Замуж за монстра (СИ) - Владимирова Анна - Страница 11

Помнила, что работа доставляла самое большое удовольствие. А ещё нравилось, что мужчины задерживали на мне взгляды. Они считали меня привлекательной, пялились на ноги и нередко терялись, глядя в глаза. Но никто не пытался знакомиться.

Однажды я набралась смелости и спросила об этом мужчину, который показался привлекательным. Он не упускал возможности остановить на мне взгляд, когда я проходила по коридору, но, как и все, даже не пробовал познакомиться. Мужчина тогда растерялся от вопроса, но, подумав, уверенно заявил, что такая женщина просто не может быть одинокой. «Даже вслед вам страшно смотреть. Кажется, что уже за это пристрелят по-тихому», — сказал он, смущенно улыбаясь. Я тогда глупо улыбнулась в ответ и пошла дальше, мысленно поставив мужику диагноз. Но тот мужик будто не ошибся.

Я ни с кем не делилась этим, только с психологом. Но он — не друг, душевной пустоты не заполнит.

— Нравится?

Я моргнула, возвращаясь в реальность.

— Не знаю, — прерывисто вздохнула и тревожно глянула на Михаила.

Он хмуро покачал головой.

— Что ты любишь, Ринка? Начни с чего-то…

И мне стало жизненно важно ответить правильно, будто пришла сдавать Стерегову экзамен за десять лет жизни.

— Люблю пиццу «Маргарита», горячую ванную с солью и розовым маслом и рисовать акриловыми красками на морских камушках…

С его губ слетел изумленный смешок.

— …Я знаю, что ты не любишь акрил, — насупилась я.

— Я не рисовал им на камнях, — покачал он головой, не отрываясь от дороги. — Ринка, ну как ты могла так?

— Что? — насторожилась я.

— Почему ты не искала себе никого? — бросил он на меня взгляд. — Тахир не в счет.

— С чего ты взял? — нервничала я.

— У тебя не было никого. Ты занималась сексом с мужчиной один раз в жизни. И это был я.

— Не твоё дело, — сдавленно бросила я, отворачиваясь.

— Тебя послушать, вся ты сплошное «не мое дело», — быстро завелся Стерегов. — Утомила.

— Ну какие мои годы! — бросила зло.

— Мне кажется, или ты пытаешься шутить на тему твоей мне принадлежности?

Я и не заметила, что он притормаживает у обочины. А когда наши взгляды встретились, я только вздернула бровь:

— Правда? А зачем тебе такая дура? Уверена, ты считаешь себя достойным большего.

Взгляд Стерегова стремительно темнел.

— Ты — моя дура, — процедил он.

— Нет, Миш, я лично точно достойна кого-то другого. Мне нравятся мужчины, которые не унижают меня, не ставят под сомнения мои умственные способности при каждом удобном случае. — Стерегов слушал, опустив низко голову, а сам уже дотянулся до моей шеи и медленно обвил ее пальцами. Но я не обращала внимания, машинально перехватывая его запястья. — Сам подумай. Если ты считаешь себя умнее, проницательнее и увереннее в себе, то что мне, такой убогой, делать рядом с тобой?

— Притворяться убогой очень соблазнительно — я понимаю, — он потянул меня к своему лицу, — но соскочить не выйдет, дорогая. И жалости от меня ты не дождешься.

— Куда уж мне… — только выдохнула, как он жадно впился в мои губы.

И так неожиданно трогательно, нежно, внимательно, что я задохнулась от непонятных эмоций и ответила на поцелуй. Как же захотелось принять этот его порыв за утешение и заботу, обмануться, поддаться иллюзии…

Михаил отстранился так же уверенно, как только что целовал. Поставил точку в своем порыве серьёзным долгим взглядом и взялся за руль. А я так и осталась сидеть с горящими губами, не имея шанса стряхнуть с себя оцепенение. Отвернуться стоило сил.

Мы долго ехали молча. Но тишина не давила. Стерегов хоть и обещал не жалеть, но сделал своим порывом что-то такое, что меня успокоило.

«Ты же психолог, Катя!» — шлепала мысленно себе по щекам. Почему все мои ученые степени теряются, когда речь касается Стерегова? Он то погладит, то отхлещет! Банально же все! Хотя… нет. Он просто не пускает меня к сердцевине, опасаясь, что причиню новую боль. Огрызается, ревет, отгоняет. Но тут же притягивает обратно, не желая отпускать от себя далеко. Только знание причин никак не приближает к решению проблемы. Как со Стереговым можно вообще что-то решить?

