Друг детства (СИ) - Орлова Марина - Страница 3

– Да ни в жизнь! – вспыхнула я как помидор с чувством паники, но моя деятельная подруга и не думала останавливаться.

– Это только начало. Нам нужно еще в салон красоты. Мы должны подготовить тебя как подобает. Не переживай, у меня есть отличный мастер, удалит все лишние волосы так быстро и легко, что ты и не заметишь. Сейчас в индустрии красоты открыли много магических формул. Станешь мягенькой и гладенькой! А твой болван от такой красоты и радости согласится даже почку отдать, если попросишь!

– Что? Нет, стой, ты серьезно? – занервничала я, решив, что нужно было просто согласиться на комплект. Теперь же, когда Мелоди впала в раж… страшно представить, что она со мной сделает…

– Какого черта? Что профессору могло потребоваться от меня в такой день? У него совершенно нет никакой личной жизни, если он вечером перед Новым годом работает? – ворчала я, стараясь не морщиться от неудобного белья, которое не успела сменить перед выходом из дома.

Я как раз готовилась к вечеру: украшала дом, готовила закуски, ну и наряжалась, но внезапно со мной связались из деканата академии знакомый лаборант, сообщив, что профессор по прикладной магии требует меня явиться в академию как можно скорее. К себе он мог вызывать лишь в одном случае: ткнуть носом в какую-то ошибку в экзаменационной работе, которую сдавала перед каникулами. И, если ее не исправить, моя работа может быть не зачтена. Обычно это предвещало пересдачу и несколько дополнительных занятий, которые, разумеется, дотошный профессор любил проводить в выходные дни. В моем случае – на каникулах. Значит, и поездка к родителям будет под угрозой.

Потому, прикинув все за и против, решила быстренько смотаться в академию, благо, живу неподалеку, а время перед приходом Марка еще было. Переодевать белье не стала, лишь надела сверху скромное теплое платье и пальто. Уже большая удача, что кошмарный профессор позволил исправить ошибку, а не поставил перед фактом о пересдаче, как он любил делать, издеваясь над адептами. Влияние праздника его смягчило – не иначе.

С другой стороны, где я могла ошибиться в докладе? Ума не приложу…

Академия пустовала, потому мои шаги отдавались эхом в широких коридорах, отчего я невольно подумала, что произвожу слишком много шума, и постаралась ступать потише, помня, как профессор ненавидит излишний шум. Наверняка он и без того в плохом настроении из-за одиночества и необходимости отмечать праздники за работой. Потому раздражать его лишний раз не хотелось бы.

Несмотря на сложный характер, профессор был выдающимся и глубоко несчастным, одиноким человеком, который после смерти супруги полностью посвятил себя работе и обучению адептов.

Потому даже прихватила несколько угощений, в качестве презента и извинений за свою ошибку, но так торопилась, что взяла больше необходимого, и сейчас руки были заняты коробками из известных кондитерских.

Готовясь к сегодняшней ночи, я переусердствовала и заказала значительно больше, чем смогли бы съесть мы Марком, даже если оставить для Мэл.

Подкравшись к аудитории, я неловко переступила с ноги на ногу, думая, как постучать в дверь и при этом не обронить угощения. Пока думала об этом, услышала внутри аудитории возню и несколько голосов, которые доносились из-за неплотно прикрытой двери. Сначала решила, что это профессор, но голоса были молодыми и знакомыми, как и заливистый женский смех, которому вторил хриплый, низкий голос…

До боли знакомый голос:

– Тише, ты! Или хочешь, чтобы нас тут застукали? Мне с таким трудом удалось раздобыть ключ от этого кабинета, чтобы встретиться с тобой… – задал вопрос… Марк, в перерывах между чавкающими, влажными звуками и стонами.

– Мне щекотно, – с придыханием отозвалась томным голосом Мелоди и громко застонала после очередного, наиболее глубокого шлепка. – Опять засосы поставишь, придется замазывать. Я уже и свою, и косметику Тани потратила на скрытие следов твоего варварства! – пожаловалась она с капризными нотками, а после задохнулась от удовольствия, когда звуки шлепков стал более частыми и грубыми.

