Калинов мост (СИ) - Криптонов Василий - Страница 20

— А дальше? — понеслось со всех сторон. — Дальше-то что было?

— А вот не буду рассказывать, покуда ещё медовухи не принесут! Это ж надо, какие в этой деревне жадные люди! Глоточка не допросишься. — Тварь негодующе наподдала копытом пустое ведро.

Ведро полетело в сторону калитки. Я его поймал.

— Х-хозяин, — сфокусировав на мне взгляд, запнулась Тварь. — А мы тут, это… Я у них водички прошу! Давно уже. И — не несут! Представляешь?

— Представляю. — Я подошёл к Афоне. — Сказал же тебе, русским языком — не наливать! Говорил?

— Говорил, — понурился Афоня. — Да что я поделать-то мог? Куда мне было деваться?

Я вздохнул.

— Угрожала?

— Да ну что вы, господин охотник! Просила! И до того жалобно. Глазками своими глядит, вздыхает… А у меня кума медовуху варит, я как раз бочонок прикатил. Ну, вот и…

— Ясно. Глазками, значит. — Я повернулся к Твари. Та понурилась. — Неправильно организованное похмелье ведёт к долговременному запою. Слыхала?

— Ч-чегось?

— Тогось. Вставай, шуликунов бить пойдём.

* * *

После третьего круга вокруг деревни Тварь смекнула, что её где-то накалывают.

— Куда едем-то? — буркнула она тоном человека, который совершенно, с его точки зрения, не кстати начал трезветь.

— На Кудыкину гору, — объяснил я.

— Это где такая?

— Да вот, веришь ли — забыл напрочь. Где-то тут была, смотрю — найти не могу.

На четвёртом кругу Тварь была уже внимательна и осознанна.

— Нет здесь никаких гор! — рявкнула она и встала в колы.

— Да вот и я гляжу — никаких. Значит, нечистая сила похитила. Уже совсем ничего святого не осталось, горы воруют… Ладно, хрен с ним. Топи в Поречье.

— Зачем⁈ — взвыла Тварь. — Я всё поняла, всё осознала. Пить больше — ни-ни!

— Рад за тебя. А теперь — в Поречье.

— Серьёзно?

— Серьёзнее не бывает.

Со вздохом Тварь врубила Первую Космическую, и элементы пейзажа замелькали мимо меня с такой скоростью, что даже Тургенев не сумел бы ничего по этому поводу дельного написать.

Егор, Земляна и Захар расположились у Афони и принялись бдить. Я же пообещал до ночи точно вернуться и отправился вытрезвлять транспортное средство. Это, конечно, было не главное занятие. Мысль моя работала постоянно и идеи возникали часто. Пусть там пока не было ни одной из категории «Вау, да это же всё-превсё решает!», но зато хватало тех, что «Попробуем, может, чем-то поможет».

Первым делом в Поречье я наведался к предводителю дворянства, Аркадию Дубовицкому.

— Давненько, давненько не наезжали! — приветствовал он меня в своей библиотеке.

По лицу было ясно, что действительно рад меня видеть, а не просто так, из вежливости, изображает радушие.

— Дела, дела, — вздохнул я.

— Про ваши дела изрядно наслышаны. Вопиющий случай, исключительный: чтобы человек до такой степени манкировал светом и при том оставался на слуху, да чего там — буквально притчей во языцех! Впрочем, с нами вам, как я понимаю, уже не интересно. Вы ведь вхожи чуть ли не в императорский дворец?

— Ну почему «чуть ли»? Вхож в дворец, — кивнул я.

— Невероятно. Просто невероятно! Часто бываете в Петербурге?

— По необходимости. Время от времени.

— Изумительный город. В молодости подумывал перебраться туда, но… — Господин Дубовицкий развёл руками, мол, посмотрите на мои обстоятельства.

Я посмотрел. Давешняя негритянская скульптура стояла на прежнем месте. Н-дя. Как же тут переедешь, такое хозяйство бросишь…

— Я к вам на самом деле мельком и с очередным вопросом, — перешёл я к цели визита. — Не откажетесь ещё раз поспособствовать охотничьему делу?

— Вам я не откажу никогда, Владимир Всеволодович, — заверил Дубовицкий и сел в кресло. — Прошу, излагайте.

— Так вот, — сел и я, — интересует, не много не мало, Змей Горыныч. Кощей Бессмертный тоже, но главным образом — Змей. Поищите в преданиях, нет ли там полезных рецептов, как эту тварь если не убить, то временно одолеть. Или перехитрить.