— А… куда мы? — спохватилась я.

— За котом.

— За… кем?

— Ты сказала, что у меня нет кота, — совершенно серьёзно напомнил он. — Поэтому мы едем его заводить.

Я тяжело сглотнула. Своевременно я вспомнила о своей квалификации. Что не помешало тут же о ней забыть:

— Ты серьёзно? Нам не хватает сейчас кота?

— Ты какую породу предпочитаешь? — сводил он меня с ума.

— Не знаю, — дышала я все чаще. — У меня не было никогда…

— Ты назвала меня безответственным, — перебил он, явно получая удовольствие от того, что я нервничаю.

А я и сама не понимала, почему так завожусь.

— Ну не мстить же мне за это котом! — воскликнула, надеясь его образумить. — Ты все же шутишь…

— Я похож на того, кто шутит? — глянул он на меня, как на истеричку, и надавил на педаль.

— Миша, кот — это как ребенок, — пыталась выровнять дыхание я. — Мы не сможем его выбросить, если что, а если разойдемся, его придется делить…

— Вы оба останетесь со мной. Что тут делить?

— Выбор кота займет время. Нужно изучить все…

Михаил сжал зубы, качая головой:

— Изучим по ходу. Я хочу, чтобы ты научила меня ответственности. И кота.

Он просто лучился довольством. И становилось понятно почему — расшатывать меня и сталкивать носом с жизнью доставляло ему злую радость. Для меня же это все было пугающе. Кот — это дом, жизнь, годы вместе! Это планы! Планы на нормальную жизнь! Какая нормальная жизнь может быть со Стереговым?!

А что такое вообще эта «нормальная жизнь»?

— Не терпится узнать, — вдруг ответил он на мой последний вопрос, который я высказала вслух.

— Мне не нужен кот!

— Мне нужна ты! — припечатал он.

Я задохнулась воздухом и возражениями, а Михаил добавил дерзости в стиль езды, и я растопырилась в салоне, чтобы меня не мотало по сиденью. Кажется, разговоров было достаточно. Но стоило замолчать, в салоне становилось тяжело дышать от подчиняющей энергетики зверя. Он не смотрел на меня, не касался и будто вообще обо мне забыл. Но меня продолжало раскатывать по сиденью от его запаха, вида, уверенности… Когда он вдруг опустил все окна в салоне, давая доступ воздуху, я поняла, что не одна задыхалась от нашей близости.

— Кофе хочешь? — напряженно спросил Михаил.

— Да, — поспешила я согласиться.

Город звучал сегодня по-особенному — пустотой. Звуки его жизни перестали быть аккомпанементом ко мне прошлой, полной каких-то важных целей. Теперь я будто вернула себе слух. Ещё и Стерегов взял за руку и повел в какое-то кафе. Меня никогда не водили за руку по городу…

— Внутрь или на веранде? — спросил он.

— На улице.

Молчать с ним нравилось все больше. По крайней мере, хотелось перевести дух. День показался невероятно длинным. Но долго я не выдержала.

— А чего ты хочешь? — подняла на него взгляд, когда нам принесли кофе.

По крайней мере, сидеть со Стереговым на воздухе по разные стороны стола казалось чем-то новым и вполне безопасным. Он ведь не станет лапать меня под футболкой на людях.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он раздраженно.

— Ты постоянно спрашиваешь, чего хочу я. А сам?

— Безопасности, — даже не задумался он. — Для тебя и наших детей. Возможности просто жить, не оглядываясь и не опутывая себя паутиной магической защиты, прежде чем высунуть нос из дома.

— Детей? — опешила я. — Я тебе сказала…

— Кота, — раздраженно перебил он. — Безопасности для тебя и нашего кота.

— Я не буду рожать твоих детей, — вздернула я бровь, слишком обманувшись ощущением призрачной безопасности.

— Будешь, — откинулся он на спинку стула. — Я хочу двоих. А лучше троих.

Я знала, что можно упираться, сколько угодно, но если этот мужчина что-то решил, я точно не найду сил встать у него на пути. И мне надоело бессильно биться у него в лапах, вынужденной исполнять все прихоти: