваш обман, и добрая половина паствы отвернётся от вас. Но я не хочу делать этого. У вас есть сила, и она, откуда бы ни бралась, не должна пропадать зря. Она должна приносить пользу.

— Смотря кому, — заметил жрец, мрачнея.

— Разве ты не хочешь славы для своей страны?

— Разумеется, хочу. Это цель нашего служения. Денно и нощно мы с братьями вымаливаем для Малдонии благ и процветания.

— Позволь, я покажу тебе, что намерен сделать для того, чтобы твоя страна стала одной из величайших держав своего времени, — сказал Эл, приглашая жреца следовать за ним. — Здесь, на земле, — добавил он, когда они вышли из комнаты и в сопровождении телохранителей двинулись по коридорам и переходам замка, — мы не можем ждать, что боги станут делать за нас чёрную работу. Они дают нам благословение или удачу, но поступки совершаем мы сами, при помощи собственных тел.