Завоеватель (СИ) - Старый Денис - Страница 28

— Кто же не ошибается, воевода! — весело воскликнул Никифор. — И Господь привел нас, чтобы веру христианскую на сарацин распространить.

— С этим осторожнее нужно, как с женщиной, нежнее, и тогда она подарит больше ласки, так много, что и сбежатьмужик удумает, ибо не выдюжит, — шутил я и многие смеялись, но не Никифор.

— Не приплетай к порочности веру, — попросил Никифор, и я перекрестился, будто прося прощения у Бога.

— Но вот, что, братья, я хочу предложить и спросить у вас и у других братьев наших, — я посерьезнел, чем показал всю важность момента.

Установилась тишина. В голове еще раз пронеслись мысли, правильно ли то, что хочу сказать и что намерен осуществить. Правильно. Руси нужен не князь, Руси нужен царь, Царь Всея Руси. И эта инициатива пусть исходит от Братства, всего командования, которое отправит грамоту за моей подписью и печатью. Мы будем молить великого князя принять титул и быть нам отцом. И он примет, Изяслав достаточно амбициозен, чтобы это сделать. А нет, так прибудем уговаривать. И что тогда? Да многое, а еще, коли он наш отец, то мы же его дети. А с детьми не воюют, если семья только благополучная.

— Быть на Руси Царю-кесарю? — выкрикнул я, когда описал предложение.

— Быть! — воскликнули все собравшиеся, от воеводы, то есть меня, до витязей-братьев.

— За Русское Царство под мудрым и справедливым правлением кесаря Изяслава Второго! — провозгласил я тост, поднимая свой золотой кубок, принадлежащий ранее эмиру.

Бордовое вино от резкого движения руки чуть разлилось, будто предвещая, что еще немало крови впитает земля на пути становления Русской империи. Но таков путь сильной державы: если она не хочет быть порабощена, вынуждена поработить иных. Закон мироздания суров, но он непреложный закон!

Пока ещё великий князь, но уже в ближайшее время могущий стать истинным Царём Всея Руси Изяславом Вторым, победоносно въезжал в бывшую столицу Великой Булгарии город Биляр. Подобное шествие можно было бы сравнивать с древнеримскими триумфами, с той лишь разницей, что в то время в Риме встречали победивших полководцев сами граждане республики и махали Цезарю, или Помпею, иным, оливковыми веточками. А великого князя встречали в Биляре войны и махали мечами да копьями. В это время часть билярцев оттеснили от центра города, чтобы под ногами не путались, ну и во избежание эксцессов. Были и те горожане, что участвовали в массовке.

Используя некоторые традиции будущего, связанные с организацией массовых мероприятий, я не только выстроил своих воинов и даже половцев по обе части стороны от дороги, но и организовал так называемую местную общественность. И пусть я заплатил некоторой части билярцев, вернее уменьшил их выплаты, но картинка и общее впечатление были что надо.

Величественно восседая на коне вороного цвета, в своих лучших доспехах, начищенных, сверкающих в лучиках солнца, подбочившись и гордо подняв подбородок, Изяслав Мстиславович въезжал через Западные ворота Биляра и, наверное, чувствовал себя при этом, прости Господи, чуть ли не Иисусом Христом, въезжающим в Иерусалим. Завеликим князем важничали уже его воеводы, тысяцкие, три сотни ближних великих княжеских гридней. Все они чинно, не спеша, будто давая возможность себя рассмотреть, ручейком вливались в город, наполняя его центр.

Бывшая столица бывшей Великой Булгарии не имела внутренней крепости, как, впрочем, и какого-то особого центра города с некими величественными зданиями и сооружениями. Каменные здания соседствовали с деревянными теремами и просто избами, было немало и юрт. Мечети, каменные большие дома, которые с натяжкой можно назвать дворцами, — всё это было как-то разбросано по городу, будто не юрты ставили на свободном месте, а именно каменные и деревянные строения сооружались относительно расположения юрт. Так что я воздвиг, вернее, спроектировал, что-то вроде той арены для рыцарского турнира, что была сооружена у Константинополя. Именно здесь «благодарная булгарская общественность» встречала своего повелителя.

