Дионисов. За власть и богатство! - II (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 21

Сказал и погладил ствол дробовика.

И снова пауза.

— Чего случилось-то? — спросил я, решив сбавить накал беседы.

— Да конюшню у нас подожгли. Ладно, — сказал один другому. — Пошли вон там проверим…

И кивнул в сторону магазина. Но третий их остановил:

— Нет. Он стопудово при делах. Он же враг Антона Аркадьевича! Стой, я у него всё выспрошу. Где тот парень?

Наверное, мы бы ещё долго препирались, а может, дошло бы и до перестрелки — если бы троице не свистнули сзади.

Там шли два жандарма и чуть полноватый мужик в охотничьем комбинезоне, который тащил на плече связку каких-то крупных пёстрых птиц, вроде местных фазанов.

— Так-так… Александр Платонович! Я смотрю, вы испытываете некоторые проблемы? — сказал мужик.

И только после этого я признал в нём Степана Ивановича Номоконова, отца Стёпки-младшего. Графа Номоконовска.

— Здравствуйте, ваша светлость… здравствуйте… — понурили головы ганфайтеры.

— Нет, Степан Иванович, — я коротко поклонился. — Никаких проблем. Обычная дружеская беседа.

— С оружием наперевес? Господа, мы с вашим хозяином договаривались, чтобы вы в городе оружие не обнажали!

— Он первый ствол достал! — заныл один из парней.

Как дети, ей богу. Впрочем, у шестёрок местного фермерского князька такой интеллект и был — как у ребёнка.

— Да? — нахмурился Номоконов. — А ну-ка, молодой человек, пройдёмте-ка со мной в графскую жандармерию. Оформим вас! Идёмте, идёмте, голубчик. А вы, братцы, езжайте-ка домой. У Прокофия, насколько помню, условное освобождение же ещё, да? На вас тоже жандарм найдётся… Идите-ка по домам.

И по плечу меня хлопнул. Выглядело нелепо, но это был вполне рабочий приём, знакомый мне по разным учебным заведениям — так учителя при численном перевесе решают разного рода конфликты на переменах.

Я проехал на медленном газу полсотни метров вслед за ним. Мы дождались, пока всадники развернутся и направятся в сторону ограды городка, и снова притормозили.

— Степан Иванович, — тихо сказал я. — Я готов оформить штраф, или что мне полагается в этом случае, только прошу — не стоило меня вот так вот спасать. Я бы и сам справился.

— О, несомненно, конечно. Будем считать, что я просто сэкономил вам время. Я, знаете ли, догадываюсь, по какому поводу князь вызывал вас на личную беседу. И очень этому рад… но об этом позже. А пока — езжайте-ка вы не через перевал, а по трассе. Дольше на час, но безопаснее.

— Хорошо, ваша светлость. Так и поступлю.

Мы пожали друг другу руки, но тут граф спохватился и спросил:

— Как там хоть у Стёпки дела? Он приезжал тут… молчаливый какой-то. Вероятно, всё ещё не оклемался после той истории с псами…

— У Стёпки… всё будет хорошо.

— Спасибо, Александр Платонович, — граф кивнул. — А то я слышал тут на въезде, что у Замойских что-то там горит… есть у моего отпрыска такая пагубная привычка — поджигать всякое. Пироманией, кажется, называется… Ох, сколько он сараев и курятников в детстве пожёг… Вы уж проследите за ним.

Вот так вот значит. Привычка. Что ж ты, граф, мне раньше-то про это не сказал⁈

Так или иначе, я поехал дальше. Я прекрасно знал, что меня ждёт по возвращению. Поэтому подкрепился у лоточника у главного выезда из Номоконовска, проверил патроны, бензин, давление в шинах и прочее — и погнал объездным путём, через парковку обратно в долину.

Ну и, разумеется, всё было именно так, как я думал. Код «Осада» был выполнен нашими вполне безупречно.

Хотя вот численность и наших, и осаждающих оказалась не столь высокой. От наших я разглядел Рустама на башне, и пару соседских мужиков, а также, внезапно, Макшейна с двумя своими парнями. Они остались охранять стройку и незакрытые проёмы в стенах.

Впрочем, реально «наших» могло быть куда больше. Судя по предыдущим конфликтам и обороне от Зверя, я мог рассчитывать минимум на десять человек. Поэтому Рустам, не будь дураком, наверняка должен был рассадить стрелков по незаметным позициям.

