Эволюционер из трущоб. Том 6 (СИ) - Панарин Антон - Страница 4

Из-за высвобождения огромного потока энергии разрушались энергетические каналы, а также начинались дегенеративные процессы в коре головного мозга. Подопытный становился апатичным и склонным к скепсису, если количество смертей переваливало за пять штук, то человек превращался в овощ, который ничего уже не хотел. Еда, вода, сон, любовь, дружба, жизнь, смерть. Ему было плевать.

Такие подопытные просто смотрели в одну точку и ждали, пока энергия в жемчужине иссякнет, после чего жизненные функции будут отключены. Сейчас же у Преображенского и вовсе не было никаких ресурсов. Он не мог купить Слёзы Мироздания, так как все логистические и финансовые цепочки схлопнулись вместе с арестом Архарова. А все запасы остались в уничтоженной лаборатории, которую пришлось спешно покидать.

Но печальнее всего для Преображенского было то, что Остап был единственным выжившим испытуемым проекта «Останки Патриарха». Второго такого нет. А даже если бы Преображенский захотел его воссоздать, на это потребовались бы годы труда и неимоверные финансовые затраты. Ведь уничтоженная лаборатория была уникальна. Большинство приборов Преображенский создал лично.

Профессор ещё раз осмотрел Остапа со всех сторон и кивнул. Не сказать, что Преображенский был доволен увиденным, скорее, он решил, что придётся работать с тем, что есть.

— Одежда в шкафу. — Профессор указал на стену, которая внезапно со щелчком открылась. За ней скрывался довольно обширный гардероб белых халатов и прочего медицинского тряпья. А поскольку Остап был с Преображенским примерно одного роста, то проблемы найти нужный размер возникнуть не могло.

Одарив своего создателя меланхоличным взглядом, Остап кивнул и отправился одеваться.

— Что с мальчишками? — спросил Преображенский, вернувшись за стол.

Профессор уставился в монитор. Его пальцы с неимоверной скоростью стали клацать по кнопкам клавиатуры, наполнив кабинет мерным постукиванием.

— А что с ними? Задание выполнено, — неохотно ответил Остап.

— Мне нужен полный отчёт, — строго сказал Преображенский, продолжая печатать.

Вздохнув, Остап натянул штаны и продолжил.

— Согласно протоколу «Возрождение», я был приставлен к Прохорову Артёму Константиновичу. С моей помощью он не только стал лучшим в пансионате, но и стал заносчивым засранцем.

— Следи за своим языком, — предупредил профессор.

— Как скажешь, отец, — недовольно пробубнил Остап. — Позднее в пансионат был пристроен более перспективный наследник. Михаил Константинович Архаров. Согласно протоколу, я стал помогать уже ему. Но Михаил внезапно был эвакуирован из пансионата на три года, в связи с чем я приостановил своё вмешательство в судьбу обоих наследников.

— Это я знаю. Я читал отчёты. Что было дальше? — Преображенский поднял взгляд, и жужжащие глаза произвели фокусировку на Остапе, который скрывался за бетонной стеной, и обычными глазами увидеть его было невозможно. Но профессор всё же видел мальчишку.

— Потом нас перевели в Академию, где с Прохорова сбили спесь. Это пошло на пользу его личности, так как в противном случае мы бы получили неуправляемого заносчивого мальчишку, который плевать хотел на авторитеты. Подобный наследник принёс бы роду больше вреда, нежели пользы. Спустя три года вернулся Михаил, и я сразу же вошел с ним в контакт, после чего мы начали формировать группу для Академического турнира. Я закинул удочку насчёт Прохорова, и Михаил оказался достаточно прозорлив, чтобы понять ценность талантов Артёма, и его пригласили в команду.

— Плевать на турнир. Дальше что?

— Дальше? А дальше на нас напали Имперские войска. Я проследил, чтобы оба наследника благополучно покинули Екатеринбург и даже спас Артёма от смерти, из-за чего и заработал дырку в груди. Сейчас созданы идеальные условия для конкуренции. Михаил обладает огромным потенциалом, а Артём огромными амбициями. Если они смогут работать сообща, то род Архаровых сможет стать великим, даже при условии, что Константина Игоревича казнят, — закончил доклад Остап и вышел к отцу, закатывая рукава халата.

— Что ещё? — спросил Преображенский, будто почувствовал какую-то недосказанность.