Изяслав въехал на арену и немалое количество людей, собранных на скамьях, восседающих в четыре яруса, встали и низко поклонились своему новому правителю. В сопровождении еще пяти человек, одетых, видимо, по принципу: чем больше ярких цветов, тем лучше, Ибрагим подошел к великому князю. Наместник в русской Булгарии поклонился и на мягкой бархатной подушке передал символичный ключ от столицы… бывшей столицы бывшего государства.

Изяслав был частично предупреждён о том, что именно его ожидает, каков будет придуманный мной церемониал. Поэтому он даже бровью не повёл, а взял ключ, поднял его над головой и «общественность» не сразу, кое-где и после чувствительных толчков в бок от моих воинов, которые составляли чуть ли не треть этой общественности, разверзлись возгласами благодарности и как бы несчастья.

Всем, или почти всем, было понятно, что происходящее — это, скорее, бутафория, некий спектакль. Ну, как это часто бывает, в том числе и с актёрами, отыгрывающими свои роли, хотелось верить, что всё происходящее не подстроенный фарс, а реальность, и булгары радостно встречают русских завоевателей, предлагают им роль освободителей. Я, отвыкший уже от тех сложных театральных постановок, что часто показывали по телевизору в будущем, где дамочки чуть ли не чепчики кидали в воздух, встречая тех, кого нужно встретить в рамках идеологической работы с населением, проникся к тем действиям, что происходили в данный момент.

Сразу трое писарей на выделенной им бумаге, не жалея заточенных гусиных перьев, строчили описание всего происходящего. Назовём это представление «вхождение великого князя и Изяслава Мстиславовича в Биляр», размножим и пошлём гулять рассказ по всей Руси, становящейся, возможно, самым крупным государством в Европе.

Одна из целей происходящего и заключалась в том, чтобы возбудить чувства патриотизма, вовсе создать предпосылки для зарождения общерусского ощущения гордости за свою державу, причастности к ее успеху. Ведь я уверен, что без идеологической надстройки вовсе сложно создавать единое государство, в котором могут работать и воевать за идею люди. Безусловно, главный кирпич, монолитный блок в идеологии Руси — это религия. Но не ею единой строим дом!

Нужно будет сильно размножить описание «встречи». Печатный станок я ещё не создал, но эскизы, из того понимания, как это может выглядеть, готовы. Я видел музейный экспонат под названием «печатный станок Петра Мстиславца» и считал, что ничего сложного в том, чтобы создать подобный агрегат, нет. Между тем, свинец, нужный для букв, более чем в достаточном количестве был найден мной, моими людьми, сразу на двух купеческих складах в Биляре. Так что, по прибытию домой, соорудим печатный станок и начнём…

Вряд ли можно замахиваться на газету, которая могла бы выходить даже раз в месяц, а вот выпускать в некотором количестве что-то вроде журнала, делать это один раз в три месяца, после чего распространять его в крупнейших русских городах, и не только в русских, — это вполне под силу.

Идеологическую работу и пропаганду не стоит недооценивать. Во-первых, она работает для внутреннего пользователя. Нам нужно скреплять Русь и делать максимально популярной идею единства и единоначалия. Создание образа сильного, справедливого, мудрого и милосердного государя неминуемо будет влиять на то общественное мнение, которое может быть в разных русских княжествах. Печатное слово должно быть столь сильным, чтобы с уверенностью перекрывать любое слово, сказанное удельным князем. Если какой князёк, вдруг, решит, что он может стать чем-то большим, чем это позволительно в рамках единого государства, такой деятель должен будет встретиться с серьезнейшим сопротивлением, и не только со стороны простых людей, горожан, крестьян, ремесленников и купцов, но и со стороны своих приближённых.

— И впрямь, я словно василевс, — чуть растерянно говорил Изяслав Мстиславович, когда церемония закончилась и начался, так сказать, банкет. — Спаси Христос, воевода Владислав Богоярович, что сотворил такое. Лепо, приятно мне.