– Ты это заслужила, разве нет? – прохрипел он с рыком и ускорился, судя по звукам, а Мелоди заскулила. – Ведь это была твоя идея с самого начала. Если бы не ты, я бы не связался с этой идиоткой. Эта недоразвитая шугается каждого моего прикосновения, словно я червь какой, а я терпеть должен? Нет, милая, ты все это начала, тебе и расхлебывать. Если хочешь, чтобы я эту деревянную дуру сегодня отымел, тебе нужно постараться меня возбудить… Хоть буду воспоминаниями о тебе довольствоваться, пока это бревно расшевелю. Приподними-ка попку повыше…

Ноги ослабели, тело словно в момент пронзили иглами, отчего оно замерло без возможности пошевелиться. В ушах стучал пульс, который, к моему большому сожалению, никак не заглушал звуки и голоса из аудитории. Глаза защипало от сдерживаемых слез, которые затуманили взор, но звуки были такими четкими, точно я смотрела на все своими глазами.

Одновременно хотелось закричать, ворваться в аудиторию, чтобы лично уличить предателей, которым верила…

Но в то же время в груди зарождался иррациональный страх, что они могут меня заметить. Так, словно это я была виновата и сделала что-то постыдное…

Мне действительно было стыдно… Стыдно, что так безоговорочно поверила и дорожила этими отношениями, в то время… как меня, использовали и смеялись за спиной. Какой же глупой я им казалась, раз они так…

Было страшно встретиться с ними глазами и увидеть насмешку, как очередное подтверждение своей полной несостоятельности…

Все так, как ОН меня и предупреждал…

Хотелось убежать, но ноги словно приросли к полу, хотелось закрыть уши и зажмуриться, притворившись, что ничего не видела и не слышала, но это было глупостью, тем более, руки были заняты. Казалось, что весь мой мир рухнул и стал давить на плечи…

Такое знакомое и до боли пугающее чувство паники и безысходности…

Руки ослабели, и коробки практически посыпались на пол, что неминуемо бы привлекло внимание этих двоих, но, откуда ни возьмись, на мои ладони легли другие, большие руки, помогая придержать груз. В нос ударил знакомый запах, а я с недоверием обернулась, больше не имея возможности сдерживать слезы, которые посыпались из глаз крупным градом.

Позади стоял человек, появлению которого я одновременно и страшилась, и обрадовалась. Казалось, он всегда был рядом, чтобы поддержать и утешить. Он всегда был там, где нужно, потому и удивляться не стоило…

Но именно сейчас… почему именно он и именно сейчас? Почему именно ОН должен стать свидетелем моей очередной трагедии и неудачи… моего позора и боли...

Он ничего не сказал, лишь с пониманием смотрел с высоты своего роста. В его присутствии я на мгновение забылась, потому вздрогнула, когда из-за двери вновь послышался непристойный, громкий стон. Неосторожно пошевелившись, нечаянно дотронулась до приоткрытой двери, отчего щель увеличилась, и теперь я могла не просто слышать, но и видеть происходящее, от которого меня замутило.

Я наблюдала спину моего молодого человека, стоящего со спущенными штанами, бедра которого были крепко обхвачены стройными длинными ногами. Этот человек двигался резко, жестко, с остервенением, выбивая из распластанной на столешнице парты любовницы хриплые стоны. Стало до невозможности омерзительно и страшно от одной мысли, что на ее месте могла оказаться я…

Меня буквально затрясло, а к горлу подкатил ком то ли боли, то ли тошноты, и лишь благодаря присутствию парня за моей спиной, я все еще держалась. Нужно было бы попросить его уйти, но голос банально не поддавался. А после я и вовсе потеряла дар даже дышать, услышав:

– Ты сегодня ненасытен, – томно вздохнула Мэл, меняя позу и ложась на парту животом, соблазнительно покрутив бедрами перед возбужденным мужчиной. – Но можешь не переживать, я хорошенько постаралась над этой глупышкой. Она, может, и мороженная, как рыба, но я обернула ее в такую обертку, что даже ты не останешься равнодушным.