А на дороге вокруг замка стояло человек пятнадцать — конных, пеших, на мотоциклах. Большинство — с факелами. И они все вполне предсказуемо ждали меня.

Я припарковал «Харламова» у дальнего конца ограды и спокойно пошёл к главным воротам в поместье. Которые уже были заблокированы красным лемузином и группой накаченных ребят.

И эти ребята уже держали меня на мушке.

— А, вот и он, — услышал я знакомый голос. — Алексашка, друг мой. Я получил твоё письмо, да. И получил автоматы, спасибо, дорогой сосед. Но ты где прохлаждаешься? Зачем ты поджёг мою конюшню?

— Я не поджигал твою конюшню, Антошка, — ответил я. — У нас же перемирие, ведь так?

— А где тогда ты был? — спросил Замойский.

— О, ты хочешь послушать, чем я занимался сегодня? У меня была масса дел. Очень, очень насыщенный день выдался. Общался… с очень важными людьми, заработал немало денег, даже выиграл в байкерском поединке. И знаешь, как-то не нашлось у меня времени, чтобы поджечь твою конюшню. Вот не нашлось!

— Да? Понятно, понятно, — улыбнулся Замойский, а затем оскалился и сжал кулаки. — Кончай выкручиваться, де Онисов. Это сделал либо ты, либо кто-то из твоих… приспешников!

Парни дёрнули ружьями.

— Ну-ну, — я демонстративно поднял руки, продолжая неторопливо идти навстречу Замойскому. — Вы серьёзно будете стрелять в безоружного человека? В своего соседа?

— Я буду стрелять в человека, который портит моё имущество!

— Нет, Антон, я не портил твоего имущества. И ты не думал о том, что если кто-то поджёг твою… чего там у тебя, конюшню? То это было за что?

Замойский нахмурился:

— На что ты намекаешь, а?

Я заговорил тише, чтобы слышали только мы с ним.

— Например, на то, что ты не нравишься уже слишком многим в этой долине. И что раньше тебя тут все боялись, а теперь боятся чуть меньше. И что народ теперь осмелел. Что теперь ты можешь поймать нож под ребро в любом месте долины. В прямом и переносном смысле. И это всё зрело ещё задолго до меня. И это будет не мой нож, Антон, я тут только катализатор изменений.

— Ката… чего⁈ — осоловело буркнул Замойский.

Я продолжал:

— Ты привёл сюда лучших из своих бойцов, ведь так? Худшие, как я понимаю, сейчас рыщут по хуторам, щупая под предлогом досмотра несчастных селянок?

— Здесь точно не худшие, — хмыкнул Замойский. — Точно получше твоих деревенских… деревенских отщепенцев!

Между нами оставалось два метра. Справа и слева от меня стояли вооружённые бандиты. Один из них опустил ствол, а другой — нет.

— В таком случае ты должен понимать, что каждый второй из вас уже давно на прицеле. Знаешь, даже если кто-то из моих людей умрёт — размен будет не самым лучшим. Это примерно как идти парой тузов против двух пар пятёрок и четвёрок…

Думаю, он хорошо помнил комбинацию, с которой я выиграл у него Фламберг.

И этим приёмом я точно пробил его защиту. Он тут же перешёл на визг и попёр на меня, стиснув кулаки:

— Да ты, шавка столичная, как ты смеешь! Это моя долина, это моё поместье… было! Я могу тебя стереть в порошок!

Он остановился буквально в полуметре от меня, так и не решившись ударить. Откуда-то из-за ограды послышался голос Макшейна:

— Ой-ой, Антон, тиш-ше, тиш-ше! Тут ты не прав. Помештье это Алекшандра Платоновича. Или ты хочешь, чтобы мы все тут друг друга перештреляли?

— Я спокоен, — одёрнул свой пиджачок Замойский и обернулся к своим. — Я спокоен. Но знаешь что, Алексашка… Не хотел я это делать. Ой не хотел. Думал, это только между нами всё, а, оказывается, ты хочешь выступить против… против всей мощи Замойских, так?

— Ты пожалуешься на меня кому-то из взрослых? — предположил я — и угадал.

— Смейся, де Онисов. Пока ещё ты можешь смеяться. Потому что в следующий раз ты будешь разговаривать с моим дядей, — зыркнул на меня Антон, уселся в машину и уехал.

Факельное шествие потекло мимо меня. Что ж, эта битва была выиграна почти в сухую. Но впереди меня ожидали куда более серьёзные испытания.