— Ещё? Ещё я собственными глазами видел как Михаил каким-то образом передал часть своих способностей одному парню. Он притащил с собой в Академию беспризорника. Звали его Алексей. На фоне Академских ребят он оказался тем ещё бездарем, но с помощью Михаила всего за одну ночь он стал двигаться, словно потратил десяток лет на тренировки.

— Интересно… — протянул профессор и прекратил печатать. Задумавшись, он откинулся на спинку кресла и забросил стальные ноги на стол. — И каким же образом он обучил парня правильно двигаться?

— Понятия не имею. — Пожал плечами Остап. — Я лишь видел как Михаил прикоснулся к Алексею, а после тот забился в конвульсиях от жуткой боли. На утро же он проснулся совсем другим человеком, если так можно выразиться.

— Жаль, что имперцы напали. Я бы с радостью провёл пару тестов. Возможно, Михаил мог бы значительно усилить род без особых временных затрат. — Мечтательно проговорил Преображенский.

— Наш поезд потерпел крушение в районе Кунгура, после чего я вернулся в лабораторию, согласно аварийному протоколу. Если бы я остался… — Договорить Остапу не дали.

— Не оправдывайся. Ты всё сделал верно. Увы, сейчас я при всём желании не смогу их разыскать. Поэтому остаётся довериться философии Константина Игоревича Архарова. «Выживет сильнейший». Если мальчишки сумеют прожить достаточно долго и станут сильнее, то мы с ними обязательно встретимся.

Преображенский улыбнулся, да так что у Остапа по спине пробежали мурашки. Остап видел, что вытворяет Преображенский в припадке необузданной фантазии и любопытства. Ни один палач не додумается до подобных изощрённых пыток, до которых додумался профессор. И всё ради науки, разумеется!

— Новой Слезы для починки контура у меня нет, поэтому держи в уме, что следующая смерть для тебя станет последней, — предупредил профессор.

— Ага. Во имя рода и всё такое, — безразлично ответил Остап.

— Не кривляйся, — брезгливо сморщился профессор, будто ему в лицо плеснули помоев. — Можешь идти отдыхать. А завтра отправишься в Хабаровск. Нужно понять, можем ли мы как-то повлиять на судьбу Константина Игоревича. Род — он как дерево, сломай ствол — и он угаснет.

— Если вы решили привести аналогию с деревом, то она не верна. Скорее уж дерево погибнет без корней, чем от сломанного ствола. — На лице Остапа впервые появилась улыбка.

— Знаешь что, умник? — ухмыльнулся Преображенский и сделал театральную паузу. — Топай отдыхай. Тебе ещё до Хабаровска пиликать чёрт знает, сколько.

— Как скажешь, отец, — кивнул Остап и вышел из кабинета.

— Нахальный сопляк, — хмыкнул профессор. — Жаль, что я не могу даровать тебе вечную жизнь. Тогда бы у нас была уйма времени для общения, а так часики тикают. — На лице Преображенского отразилась вся скорбь этого мира, он едва смог сдержать слёзы. Ком подступил к горлу, кашлянув, он тихонько прошептал. — Остапка… Тебе уже восемь лет. Проклятье… Уже полжизни прошло. — На этих словах скупая слеза выскользнула из-под артефактного глаза и потекла по щеке.

Да, Преображенский творил чудовищные вещи во славу рода и науки, но был ли он чудовищем? Профессора это никогда не волновало. Так уж устроены достижения, причём любые. Чтобы достичь чего-то великого, нужно причинить великую боль окружающим.

Странная мысль, да? Тогда давайте рассмотрим её более пристально. Занимаетесь вы спортом и мечтаете стать чемпионом. Сколько таких же мечтателей вы растопчете на пути к своей цели? Сотни? Тысячи? Все они мечтали, как и вы, но стать лучшим суждено лишь одному, остальные потратят свои жизни лишь на то, чтобы созерцать ваше величие.

То же самое и с наукой, но немного в другом контексте. Чтобы достичь великих результатов, нужно выйти за пределы общепринятой морали, позабыть о рамках, жалости, отдыхе и личной жизни. Одним словом, пожертвуйте всем, что у вас есть, во имя науки и заберите у других всё, что потребуется для того, чтобы совершить открытие. И не важно, деньги это, здоровье или жизнь.