Помолчав, Дубовицкий угрюмо произнёс:

— Полагаю, спрашивать, не шутка ли это — излишне с моей стороны…

— Правильно полагаете. И, господин Дубовицкий, два дня на всё про всё. Потом зайду и уж что нашли — то нашли.

— Вы же понимаете, что если бы кто-то вернулся из-за Калинова моста с победой, то об этом знала бы вся святая Русь? Каждому ребёнку с колыбели рассказывали бы сказки про великого богатыря?

— Прекрасно понимаю. И всё же, у вас хорошо получается находить какие-то неочевидные мелочи, которые порой очень помогают в деле. Вы поймите, там в любом случае будет — сила на силу. Если б нечем было крыть, я бы не сунулся, конечно, безрассудное геройство — не моя тема. Вопрос в том, чтобы как-то себя подкрепить…

— Я так полагаю, это всё из-за юной госпожи Головиной?

— Слухи поползли уже?

— Было бы удивительно, если бы не поползли. То есть, это не выдумка и не метафора, Катерину Матвеевну действительно похитил Кощей?

— Увы. И похитил из-за меня. Трусливая куча костей предпочла действовать через девчонку. При этом почему-то продолжает считать себя крутым. Мой святой долг объяснить ему, что это — немножко не так, и его место не на троне потустороннего мира, а у параши. Парашу по масти я ему найду. Искать буду тщательно, весь остаток зимы.

— Что ж, я понял задачу. Не подумайте, что вас прогоняю, но, учитывая важность дела и срочность, предпочёл бы взяться за исследования незамедлительно.

— И замечательно сделаете. Спасибо огромное, господин Дубовицкий.

— Пока — абсолютно не за что, я ведь ещё ровным счётом ничего не сделал.

Мы обменялись рукопожатиями, и я спустился вниз. Вышел на улицу к злой и трезвой Твари.

— Жрать? — спросила она.

— Ты жрать зареклась.

— Это был секундный порыв, он давно прошёл.

— Завтра пожрёшь. Сейчас в оплот двигай.

— В какой?

— В мой.

По городу Тварь перемещалась не так резво, как по междугородной трассе. Тут на дорогах встречались другие лошади, люди, экипажи и прочая досадная ерунда. Среди всего этого приходилось лавировать, что осложняло продвижение. И всё-таки через пару минут мы стояли возле моего оплота. Там я спешился и привязал транспорт к коновязи. Противотварной верёвкой.

— Серьёзно⁈ — уже второй раз за день спросила Тварь.

— Да чего ты всё уточняешь? Я, если хочешь знать, уже родился серьёзным. Даже в зеркало себе не улыбаюсь — всё от серьёзности. Стой тут, никуда не уходи.

— Очень смешно, ага.

— Хихикай на здоровье. Хорошее отношение ты, смотрю, вообще понимать перестала. Вот постой теперь тут и подумай, зачем мне нужна лошадь, которая, как до дела доходит, вечно либо пьяная, либо с похмелюги. Жрёшь-то ты хорошо, да только эту жратву ещё бы отрабатывать неплохо.

— Куском попрекаешь!

— Именно. Кусок этот — мой, и я на него заработал, с неба ничего на меня не упало, кроме долгов. Тех, кто ведёт себя нормально, я попрекать не буду. А тех, кто на шею садится —буду. Я понимаю, что ты тварь, и в твоей природе пакостить людям и удовлетворять свои низменные инстинкты. Но я также вижу, что ты можешь быть лучше. Просто не хочешь. А ты сделай над собой усилие — и захоти. Ради меня. Тогда отношение будет другое.

Оставив кобылу пребывать в глубокой задумчивости, я зашёл в оплот. И не пожалел. В оплоте бурлила жизнь.

На пороге меня встретил Алексей, сияющий от радости.

— А я в окно увидел тебя! Ящик привезли.

— Какой ящик?

— Известно — железный.

— А, сейф? Отлично! Показывай.

Алексей показал. Сейф был, ожидаемо, точной копией моего.

— Ключей сколько?

— Три. Вот, это твой. Забирай.

— Угу. — Я сунул ключ в карман. — Два пока при себе держи. Я подумаю, кому ещё можно доверить. Может быть, даже и никому… Кости сдают?

— Да почти нет. Зима же…

— Ладно, ладно. Проживём мы злые зимы, станем краше, станем тоньше…

— Что?

— Ничего, не обращай внимания.