Мастер путей. Часть 4 (СИ) - Черный Александр Михайлович - Страница 25

— Не мог он — значит, мог его сын, — безучастно пожал плечами правитель. — Перевернём вверх дном каждый закуток в имениях или связанных местах.

В каком бы безвыходном положении ни был Пелагий, но он не посмел взывать к совести монарха и просить не очернять имя почившего сына. Тем более, что о его связи с айнами и впрямь не ведал. Как знать? Может, и впрямь повинен, в обход родительского сведения?

Ему-то уже всё равно. Даже, если докажут связь Дмитрия с айнами, к Пелагию спроса нет. Даже анафему не наложат, как на чернокнижника. За ним-то прегрешения нету. Но удар под дых будет ещё тот.

— На сегодня мы прервёмся, Пелагий Любомирович, — оповестил арестованного Александровский. — Раз тут ты не при делах, то и спрос с тебя лишь за свершённое. Пока что подумай, чем ещё ты можешь быть полезен. Увы, но лично я не вижу тебе более применений. Да даже, если бы и видел… Закрыть глаза на оплаченное умерщвление дворян с малолетними детьми… Молись, чтоб приговор смягчили. Будет чудо, если потрошение заменят на усекновение главы или повешение.

— Я могу откупиться, — напомнил Бесчестных. — Моё преступление не удалось. От моих рук нет понёсших ущерба. Жертвы целы и невредимы. Ты же сам назначал мне жалованье, государь. Знаешь, что моё состояние велико. Могу уплатить Морозовым за беспокойство и казне штрафа за самоуправство.

— М-да? — осведомился Александр Александрович. — Освежи мою память, дорогой мой Пелагий Любомирович… О каких таких состояниях ты говоришь?

— Родовое имение, — не чуя подвоха, отозвался тот. — Земля. Рубли. Драгоценности, каменьями да мехами, златом да серебром. Одних самоцветов не пересчитать, кроме как на развес.

— А с чего ты взял, что это у тебя есть? — поинтересовался монарх.

Бесчестных непонимающе нахмурился.

— С того, что я единоличный владелец, государь.

— Был им, — уточнил Великий Император Всероссийский. — Ты натворил делов, Пелагий Любомирович. С тебя сняли иммунитет. А, как только ты лишился неприкосновенности, с тебя удержали штраф. Твои лохмотья на тебе — всё, чем ты сейчас владеешь. И иным едва ли когда-то будешь. Сказать начистоту, не верю, что в бывшее твоим имение ты вернёшься хотя бы рабом.

Лицо Пелагия удивлённо вытянулось.

— Так неужто по закону, государь⁈ Ладно, штраф… но состояние?!. Я ж…!

Договорить он не успел.

Александровский не владел Путями, и не мог. Но на миг Бесчестных показалось, что именно к ним и воззвал монарх.

Молодой правитель во мгновение ока оказался подле бывшего оружничего и сомкнул на его горле крепкий, необъяснимо жёсткий хват. Пальцы вонзились в мощное горло, игнорируя его ширину, и буквально сжали кадык.

— У тебя хватает ума лебезить про закон? — яро сверкнув глазами, процедил Александр Александрович. — Я смотрю, тебе не только колени прострелили, но и голову⁈ Ещё раз тявкнешь про закон, и — клянусь Богом! — ты не доживёшь до судилища! Где был твой закон, когда платил мзду за детские головы⁈ Почему ты не вспомнил о нём, когда подписывал приговор Морозовым⁈

Вспыльчивость Александровского, ставшая при Дворе притчей во языцех, чуть не стоила незадачливому оружничему преждевременной кончины.

— Молись, чтоб при обыске ничего не нашли. Иначе приговором по одному делу можешь не отделаться. Получишь по совокупности.

Имение Морозовых

Светлейший князь Морозов был доволен как никогда.

Всё обернулось даже лучше, чем он мог себе представить.

Хотел задекларировать своему ближайшему окружению надёжного соратника и друга семьи? Вышло ещё красочнее, чем боярин сумел бы расписать словами.

Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. А сегодня весь свет дворянского круга общения своими глазами узрел, как молниеносно гость вывел из игры сразу две крупные фигуры. Не кто-нибудь, а сам оружничий Императорского двора Бесчестных выступил его супостатом, и при том грозным. Не просто пальчиком погрозил, а натурально покусился на умерщвление, обстреляв из порохового орудия, за что тут же сам и поплатился. Другая фигура ближе к пешкам, чем к каким-то ключевым, но и она не простая массовка: «широко известная в узких кругах» наёмника европейского происхождения. И оба пали, пленённые гостем.

Демонстрация удалась на славу. Морозов и мечтать не мог, чтоб всё обставить ярче. Теперь пресловутое сарафанное радио разнесёт на окрестные губернии вести, как некий бесстрашный гость на званом приёме пленил двух ворогов. Детали будут опущены людской молвой, или же обрастут новыми досужими домыслами. Главное — будет пущен слух, что род Морозовых зарёкся дружбой с очень сильным союзником.

Этот эффект необходимо укрепить.

Вячеслав Иванович пожил своё сполна и умел выносить выгоду из ситуаций. А сейчас ситуация сама, на блюдечке преподнесла ему не просто выгоду, а самую что ни на есть натуральную победу. Ошеломительную, оглушительную и безоговорочную.

«Мастер» проводил Великого Архимага Путей Берислава, убывшего через прореху в пространстве. Старец провёл Путями конвой, уведший пленную наёмницу: в его сопровождении полковник Протопопов и трое бойцов прошли, во мгновение ока оказавшись за десятки вёрст от имения.

Александр Александрович повернулся, собравшись было вернуться к своему столу. Уронил взгляд себе на грудь, где на зелёном камзоле виднелась пробоина с оплавленными краями возле сердца. Небрежно, как прилипшую грязь, попытался смахнуть последнюю, будто бы это вообще было возможно. Тяжко вздохнул.

Хозяин имения решительно ухватился за шанс и перешёл в активное наступление.

— Дорогой друг, — вроде бы, негромко позвал он гостя, но голос светлейшего князя достигал каждого из собравшихся за столами. — Ты взял за донельзя полезную привычку всякий раз оказываться подле, когда того требует неприятная ситуация. Уже в который раз твоими руками сбережены жизни домочадцев сего имения. Прошу освежить мою память… твоя персона не обременена семейным долгом? Ты же, насколько понимаю, холост?

Мастеров перехватил взгляд собеседника и усмехнулся одними глазами. Оба мужчины поняли друг друга без слов.

— Каюсь, ибо грешен, — отозвался наёмник. — Официально ещё ни с кем не обручён.

— Какое превеликое огорчение… — не переигрывая, прокомментировал Морозов. — А если я скажу, что окромя причитающегося в благодарность за оказанные услуги, имею честь предложить рассмотреть союз с нецелованой девой, чью жизнь ты повадился сохранять от козней из раза в раз? Светлейшая княжна аккурат на выданье находится, да и сама не прочь спасителя своего возблагодарить.

«С нецелованой ты явно перегнул», — не удержался, хмыкнув про себя, Мастеров.

— Увы, — развёл руками гость. — Тебе ли не знать, Властислав Иванович, что службой обременён похлеще семейных уз. Свободного времени, чтоб жену любить, предвидится немного. Ведь контракт заключил со мной Император.

По столам пробежалась нескрываемая волна удивлённых вдохов и изумлений вслух.

Ай, да Мастеров! Ай, да хитрый волк!

Морозов даже не просил его подыграть, сам решаясь отыграть перед гостями, но визави понял его без намёков!

Мало того, что теперь гости осведомлены о надёжном соратнике и друге рода. Теперь ещё знают, что и без того недалёкий от Двора род стал к нему ещё теснее, ибо защитник и сподвижник аж с самим Великим Императором Всероссийским в общении!

Это, конечно же, не перекраивает в одночасье всю политическую карту окрестных губерний. По мановению пальца кто попало не бросится служит, как выдрессированный пёс. Не прибавится вассалов, не прирастут беспричинно земли. Но отношения станут намного, НАМНОГО теплее с теми, кто сам их ищет.

А таковых уже существует немало.

— По щелчку каблука женитьбы и не вершатся, — улыбнулся светлейший князь. — Но именем своим и словом отныне благословляю всяческие меж вами общения. Ты показал себя в самом наисветлейшем свете. Теперь я спокоен. Есть, кому позаботиться о дочерях, ежели час кончины настанет.